Шпаргалка по "Философии"

3. Каким путем должна  идти Россия? И у тех, и у  других исток – немецкая философия,  но выводы разные. 

4. Различия в идеологии.  Славянофилы и западники свою  философию прямо не называют, но, тем не мене, можно выделить два клише, два идеологических направления. Хомяков – соборная гносеология. Белинский – гегельянец. На самом деле все было сложнее (например, Чернышевский – антропологический материализм), проявлялось тесное переплетение в русской философии многих течений.

Славянофилы делились на «мягких» (идеализировавших допетровскую Русь – Киреевский, Кошелев, Каверин) и борцов за русскую исключительность (Данилевский, Хомяков).

Данилевский: Россия –  это иная цивилизация, нежели Запад, со своей особой историей и особым историческим предназначением. Западная культура материальна, а русская – более духовна. В России жизнь не будет столь материально комфортной.

Западники. Станкевич, Белинский:

- Россия идет вслед  за Западом, но отстает;

- Нужно быть ближе  к Западу;

- Православие мешает  единению с Западом.

• 30. Тема свободы в философии Бердяева.

Мировоззрение Бердяева относится к  экзистенциальной философии, т. е. философии человеческого существования.

Проблемы личности, свободы и творчества, смысла жизни и смерти всегда были в центре его философских размышлений.

Философия, считал Н. А. Бердяев, неизбежно антропологична; она познает  бытие в человеке и через человека.

Центральная категория  бердяевского философствования — понятие свободы.

В основе философского мировоззрения  Н. А. Бердяева лежит различение мира призрачного (это "мир" в кавычках, эмпирические условия жизни человека, где царствует разъединенность, разорванность, вражда, рабство) и мира подлинного (мир без кавычек, "космос", идеальное бытие, где царствует любовь и свобода).

Человек, его тело и  дух находятся в плену у "мира", призрачного бытия. Задача же человека состоит в том, чтобы освободить свой дух из этого плена, "выйти  из рабства в свободу, из вражды "мира" в космическую любовь". Это возможно лишь благодаря творчеству, способностью к которому одарен человек, поскольку природа человека есть образ и подобие Бога-творца. Свобода и творчество неразрывно связаны: "Тайна творчества есть тайна свободы. Понять творческий акт и значит признать его неизъяснимость и безосновность".

Рассмотрение человека как существа, одаренного огромной творческой мощью и в то же время  вынужденного подчиняться материальной необходимости, определяет характер понимания  Н. А. Бердяевым таких глубинных вопросов человеческого существования, как вопросы пола и любви.  Глубинное основание полового влечения Бердяев видит в том, что ни мужчина, ни женщина сами по себе не есть образ и подобие Бога в полном смысле этого слова. Только соединяясь в любви, они образуют целостную личность, подобную личности божественной. Это воссоединение в любви есть одновременно творчество, выводящее человека из мировой данности, царства необходимости в космос, в царство свободы. Любовь творит иную, новую жизнь, вечную жизнь лица.

Свобода истолковывается  им не как врожденная, природная  или социальная способность человека, а как первичная и фундаментальная  реальность, проникающая во все сферы  бытия — космос, общество и самого человека. Свобода первична, беспредпосылочна и безосновна. Для объяснения ее сущности Бердяев использует понятие Ungrund (безосновность, бездна) Бердяев настаивает на том, что Ungrund — это состояние бездны, «добытийственности», «ничто», которое уже обладает свободой. Оно предшествует Богу, связано с Богом. Бог, в свою очередь, из добытийственной свободы творит мир и человека, обладающего свободой и потому принципиально равного Богу в творчестве и независимого от него.

По Бердяеву, человек  как носитель первоначальной свободы  есть носитель новизны, прибавления бытия, реальности, добра или зла. Свобода человека заключена именно в творчестве добра и зла, а вовсе не в выборе между ними.  Для Бердяева «искание смысла первичнее искания спасения». Поэтому его христианские представления существуют в непременном окружении и сопряжении с философским персонализмом.

Проблема Теодицея [тео=бог, дицей=оправдывать] – проблема оправдания бога: как это абсолютно доброе, всеблагое начало создало такой  мир.

Если бог абсолют, то непонятно как решать проблему. «Свобода есть изначальная координата бытия, или свобода предшествует бытию и предшествует ему в абсолютном смысле». Бог, прежде всего, творец, но тогда, по определению, он изначально нуждается в свободе (нет свободы – нет творчества). Бог, таким образом, не является абсолютом и всемогущим. Бог тоже некогда рождается или возникает. Бог и свобода, которая всегда рядом с ним, появляются из неизвестной нам бездны (под бездной понимается не пространственно-временное нечто, а поле, сфера, куда не может проникнуть наше познание,  Ungrund).

Свобода существует наряду с богом!

Возникновение мира –  процесс, связанный с рождением  и становлением самого бога. Бог  развивается через становление  мира, а становление мира идет медленно и проблематично. В несовершенстве мира отражается несовершенство бога. Это один процесс. Насколько мир и человек заинтересованы в боге, настолько бог заинтересован в человеке,  мире. Два начала заинтересованы друг в друге.

Свобода – это не хорошо и не плохо, потому что дорогой  свободы можно прийти куда угодно. Свобода – это не гарант удач, успехов, она может привести куда угодно. Свобода – это просто наличие выбора, который мы должны делать всегда сами. Выбор всегда таков, каковы мы. Пути, которые мы выбираем, зависят от нашей духовности.  Быть свободным гораздо труднее и опаснее, чем рабом. Западный мир идет по пути «несвободы», так как там, главным образом, заботятся о комфорте и благополучии. Человек должен развивать свое духовное начало, только это ведет по пути свободы.

• 31) Бытие как проблема онтологии. Современные онтологические концепции.

Термин «онтология» (от греч. on (ontos) —сущее и logos — ново, учение) в смысле «учение о бытии» впервые  был введен в научное обращение  Р. Гоклениусом (1613 г.) и И. Клаубергом (1646 г.). Предметом онтологии выступает само по себе сущее или бытие, содержание которого раскрывается в таких категориях, как нечто и ничто, возможное и невозможное, определенное и неопределенное, количество и мера, качество, порядок и истина, а также в понятиях пространство, время, движение, форма, становление, происхождение, переход и др. Само понятие «онтология» и ее специфическое место в системе метафизики определились значительно позднее, чем возникла проблема бытия и еще не обособленное учение о нем .Чтобы рассматривать бытие само по себе, в отличие от его частных проявлений в тех или иных конкретных вещах, требуется допустить, что такое «чистое» бытие не есть фиктивный объект, а представляет особого рода реальность. И такое допущение делает Парменид, переходя, таким образом, от рассуждении о существовании отдельных вещей к размышлениям о сущем как таковом.

Совершая этот переход, философия претендовала на открытие такой реальности, которая в принципе не могла стать предметом чувственного восприятия. Поэтому решающим для  самообоснования философии становится вопрос о том, может ли мышление независимо от эмпирического опыта обеспечить достижение объективной общезначимой истины. Тезис Парменида, выводящий бытие из необходимой истинности мысли о бытии, становится таким обоснованием и выступает как одна из основополагающих идей, связывающих воедино мышление и бытие. Суть этого тезиса состоит в том, что мысль, чем яснее и отчетливее она представляется человеком, есть нечто большее, чем просто субъективное переживание: она заключает в себе некую объективность, а, стало быть, бытие и мышление — это одно и то же. Эта идея оказала влияние на учения Платона и неоплатоников о бытии и об истине и через них на всю европейскую традицию. Так формируются предпосылки сыгравшего значительную роль в истории западноевропейской философии методологического принципа, позволяющего выводить необходимость существования объекта из мысли об этом объекте, — так называемого онтологического аргумента.

Почти с самого зарождения философской мысли определяется важная особенность понимания бытия как неразрывно связанного с сознанием, с мышлением и, следовательно, с истиной. Такое понимание было весьма важным, с одной стороны, для обоснования возможности достижения истины и ее критерия, а с другой — для понимания самой истины как фундаментальной основы бытия. Отсюда тесная связь в европейской философской традиции «бытия» и «мышления», «сущего» и «истинного». Истинно существующее и отчетливо осознаваемое понимается здесь как одно и то же, поскольку понятие необходимым образом связывается с существованием своего носителя, а тем самым и с бытием.

Онтологический аргумент — метод доказательства, при помощи которого существование объекта  выводится из мысли о нем, —  в Средние века широко применяется  в теологии как основание так  называемого онтологического доказательства бытия Бога, когда из идеи высшего совершенства выводится необходимость его существования, иначе оно не было бы таковым. В Новое время теология утрачивает статус высшего типа знания, а идеалом познания становится наука, однако онтологический аргумент сохраняет свое значение в качестве методологической основы поиска достоверных основ научного познания. Декарт, родоначальник рационалистической трактовки понятия бытия, предпринимая попытку объединить учение о бытии и учение о познании, рассматривает бытие через призму теории познания, находя субстанциональную основу мысли о  бытии в чистом акте самосознания — в «когито». Онтологический смысл декартовского аргумента заключается в несомненной самодостоверности данного акта. Благодаря этой самодостоверности мышление выступает уже не просто как мышление бытия, но само становится бытийственным актом. Таким образом, мышление становится для Декарта наиболее адекватным способом не только обнаружения, но и удостоверения бытия„ а бытие — содержанием и целью мышления.

Развивая идеи Декарта, Вольф разрабатывает рационалистическую онтологию, где мир понимается как  совокупность существующих объектов, способ бытия каждого из которых  определяется его сущностью, постигаемой  разумом в виде ясной и отчетливой идеи. Основным методологическим принципом вольфовской онтологии становится принцип непротиворечивости, понимаемой как фундаментальная "характеристика бытия как такового, ибо ничто не может одновременно быть и не быть. Принцип достаточного основания, в свою очередь, призван объяснить, почему одни из сущностей реализуются в существовании, другие — нет, причем в объяснении и обосновании нуждается именно бытие, а не небытие. Основным методом такой онтологии становится дедукция, посредством которой из ясных и несомненных первых принципов выводятся необходимые истины о бытии.

Дальнейшее развитие рационалистической философии привело  к утверждению фактического тождества  бытия и мышления, которые, выступая формами инобытия друг друга, обретают способность друг в друга переходить. Если Декарт в осознании индивидом факта собственного мышления видел удостоверение несомненности его бытия, а в ясности и отчетливости идей — удостоверение бытия соответствующих этим идеям объектов, проводя, тем не менее, достаточно определенную границу между бытием и мышлением, то уже у Гегеля мысль, идея, постоянно возвращающаяся к себе самой, оказывается истинным бытием, а бытие, очищенное от исторической формы и «мешающих случайностей», превращается в чистую идею.

В то же время в русле самой рационалистической традиции возникает стремление сконцентрировать внимание не столько на познавательных способностях субъекта, сколько на том, чтобы саму субъективность рассмотреть и понять как особого рода реальность. Это стремление находит свое выражение в философии Э. Гуссерля, рассматривающего субъективность как ту первичную «бытийственную» основу, в которой осуществляются исходные смыслы всех форм человеческой активности. Согласно Гуссерлю, человеческая субъективность не может рассматриваться как часть мира, существующая в ней наряду с другими объектами, поскольку мир дан нам исключительно в формах сознания. Развитие этой темы приводит к признанию того, что бытие обладает скорее субъективной, чем объективной природой, а потому не может быть вполне выражено в канонических формах классической рациональности. Истинным бытием,, в котором действительно существует человек, является его собственная история, смысл и значение которой создается не абстрактным движением логических категорий, а реальными  поступками ее участников.

Смещение акцента на жизненную реальность как подлинное  обнаружение  бытия  свидетельствует  о  формировании   онтологии  нового типа. Так М. Хайдеггер, утверждая  свою «фундаментальную онтологию», полагает, что характер бытия зависит от человека, определяющего, что же такое оно, собственно,  есть. Один из    основополагающих принципов    вольфовской  онтологии — принцип достаточного основания, не достигает подлинной глубины    онтологической    проблемы,     ибо    содержащиеся  в нем требования обоснования именно и только бытия, а не ничто, заранее предполагает  неравноправность  этих  категорий.  Хайдеггер трактует бытие и ничто как равноправные имена, обретающие реальный смысл в наших утверждениях и отрицаниях. Таким образом, в новой онтологии    окончательное решение о бытии принадлежит не абстрактной логике или методологической процедуре, а человеку. Такая онтология, в отличие от онтологии классической рациональности, уже не может быть  ни дедуктивной, ни систематичной.

Центральной проблемой философии классической рациональности является проблема познания бытия — проблема такой организации человеческой субъективности, которая смогла бы обеспечить объективность содержания человеческого сознания, его совпадение с вне и независимо от него существующим бытием. Основной темой новой философии, сформировавшейся в русле феноменолого-экзистенциалистской традиции, становится тема человеческого бытия, философская антропология. Антропологическое крыло современной философии решительно переключает своё внимание с проблемы познания бытия на само бытие, но не на существующее независимо от человека объективное бытие, а на бытие самого человека, стремясь выяснить, какова бытийная природа его жизненной активности, его истории и культуры, его познания, наконец.