Субстанциализм - первая научная картина власти природы

Разрабатывая теорию стоимости,  Маркс руководствовался подсознательно требованиями закона сохранения. Без опоры на закон сохранения теория стоимости становится ненужной, а ее объективная разработка становится невозможной. Теория стоимости, созданная на этой основе, никак не связана ни с развитием производительных сил, ни с законом всеобщей связи и изменчивости явлений. Если она разработана правильно, то она остается навечно единственной силой, которая определяет экономические отношения в обществе. Она становится теоретическим идеалом экономических отношений в обществе, к которому оно должно стремиться и который оно не может превзойти в изменении своих экономических отношений, как бы развитие производительных сил общества не стремилось его изменить.

Объективная теория стоимости позволяет объективно решать все вопросы экономических отношений в обществе, причем независимо и от уровня развития производительных сил, и от желания людей, господствующих в обществе или стремящихся к этому господству.

Как показано в новом законе стоимости (9), теория стоимости является вечной и неизменной. Она не зависит ни от производительных сил общества, ни даже от наличия товарных отношений в обществе. Она в своей сути неизменна и для хозяйства Робинзона, и для любого бывшего в прошлом, любого современного или любого будущего товарного производства.

Без наличия таких качеств теория стоимости была бы просто ненужной. Ее незачем было бы разрабатывать, если бы ее содержание в своей сущности зависело не от понятия субстанции стоимости, а от всеобщей связи и изменчивости явлений или от уровня развития производительных сил, которыми Маркс заменил произвольно всеобщую связь и изменчивость явлений, или, в конечном счете, от людей господствующих или добивающихся господства в обществе. Поэтому, когда Маркс заявил, что экономические отношения в обществе определяются не объективной теорией стоимости, а господствующими в нем людьми, он по существу отверг необходимость разработки теории стоимости, включая и своей собственной, а также необходимость ее соблюдения в общественном строительстве, кто бы не стоял во главе этого строительства.

 Вместе с тем он отверг и власть природы как основание решения всех проблем человечества, хотя она была исходным основанием всех его поисков и даже в выборе производительных сил, как источника изменения общества. Он предоставил людям возможность решать вопросы экономических отношений не на основе власти природы и построенной с ее помощью теории стоимости, а на основе решений господствующих в обществе людей, находящихся либо под контролем класса эксплуататоров, либо под контролем класса эксплуатируемых, где и состав господствующих людей и способ контроля определяются развитием производительных сил общества. Практически это означает, что господствующие в обществе люди будут решать проблему экономических отношений в обществе в своих интересах и интересах общественных сил, которые привели их к власти, а роль науки будет сводиться при этом только к наукообразному обоснованию этих решений, а не к разработке и утверждению в обществе объективных решений. Что и происходит в действительности во всех странах мира.

В разработке теории стоимости он упорно опирался на понятие субстанции явления. В разработке общества и его формаций он ни разу не вспомнил о понятии субстанции и необходимости сознательного его применения к пониманию истории общества, хотя сам же считал, что без опоры на субстанцию наука невозможна. Из субстанциализма теперь ясно, что это вытекает из того, что субстанциализм или власть природы царствует во всей природе. В результате этого невнимания, он подменил субстанцию общества – жизнь на частную субстанцию – производительные силы. То есть частную субстанцию общества он поставили над высшей субстанцией общества.

Он так и не понял, что  устройство и развитие общества, смену одной общественной формации другой определяют не производительные силы общества и не господствующие в обществе люди, а власть природы и уровень ее освоения людьми и больше ничто. Что власть природы вынуждает общество развиваться: развивать производительные силы, совершенствовать общественное устройство и действующие в нем экономические отношения, познавать, осваивать и соблюдать власть природы. Превращать власть природы в инструмент, делающий все решения господствующих в обществе людей прозрачными и понятными для всех людей и позволяющий им защитить свои интересы в цивилизованном, законном порядке, а не посредством стихийных бунтов и революций, ведущих к разрушению достигнутого уровня процветания и трагедиям миллионов людей. Что способ ее принуждения прост: все, что не способно соблюсти власть природы, она упраздняет из числа существующих явлений. Все, что соблюдает власть природы, она награждает, предоставляя этому явлению возможность существовать. Для человечества эта награда заключается в получении возможности продолжительной, счастливой и процветающей жизни. Что из этих условий не вытекает, однако, что власть природы навязывает человечеству его счастливое будущее и обязательно приведет его к нему. Человечество, если оно хочет добиться такой цели, должно весьма серьезно позаботиться о ее достижении и только с помощью власти природы, но никак иначе.

 То есть вместо того, чтобы изменчивость явлений, развитие общества и смену одной общественной формации другой объяснить с помощью обязательных условий существования явлений, которые всеобщи, вечны, неизменны, обязательны для всех людей и состоят из обязательных условий сохранения явлений и обязательных условий изменчивости явлений, он действует наоборот. С помощью изменчивости явлений он навязывает изменчивость обязательным условиям сохранения явлений, лишая тем самым их статуса власти природы, а общество и самого себя возможности понять, почему оно изменяется и как оно должно изменяться, чтобы его изменения были во благо человеку. В итоге его рекомендации по научному переустройству общества, с целью устранения пороков общества и совершения прорыва, привели не к достижению поставленной цели, а к рождению новых пороков общества, которые оказались еще более опасными, чем те, которые он стремился устранить.

Субстанциализм делится на всеобщий и специальный, поэтому любая теоретическая дисциплина должна выяснить, к какой области знания она относится и соблюдать правила субординации, существующие между этими областями знания. Необходимость соблюдения этих условий понимал уже Гераклит, а еще лучше Аристотель. Если она не выполняет эти условия, то мудрость этой науки сводится либо к научному мошенничеству или терроризму, либо к безумию.

На долгом и трудном пути познания объективного субстанциализма успех  сопутствовал людям только тогда, когда они не отвергали объективные достижения предшествующего опыта, а стремились их развить, пытались найти в них ошибки мышления и устранить их. Рождение объективного субстанциализма является прекрасным тому подтверждением. Отсутствие этого рождения в течение 2,5 тысячелетий после зарождения объективного субстанциализма является не менее прекрасным подтверждением того, что все это время наука занималась не сознательным поиском объективного решения этого вопроса, а сознательным мошенничеством в его решении.

Вершиной мошенничества стало  заявление экспертов РАН (приложения 1 и 2), назвавших субстанциализм безделицей и напыщенной риторикой. Это легко можно понять, даже не вдаваясь в рассмотрение сути вопроса сквозь призму власти природы, а только познакомившись еще с одним заключением, подготовленным в МГУ им. М.В.Ломоносова (приложение 3) по тем же работам.

В рассмотренных ими работах  были приведены теоретические средства власти природы и полученные с их помощью результаты решения актуальных проблем общества. Каковы же аргументы экспертов РАН, позволяющие сделать такое заключение. Таких аргументов нет и быть не может в принципе. Они это понимают. Но им так хотелось отвергнуть новоявленного Сократа и Смита, к которым они питают патологическую ненависть и с которыми они боролись на протяжении всей советской истории, а теперь и новой истории России, что они, не задумываясь о последствиях, взялись создавать свои фабрикаты и по отношению к ним вынесли свое знаменитое заключение о том, что субстанциализм – это сущая безделица и сочинение, лишенное научного аппарата. Нет необходимости рассматривать эти фабрикаты. Их авторы, институты, в которых они работают, и РАН не достойны чести того, чтобы их аргументы рассматривались серьезно. Любой ученый, любой научный институт, любая научная академия и вся мировая наука, если они заявляют, что власть природы – это сущая безделица и лишенное научного аппарата сочинение, автоматически становятся научными предателями, мошенниками и террористами. А с предателями, мошенниками и террористами не дискутируют. Тоннель, в конце которого еще не брезжит свет, с рассмотрения которого начинается приложение 1, является не тоннелем из кризиса общества или кризиса мировоззрения. Он является тоннелем в научное предательство, мошенничество и терроризм. Если из кризиса общества и мировоззрения выход можно найти, и он уже найден в субстанциализме, то из тоннеля предательства, мошенничества и терроризма выхода не бывает, кроме упразднения самого тоннеля, ибо его назначение продлить предательство, мошенничество и терроризм до бесконечности. Поэтому авторы этого тоннеля не видят свет в его конце. Они и не должны увидеть свет. В их задачу входит убедить в этом всех остальных, все общество. Если им не поверят, то их тоннель, который стал уже длиной в 2,5 тысячи лет, просто прекратит свое существование.

Власть природы существует и  управляет всем миром. У науки, как и у всех людей, нет права не только отрицать существование власти природы, но и сомневаться в ее существовании. Поэтому называть ее безделицей и напыщенной риторикой, лишенной научного аппарата, да еще делая это на основе гнусной, сознательной фабрикации лжесвидетельств, могут только профессиональные научные мошенники и террористы, утратившие всякую меру в своей безнаказанности. Они отличаются от научных мошенников и террористов прошлого лишь тем, что довели научное мошенничество и терроризм до предела, решив отвергнуть власть природы вообще, заменив ее своей властью: высокими научными званиями и должностным положением, громкими названиями научных организаций, которые они представляют. На этот шаг научные мошенники и террористы прошлого никогда не отваживались. Они оставляли для нее место либо в виде власти бога, либо в виде власти саморазвивающегося абсолютного духа, либо в виде власти трансцендентного. Но они никогда не отваживались на большее, отвергнуть власть природы совсем и делать все что захочешь, что позволяет тебе представление о правах высокого звания и должности. И умудрились это сделать не ортодоксальные антимарксисты, а марксисты, которые весь ХХ век проповедывали превосходство и истинность марксизма, потому что он опирался на власть природы и вытекал из нее. Стоит ли после этого удивляться, что марксизм потерпел крушение, а научная перестройка общества, проведенная на основе марксизма в России, c целью радикального улучшения жизни, привела к чудовищному саморазрушению России, из которого она уже более 10 лет беспомощно ищет выход. Можно удивляться лишь тому, что все преемники Маркса пошли по пути культивирования только его ошибок, возведя их в ранг религиозной догмы, и среди них не нашлось никого, за исключением Ленина, кто увидел бы в марксизме и объективные достижения, которые следовало поддерживать и развивать. Впрочем, и этому не следует удивляться. Ошибочные теоретические рекомендации Маркса оказались теоретическим идеалом тоталитарного общественного устройства, которые пришлись по душе новым господствующим силам общества, которым наука была нужна только для обоснования любых их решений, а не для определения объективного пути развития общества.

Что касается проведенной экспертами РАН оценки субстанциализма, то она в полной мере отражает не субстанциализм,  вместо которого они рассматривали свои собственные фабрикаты, а то, что сделала вся мировая наука за 2,5 тысячи лет в разработке власти природы и решении с ее помощью проблем устройства и развития науки и общества. И в частности, она в полной мере отражает то, что сделала в этой области вся советская наука, АН СССР и РАН. Вместо серьезного и конструктивного рассмотрения субстанциализма и всех его результатов, решивших труднейшую и самую главную задачу науки и общества, они продемонстрировали жалкое блеяние мошенников, возомнивших, что они могут отвергнуть власть природы. Это - вершина их мошенничества, которое они творили безнаказанно в ХХ веке по отношению ко всем великим открытиям в области физики, генетики, вычислительной техники, теории систем и т.д. На все эти открытия они напяливали, как говорил Н.П.Дубинин, “дурацкий колпак”. Теперь они решили добиться высшего достижения в своей “творческой” деятельности, напялив этот колпак на власть природы. Эту вершину позора превзойти никому не дано. Она навсегда останется вершиной позора в истории мировой и российской науки.

Итак, объективный субстанциализм родился. Он открыл первую научную картину власти природы, позволяющую людям успешно и с высшей эффективностью решать все свои проблемы. Задача теперь в том, чтобы это высшее достижение стало достоянием всех людей на земле и было использовано ими себе во благо. Такая возможность открывается с помощью созданной на основе субстанциализма идеологии цивилизации (9, 10) и идеологии дерзкого прорыва (11).

Чтобы это произошло в короткие сроки, каждый ученый должен сознательно признать власть природы основой своей научной деятельности, продолжить ее развитие и практическое применение в решении своих проблем и активно, решительно выступить против научного мошенничества и терроризма по отношению к власти природы, где бы и кем бы они ни проводились и кем бы они ни поддерживались, рассматривая их как самое опасное преступление против своей страны и всего человечества.

Все должны ясно понять, что опасное действие этого преступления проявится не когда-то в отдаленной перспективе, а оно проявляется уже 2,5 тысячи лет, с момента объявления Гераклитом своей мысли о существовании власти природы, которую наука оставила беспризорной. Это действие проявилось во всех катастрофах, которые пережило человечество в отношениях между людьми и народами и в отношениях с природой. Сегодня это действие может отличаться от прошлого лишь тем, что масштабы катастроф станут предельными, ставкой станет жизнь всего человечества.

 Все должны совершенно ясно понять, что власть природы не нуждается в признании людей. В признании власти природы нуждаются только сами люди. Поскольку только с признанием и освоением власти природы они могут управлять себе во благо, а не во вред, своими отношениями друг с другом и с природой. Все должны также ясно понять, что никакая страна не может добиться благополучия и процветания, пока господствующая в ней наука, во главе с главной научной организацией, отвергает власть природы и вытекающие из нее теоретические средства выхода общества из кризиса, объявляет ей войну, считая ее безделицей и изобретением графоманов.

“Свет познания делает человека господином природы. С его помощью человек может летом иметь лед, а зимой – плоды и цветы лета” (И.Дицген.14, c.449).

Cвет познания субстанциализма позволяет человеку практически немедленно добиться высшего уровня процветания и благополучия, счастливой и продолжительной жизни, а, в конечном счете, из преходящего явления стать непреходящим, бессмертным.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Приложение 1.

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕКСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Российская Федерация                                                       Академику-секретарю