Глобализация экономики

Как отметил бывший посол  России в Соединенных Штатах В.Лукин, «во всей нашей внешней политике мы должны преследовать главную цель - обеспечения на длительную перспективу благоприятных внешних условий для внутренней модернизации России». Этот национально ориентированный внешнеполитический курс в принципе соответствует и интересам мирового сообщества, поскольку предполагает поддержание мира, безопасности и сотрудничества между народами, смягчение назревших глобальных проблем.

Успешное интегрирование России в постиндустриальное пространство связано с преодолением ряда сложившихся  в стране традиций и стереотипов. Среди них - пустившее глубокие корни  конфронтационное мышление, недостаточное  уважение к личности, к ее правам и интересам, недооценка значимости социального консенсуса и отсутствие развитых механизмов его формирования, привычка к силовым методам решения  проблем, склонность к утопизму.

В то же время большую  позитивную роль могут сыграть характерные  для России традиции коллективизма, сочетание которых с принципами индивидуализма является характерной  чертой постиндустриального общества.

Освоение подлинно коллективистских ценностей и возрастающая приверженность идеям солидарности в масштабах  всего мирового сообщества необходимы ныне для успешного решения острейших  глобальных проблем - борьбы с международным  терроризмом, смягчения экологической  и ядерных угроз, ликвидации глубоких противоречий Север-Юг, а в целом - во имя спасения основ цивилизации  и сохранения жизни на Земле.

Эти же цели, равно как  и задачи социализации глобалистского процесса, требуют отказа от безусловного приоритета материальных факторов в системе ценностей, который стал характерной чертой западного буржуазного сознания и отчетливо проявлялся в эпоху индустриальной цивилизации на различных этапах ее развития.

В России же, где капиталистические  отношения не пустили глубоких исторических корней, где господствующей религией было православие, нематериальным ценностям  отводилось несравненно большее  место. Здесь отсутствовал осененный  массовым общественным признанием откровенный  культ богатства как непреложной жизненной цели,

В советский период эта  тенденция упрочилась. Ускоренное строительство  материально-технической базы нового общества и создание военной экономики  в общем контексте командно-административной системы предопределяли курс на аскетизм, на безусловный приоритет государственных  интересов, на культивирование моральных  стимулов к труду, что глубоко  вошло в общественное сознание нескольких поколений советских людей.

Переход к рыночной системе, естественно должен был существенно  повысить роль материального фактора; однако этот процесс не только не был  «обременен» морально-нравственными  принципами, слишком часто переплетаясь с цинизмом, лицемерием и обманом, с коррупцией и стяжательством, но и отличался, особенно в начальный  период, кичливой проповедью богатства  как такового в качестве наивысшей  жизненной ценности и нескрываемым презрением к обедневшим слоям. «Бедным быть стыдно» - этот тезис варьировался в эфире, на страницах прессы и по существу задевал, в первую очередь, людей старших поколений, которые в свое время честно трудились и прожили нелегкую жизнь в иной социально-экономической среде, а под занавес лишились своих сбережений и остались без столь необходимой в переломный период эффективной поддержки государства в стране, где в силу исторических условий очень сильны традиции патернализма. Впрочем, возможно, интересы старших поколений просто сбрасывались со счетов в свете сияющей рыночной перспективы. «Лес рубят - щепки летят» - принцип, отнюдь не новый в политической истории советского государства, пустивший глубокие корни. Своеобразной визитной карточкой начала 90-ых годов, времен «шоковой терапии», отбросившей значительную часть населения на грань выживания, могли бы считаться назойливо мелькавшие тогда на голубых экранах самодовольные физиономии членов так называемого «Клуба молодых миллионеров», получивших, как было всем понятно, свои состояния отнюдь не трудами праведными. Приходится слышать, что это - болезни роста. Ну что ж, жизнь покажет, хотя сиз песни слова не выкинешь». Во всяком случае, возрождение России невозможно без укрепления морально-нравственных начал во всех сферах общественной жизни.

Это важно и с точки  зрения перспектив развития постиндустриализма, логика которого требует отказа от гипертрофированной роли материальных ценностей, исходя из специфики новых  исторических реалий. Характерно, что  на Западе в последние десятилетия  значимость материального фактора  как ориентира и критерия жизнедеятельности  человека стала несколько ослабевать, хотя, естественно, не могла не сохранить  очень сильные позиций. Объективной  основой этого процесса явился высокий  уровень насыщения материальных потребностей и возрастающая степень  содержательности и творческого  характера труда, в силу чего в  системе мотиваций все большую  роль стали играть такие факторы, как самовыражение, самоутверждение, общественный престиж.

Значительный вклад в  развенчание идеалов «общества  потребления» внесла теоретическая  и практическая деятельность леворадикалов в 60-70 годы, а затем - движения «зеленых» и различного рода альтернативных сообществ. Осознанию чрезмерной узости и прагматизма традиционной для Запада шкалы ценностей помогают и пользующиеся высоким признанием зарубежного читателя произведения Достоевского, Толстого, Чехова, насыщенные не только глубоким психологизмом, но и неустаревающими морально-этическими проблемами - размышлениями о предназначении человека, поисками смысла жизни, показом переплетения и драматической борьбы добра и зла, в душе человека.

Для прочного интегрирования в мировое сообщество России предстоит  избавиться от проявляющегося в массовом сознании и в установках определенных политических сил навязчивого «образа  врага» по отношению к зарубежным государствам, что культивировалось в качестве неотъемлемого атрибута «осажденной крепости»; к тому же на неустанные козни вездесущего  противника весьма удобно списывать  различные просчеты и провалы  во внутренней политике страны.

Нельзя не видеть, что  в последние полтора десятка  лет отношение к России в мире претерпело существенные изменения. В  первые годы перестройки симпатию и  уважение мировой общественности вызвали  стремление нового руководства страны преодолеть тоталитарное наследие, предпринятые конструктивные шаги по прекращению  «холодной войны», сокращению вооружений, ликвидации раскола Германии. Был  разрушен имидж страны как «империи зла». Однако с окончанием «романтического периода» перестройки эйфория по отношению к России, возникшая в широких кругах западной общественности в конце 80-ых годов, сменилась настороженностью.

Дестабилизация общественной жизни, исчезновение в неизвестном  направлении многих западных траншей  и откровенное разворовывание значительной части гуманитарной помощи, активность за рубежом «русской мафии» и разгул криминалитета внутри страны, война  в Чечне - все это ударило по международному престижу России. В  том же направлении действовал и  затянувшийся системный кризис, сопровождающийся обнищанием и просто бедственным  положением значительной части населения. В современном мире не принято  уважать страны, где не могут эффективно распоряжаться огромными, разнообразными богатствами, которыми так щедро  одарила их природа и о коих не могут даже мечтать большинство  государств экономического авангарда. «Если вы такие богатые, то почему вы такие бедные?» - этот вопрос по отношению  к россиянам приобрел одиозный характер.

Тяжелой ситуацией внутри России, как и ослаблением ее геополитических  и геоэкономических позиций, не преминули  воспользоваться определенные зарубежные крут. В 90-ых годах проявилась тенденции ослабить роль России в решении важных международных проблем, применять по отношению к ней практику «двойных стандартов», законсервировать сырьевую структуру экономики страны, не допускать на мировые рынки ее товары, стимулировать «экспорт мозгов». Но, как уже отмечалось, имеется достаточно нормальных потенциальных деловых партнеров, которые могли бы взаимовыгодно сотрудничать с нашей страной, если бы в ней был обеспечен стабильно благоприятный социально-экономический, правовой и моральный климат.

В то же время боязнь сильной  России сменилась опасением ее слабости. Реалистично мыслящие политики и представители бизнеса зарубежных стран достаточно отчетливо осознали, что дестабилизация России, нищающей и унижаемой, потерявшей свой статус сверхдержавы, но в то же время обладающей значительным арсеналом ядерных вооружений и сетью далеко не безопасных АХ, может представлять собой угрозу также для их государств и для мира в целом и ее интересами нельзя пренебрегать. Неслучайно наиболее влиятельные страны мирового авангарда приняли Россию в свой клуб, превратив «Семерку» в «Восьмерку»; не без политических соображений России был присвоен международный статус страны с рыночной экономикой со всем комплексом вытекающих отсюда позитивных внешнеэкономических последствий.

В эпоху усиливающейся  взаимозависимости стран мирового сообщества выход России из кризиса, ее модернизация, социальная стабильность, обеспечение устойчивого гармонизированного роста ее экономики явились бы позитивным фактором глобальной значимости. Эта ситуация, разумеется, не сняла  бы неизбежности острой конкурентной борьбы - неотъемлемого фактора рыночной среды и современного мирового рынка  в том числе. Однако, в принципе перенос центра тяжести мирового конфликта из военно-политической и идеологической сфер в область экономики - свидетельство определенной нормализации международных отношений, которые отнюдь не носят идиллического характера, однако, несут не только разрушительный, но и созидательный заряд и могут развиваться и разрешаться вполне цивилизованным путем. К сожалению, все усиливающиеся и расползающиеся по планете бациллы терроризма в начале нового тысячелетия перемещаются в эпицентр мирового конфликта, что порождает иной характер вызовов и угроз, встающих перед народами и человечеством в целом.

Кажется весьма сомнительной педалируемая позиция некоторых российских политических деятелей и особенно - представителей средств массовой информации, которые, говоря о стратегической цели рыночных реформ, выдвигают в качестве таковой построение а стране капитализма. Рынок - неотъемлемый компонент капитализма, но понятия эти, как известно, отнюдь не тождественны не только в историческом, так и в содержательном планах.

Апелляция к капитализму, по-видимому, в определенной мере - дань эпохе борьбы двух систем, традиционному  биполярному видению мира, но при  этом капитализм, как это помнят не только представители старшего, но и часть среднего поколений, рисовался  сосредоточением всевозможного  зла, таким, каким он сложился к середине XIX века в интерпретации Маркса и  особенно его последующих адептов  и вульгаризаторов. Глубокое классовое расслоение, обнищание трудящихся, отсутствие надежной социальной защиты - эти и другие беды современного российского общества представляются в подобном контексте как бы нормальным, естественным свойством системы, и для слоев, оказавшихся в чрезвычайно стесненном социально-экономическом положении, подобная идеологическая установка может лишь усилить негативный заряд no отношению к реформированию как таковому. Но дело не только в этом.

Жизнь стремительно меняется, и к концу ХХ-ого века капиталистическая  система в целом претерпела глубокие качественные изменения. Развитые страны, где реализованы такие общечеловеческие ценности, как социально-рыночная экономика, правовое государство, гражданское  общество, где обеспечены весьма высокий  уровень материального благосостояния и социальная защищенность граждан  -это отнюдь не капитализм в его традиционном понимании. Неслучайно в научный оборот уже вошло понятие «некапиталистического общества», а когда термин «капитализм» употребляется по отношению к странам экономического авангарда, то имеется в виду капитализм нового типа.

В современном плюралистическом ассиметричном мире, разумеется, можно  ориентироваться и на перисрерийный капитализм колумбийского или индонезийского образца, коррумпированный, с засильем наркодельцов, слабой экономикой и низким уровнем жизни населения. Но страна, которая желает прочно занять высокое место в мировом сообществе, утвердить себя в новую историческую эпоху в статусе великой державы, страна, имеющая глубокие многовековые связи с западноевропейской культурой, и давшая мощные импульсы ее развитию, должна войти в когорту государств мирового авангарда, ориентируясь на национальный вариант постиндустриального общества. Осуществить эту цель непросто в силу исторических особенностей в развитии России, связанных с длительным господством крепостного права и тоталитарной системы, с ее нынешним социально-экономическим состоянием, но представляется, что двигаться надо именно в данном направлении, как наиболее перспективном, адекватном новым историческим реалиям.

Нильс Бор как-то констатировал: «Трудно предвидеть, Особенно будущее». Можно добавить - особенно в нашем  взрывоопасном, беспрецедентно динамичном мире, тем более в стране, попавшей в столь сложное положение, как  Россия. Однако исторический оптимизм не исчерпан и хочется верить, что, несмотря на все трудности, Россия сумеет осуществить наиболее благоприятную из стоящих перед ней альтернатив, задействовать свои возможности и стать процветающим социальным государством с эффективной (инновационной экономикой, живущим по принципу - «Быть собой и быть со всеми»,

Трудно оспорить очевидные, лежащие на поверхности причины  усиления процессов транснационализации экономической жизни. Речь идет о снижении тарифных барьеров в международной торговле, кардинальном прогрессе в телекоммуникациях и других средствах глобальной связи, удешевлении авиатранспорта, следствием чего стало облегчение миграции рабочей силы между разными странами и континентами и ураганный рост инфраструктуры мирового туризма. 
Определенно в глобализации заинтересованы широкие круги бизнеса¹. Как показывает практический опыт, предприниматели, участвующие в глобальной деятельности, получают весомые стратегические, финансовые и производственные преимущества, которые дает сложившаяся мирохозяйственная система капитализма в сравнении с любой национальной. Кроме того, до недавнего времени очень весомыми оказывались выгоды от инвестирования (в том числе в форме кредитования) в международные рынки. Особенно в рынки не западных развитых стран, постсоциалистических и пост развивающихся. 
Достаточно понятными представляются и преимущества региональной, точнее мульти региональной интеграции национальных экономик. В рамках региональных экономических союзов достигается большой прирост экономической эффективности за счет интеграции национальных рынков, в свою очередь непосредственно связанной с кардинальным расширением деятельности международных компаний и ростом прямых иностранных инвестиций. Пример ЕврАзЭс это воочию подтверждает. 
Тем не менее, признавая позитивные стороны процесса глобализации/мульти регионализации экономической жизни, многие исследователи справедливо обращают внимание на неоднозначность его результатов в настоящий период первых десятилетий 21 века. 
Реально после последнего мирового кризиса 2008-2009 гг. спонтанно происходит ускоренная финансовая глобализация, в том числе вследствие бегства капитала из России и ряда других стран. Она обусловлена широчайшими возможностями вывода национального капитала, прежде всего банковского, на мировые рынки ценных бумаг и другие финансовые рынки. Так, по данным Всемирного Банка, прибыль от операций на глобальном фондовом рынке увеличилась на 12,7 % в развитых странах и на 13,9 % в странах с развивающимися рынками². 
Сохраняются и положительные темпы роста международной миграции рабочей силы, главным образом из бедных стран в западные страны. По данным Международной организации труда (МОТ), в прошлом году они незначительно уменьшились в сравнении с посткризисным максимумом в 2010 г. 
В то же время более чем уместно констатировать существенное замедление роста глобальной занятости, процессов торговой глобализации и производственной транснационализации со второй половины 00-х годов наступившего столетия. И эта тенденции вновь усилилась после мирового кризиса 2008-2009 гг. Так, за последний период (с лета 2011 г.) перспективы глобальной занятости ухудшились. В 2013-2016 гг. прогнозируется в лучшем случае сохранение 6% уровня глобальной безработицы³. В свою очередь, по данным Всемирного Банка, в прошедшем 2012 году темпы роста мировой торговли резко снизились (на 2,3 пункта) до минимального уровня - 3,8% - за последнее десятилетие⁴. А объем чистых прямых иностранных инвестиций, отражающий размеры производственного транснационального накопления, снизился в абсолютном выражении - на 6,1% в прошедшем году⁵. 
В целом правомерно констатировать разнонаправленную динамику основных составляющих экономической глобализации как процесса трансформационных сдвигов. При этом замедляющие тенденции глобализационных перемен все более и более обнаруживают себя. Речь идет, прежде всего, о продолжающемся кризисе ЕС и ухудшении взаимных торговых отношений между многими странами. Последнее непосредственно обусловлено слабостью ВТО как органа координации мировой торговли, главные участники которой - США и Китай - постоянно нарушают принятые правила. 
Исходя из сегодняшней ситуации, уместно констатировать, что долгосрочный проект утверждения глобального капитализма, а точнее транснационального корпоративного капитализма в русле доминирующих взглядов западных идеологов в 80-90 гг. оказался далеким от реальности⁶. Идея быстрой и полной мирохозяйственной глобализации кажется теперь абсолютно наивной. Впрочем, справедливости ради, уместно констатировать сохранение представлений о чудодейственности глобализации, навеянных иллюзиями 90-х гг. В частности, такие представления распространены в России, где поистине укоренилась сказочная вера в «кисельные реки и молочные берега». И до сих пор широко популярны ортодоксальный марксизм (в основе которого лежат творения Карла Маркса в возрасте Че Гевары) и неолиберальный примитивизм. 
Глобализация продолжается в условиях сохранения глубоких различий между экономическими системами разных стран и групп стран. Так, в рамках развитого западного мира сохраняется дивергенция национальных капитализмов. Сам ход экономической глобализации и мульти регионализации свидетельствует о принципиальном отличии англо-американской капиталистической модели от модели капитализма в странах так называемого регулируемого капитализма (прежде всего, Японии и Германии)⁷. Еще более разнится от превалирующей капиталистической модели англо-американского образца модель смешанной экономики в скандинавских странах - Норвегии и Швеции, развитие которых на основе высокотехнологичного уклада теперь стало образцом для подражания. 
Весьма существенно отличие от наиболее распространенной системы капиталистической экономики и экономических систем большого числа постсоциалистических и пост развивающихся стран с интенсивно развивающимися национальными рынками. В этой связи неясной выглядит будущая судьба всего так называемого Восточного, а точнее не Западного экономического сообщества, включающего в себя в первую очередь страны BRICS (заметим, что в число стран BRICS наряду с Россией входит и Индия, которую пытались инкорпорировать в лоно западного капитализма более 60 лет). Полноценная институциональная интеграция их экономик в глобальную систему превалирующего западного образца представляется очень затруднительной в обозримой перспективе. А ведь именно страны BRICS во главе с Китаем, как теперь признается в официальных докладах МВФ и Всемирного Банка, являются главным локомотивом мировой экономики. 
Однозначно в состав мировой капиталистической системы не входят Иран и ряд других стран мусульманского мира, до настоящего времени не определившихся с выбором национальной экономической модели. Пока можно только констатировать, что в этих странах утвердились смешанные экономические системы, в которых присутствуют частная собственность и независимое предпринимательство. 
Наконец, совсем не как «примесь» в капиталистическом мировом хозяйстве следует оценивать феномен национальных экономик Венесуэлы и Кубы, которые отличает превалирование смешанной государственно-частной формы собственности и участие сотрудников в управлении. Эти страны развиваются до настоящего момента по социалистическому пути. Недавний экономический рост в Венесуэле (когда ежегодный прирост ВВП значительно превышал 10%) показывает, что строить обновленный социализм в современных условиях, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, вполне возможно.