Субстанциализм - первая научная картина власти природы

Как с точки зрения экономического субстанциализма, так и с точки зрения всеобщего субстанциализма человечество прошло ряд этапов своего развития. В рамках экономического субстанциализма оно находится сегодня на этапе капитализма и социализма. В рамках всеобщего субстанциализма оно находится сегодня на этапе мошеннического субстанциализма.

 Поскольку движущей силой  развития общества является освоение  объективного всеобщего субстанциализма,  позволяющего человечеству достичь максимальной продолжительности жизни и высшего уровня процветания, с переходом к нему произойдет переход и к новому этапу общества в рамках экономического, политического, государственного и всех других видов субстанциализма, составляющих субстанциализм выживания человечества.

В рамках объективного субстанциализма все предшествующие этапы развития субстанциализма и все теоретические средства этих этапов являются попытками человеческого мышления найти первоначало и на его основе дать теоретические средства, позволяющие построить картину любого явления и воспользоваться этим знанием себе во благо.

Из рассмотрения этапов возникновения  объективного субстанциализма видно, что ни один из них не может составлять ему альтернативы или хотя бы претендовать на то, чтобы субстанциализм был включен в состав их предмета или какого-то отдельного направления разработки этого предмета, ибо все они, хотя и выполняли на определенных этапах развития мышления роль всеобщего субстанциализма, фактически всегда оставались всего лишь видами субьективного субстанциализма. Не составляет исключение и философия, и любое направление ее развития: диалектика, материализм, идеализм, онтология, теория познания, логика, теория систем и т.д.

Субстанциализм вообще не должен включаться ни в какую специальную науку. Он является предметом знания, всеобщим для всех наук. Однако обратное решение допустимо. В состав субстанциализма могут включаться специальные дисциплины науки в случае чрезвычайной важности ускоренной их разработки с помощью субстанциалимза. Например, такими дисциплинами могут быть методология и теория познания, идеология цивилизации, теория стоимости. По существу они уже находятся в составе субстанциализма, если иметь в виду их новое содержание, разработанное на его основе. Но это включение не означает, что субстанциализм стал общественной или гуманитарной наукой. Его нельзя отнести ни к одной специальной дисциплине науки.

Субстанциализм является всеобщим способом устройства и существования  природы и всех ее явлений, поэтому все человеческие знания, а затем и практические действия должны быть приведены в соответствие с этим способом существования, называемым властью природы. Это необходимо сделать, чтобы ошибочные теоретические средства, добытые людьми за долгую историю своего существования, перестали применяться и приносить вред человеку и обществу и угрожать их существованию.  В первую очередь это должно быть сделано относительно теоретических средств субъективного субстанциализма, а затем относительно массовых представлений людей о природе, ее явлениях и отношениях людей друг к другу. Причем на этом пути в первую очередь должны устраняться ошибки, которые были сделаны не из-за недостатка знаний, а сознательно, на основе научного мошенничества и терроризма, с целью достижения каких-то корыстных целей.

Все теоретические знания людей, удовлетворяющие критериям власти природы, должны быть включены в состав теоретических средств объективного субстанциализма, появившихся в процессе разработки его оснований, соответственно либо во всеобщий субстанциализм, либо в специальный субстанциализм.

Все, что останется после этого процесса неиспользованным, становится ненужным для научного и практического применения или пригодным, в какой-либо мере, лишь для истории науки. Этот процесс может привести к тому, что могут исчезнуть целые направления и даже дисциплины науки. Уже сейчас можно сказать, что этот процесс приведет к радикальному изменению судьбы ряда дисциплин науки, которые сегодня представляются вечными для нее. Такими дисциплинами являются: в области всеобщего субстанциализма – религия, философия, диалектика, онтология, материализм, идеализм, диалектический материализм и др. В области специального субстанциализма – капитализм, социализм, исторический материализм и др. Удивляться этому не следует. Все, что не справилось с решением  поставленных жизнью задач должно уйти и уступить место новым дисциплинам, которые успешно решили эти задачи. Если в отношении религии уже давно высказывалась мысль, что она должна уйти из общественного сознания как мировоззрение, управляющее жизнью людей, то в отношении таких дисциплин как философия, диалектика, материализм и т.д., такая же мысль может показаться дерзкой. Какой бы ни показалась эта мысль, она должна быть реализована практически, если необходимость такого шага вызывается требованиями власти природы.

В первую очередь это касается философии. Она пропустила все мыслимые сроки решения проблемы разработки картины власти природы. С рождением субстанциализма научным мировоззрением и идеологией может быть только субстанциализм и ничто больше. Даже термин субстанциализм должен навсегда стать единственным для обозначения главного содержания власти природы, научного мировоззрения и научной идеологии общества. А термину философия остается либо роль термина, который выполнил свою роль и ушел в историю, либо роль термина для обозначения лжемировоззрения. Или, в лучшем случае, роль термина для обозначения какого-нибудь специального гуманитарного знания, не имеющего права претендовать на роль всеобщего мировоззрения и, безусловно, признающего субстанциализм основой своего познания.

Фактически это уже произошло, только в головах философов этот факт не нашел еще должного отражения, и они продолжают заниматься разработкой мудрости ради мудрости, убеждая науку и общество в своей необходимости, хотя эта мудрость давно утратила всякую связь с властью природы и потому перестала быть хоть в чем-то полезной и для науки и для практической жизни. А ее продолжают терпеть не потому, что она кому-то полезна, а потому что она внушила всему обществу ложную мысль, что она начало всех наук, без которого они не смогут существовать. Терпят из-за традиции, боясь прослыть дикарями и варварами. Терпят, как   религию, которая внушила, что без веры в бога человек - ничтожество.

Другим примером может быть судьба диалектики. Все ценное, что она имела в своем содержании, уже выделилось в специальную дисциплину под названием теория систем, которая может рассматриваться как составная часть субстанциализма, занимающаяся связями явлений. Все остальное ее содержание, касающееся открытых Гегелем законов диалектики: закон единства и борьбы противоположности, закон отрицания отрицания и закон перехода количества в качество,  войдут в историю науки, как примеры научного мошенничества, первыми жертвами которых стали сам Гегель, а затем Маркс. Эти законы не являются ни всеобщими законами, ни специальными законами природы, поскольку они не являются обязательными условиями существования явлений. Они являются названиями явлений, которые ничем не управляют, а сами нуждаются в объяснении их сути: почему противоположности едины и различны, в каком отношении они находятся, как происходит развитие и может ли оно не происходить, почему количество переходит в качество и обратно и может ли оно не происходить? Ответы на все эти вопросы может найти каждый человек, кто внимательно ознакомился с теоретическими средствами субстанциализма и понял их.

Такой же будет судьба материализма, идеализма, онтологии. Понятия материя и идея войдут в субстанциализм, но не на правах первоначала, с помощью которого можно построить картину власти природы, а на правах категорий методологии и теории познания. Онтология, как теория бытия, заменяется субстанциализмом или теорией существующего.

Если вернуться к Гегелю и  Марксу, то можно кратко сказать следующее.

Гегель стал жертвой собственного изобретения, поскольку, имея прекрасный научный потенциал исследователя, он применил его не во благо науки и общества, а во вред им.

Маркс излишне доверился Гегелю, его диалектики всеобщей связи и изменчивости явлений, и не сумел разобраться в теоретических средствах власти природы. Опираясь на Гегеля, предварительно поставив его с головы на ноги, Маркс и Энгельс считали:

“Так называемая объективная диалектика царит во всей природе, а так называемая субъективная диалектика, диалектическое мышление, есть только отражение господствующего во всей природе движения путем противоположностей, которые обусловливают жизнь природы своей постоянной борьбой и своим конечным переходом друг в друга, соответственно в более высокие формы” (15).

 С помощью субстанциализма теперь видно, что в природе царит не диалектика, а субстанциализм или власть природы, которую нельзя заменять ни диалектикой, ни философией и ничем другим и которая не сводится ни к одному из приведенных утверждений, ни к их совокупности. Диалектика, занимаясь разработкой идеи всеобщей связи и изменчивости явлений, должна была раскрыть природу этой идеи, причины всеобщей связи и изменчивости явлений, управляющие ими понятия и законы. Ничего этого не было сделано. Введение понятий: противоположность, борьба, переход противоположностей друг в друга, ничего не решило. Понятия, заимствованные из области социальных явлений, не в состоянии раскрыть природу более общих понятий, как связь и изменчивость явлений. Наоборот, связь и изменчивость явлений должны служить для объяснения частных понятий, как противоположность, борьба, превращение одних явлений в другие, единство явлений, развитие и отсутствие развития явлений. Хуже того были утрачены объективные достижения Гераклита (понятие власти природы, ее всеобщий характер и неизменность) и Аристотеля (первая сущность явления, законы логики). Недопустимым было навязывание развития всему. Власть природы не развивается, она неизменна и вечна. Недопустимо было навязывание развития и всем преходящим явлениям. Развитие определяется законом сохранения, а по нему явление не обязательно должно перейти с низшей фазы развития в более высокую. Человечество не обязательно будет переходить из фазы дикости на более высокие ступени цивилизованности. Если оно не справится с соблюдением закона сохранения, оно исчезнет, так и не достигнув высшей ступени развития - цивилизации. Неудачным оказалось и деление диалектики на объективную и субъективную. Как показано выше, деление должно происходить не по признаку отображения, а по признаку соблюдения обязательных условий существования явления, иначе никакое знание не может считаться объективным.

“Поставив Гегеля на ноги”, Маркс не решил ни одного вопроса, которые должны возникнуть в этом процессе:

Что является субстанцией явления?

Что является всеобщей субстанцией явления и каково ее конкретное содержание, отличающее ее от других явлений?

Являются ли законы диалектики, открытые Гегелем, законами природы и как они управляют судьбой явлений?

Означает ли постановка Гегеля на ноги, что вместо абсолютной идеи должна приниматься материя?

Является ли материя всеобщей субстанцией?

Проявляется всеобщая субстанция как  саморазвитие и самопознание или  она выполняет другую роль?

Каково отношение законов диалектики Гегеля и законов логики Аристотеля?

Как законы логики Аристотеля определяют судьбу явления?

Если законы диалектики Гегеля не осталяют места для существования  неизменных явлений, то почему они сами остаются неизменными, почему остаются неизменными законы Аристотеля?

Если законы диалектики Гегеля определяют судьбу любого явления, то каковы остальные законы, управляюшие судьбой явлений?

Что является властью природы вообще?

Ни этих вопросов, ни ответов на них Маркс в своих работах не приводит. Он не ставит этих задач и не имеет теоретических средств их решения. Наоборот, у него можно найти недопустимые факты пренебрежения к ним, говорящие о том, что он не смог выйти за пределы главного понимания всеобщей связи и изменчивости явлений, предложенного Гегелем, чтобы попытаться найти все обязательные условия существования явлений и на их основе дать новую оценку предложениям Гегеля и своего материалистического понимания истории. Например, он утверждал: “Освобождение” есть историческое дело, а не дело мысли, и к нему приведут исторические отношения, состояние промышленности, торговли, земледелия, общения…” (16, c.32). “если эта теория, теология, философия, мораль и т.д. вступают в противоречие с существующими отношениями, это может происходить лишь благодаря тому, что существующие общественные отношения вступили в противоречие с существующей производительной силой” (16, c.41). То есть Маркс не допускает мысли, что противоречие может порождаться нарушением власти природы, а не развитием производительных сил, и состоит оно не в противоречии с развитием производительных сил, а в противоречии полезности труда с существующим в обществе правом использования каждым человеком всей полезности своего труда, от владения которой зависят его благополучие, жизнь и его целесообразная трудовая деятельность. Что как только это нарушение удается обнаружить, что может быть сделано только с помощью мысли, оно должно быть устранено, независимо от того, на каком уровне развития находятся производительные силы. Что обнаружение этих нарушений с помощью мысли может быть осуществлено только при постоянном внимании к существованию власти природы, необходимости ее познания, открытия составляющих ее теоретических средств и в первую очередь к ее фундаментальным понятиям: субстанция, всеобщая субстанция, составляющих основание единства природы и построения  картины власти природы.

Cоздавая теорию стоимости, Маркс скрупулезно пытался соблюсти, правда на интуитивной основе, обязательные условия существования явлений, относящиеся к понятиям: субстанция, частная субстанция, субординация субстанций. Он много внимания уделил определению субстанции стоимости, совершенно правильно понимая, что решение этой задачи является ключевым для построения теории стоимости. Однако, из-за отсутствия теоретических средств объективного субстанциализма он не сумел справиться с этой задачей. Его теория стоимости оказалась ошибочной. Но не в этом была главная ошибка. Какой бы ни была теория стоимости, правильной или ошибочной, он не имел права отвергать ее с помощью своего материалистического понимания истории, связанного с понятием развития производительных сил, согласно которому уровень развития производительных сил определяет производственные отношения, а затем и экономические отношения в обществе. Согласно такому пониманию истории вообще не требовалось разрабатывать теорию стоимости, а нужно было найти решение вопроса о том, как производительные силы определяют экономические отношения в обществе. Маркс такое решение находит. Экономические отношения в обществе определяются господствующим классом и в его интересах, классом эксплуататоров или классом эксплуатируемых, если они придут к власти. Места для теории стоимости здесь нет, если смена господствующих классов определяется только развитием производительных сил. К этому решению Маркса вынудило желание реализовать гегелевскую диалектику в области общественного устройства,  найдя в самом обществе конкретные условия, которые вынуждают общество развиваться и менять свое устройство и, в частности, свои экономические отношения. Маркс решил, что развитие производительных сил и есть та конкретная сила, которая все меняет в обществе. Развитие производительных сил действительно меняет общество, но это не значит, что оно являются единственной силой, которая участвует в изменении общества. В судьбе общества определяющую роль имеют не только силы, которые изменяют общество, но и силы, которые навязывают ему условия его сохранения. Эти силы, как теперь известно из субстанциализма, представлены законом сохранения. Ни Маркс, ни кто другой не знали об этом. C точки зрения субстанциализма Маркс противопоставил одну часть обязательных условий существования явлений другой части. Всеобщую связь и изменчивость явлений, которая в субстанциализме представлена всеобщим законом всеобщей связи и изменчивости явлений, он поставил над всеобщим законом сохранения явлений вопреки действительному их отношению, в котором они действуют одновременно, выполняя каждый свою роль. С помощью закона сохранения явление может себя сохранить в условиях постоянно действующего закона всеобщей связи и изменчивости явлений, который все время ведет к изменению явления, и даже к его упразднению. Каким окажется конечный результат действия этих законов в каждый момент времени, определяется с помощью закона равновесия. Обнаруживая неудовлетворительное решение своих жизненно важных задач, люди пытаются найти новое их решение, которое приблизило бы их к заветной цели или даже позволило бы ее достигнуть. Этот процесс будет продолжаться, пока люди не выйдут на теоретический идеал его, заключенный в субстанциализме как в части самой цели, к которой должны стремиться люди, так и в части самого лучшего способа ее достижения.