Понятие энергии

Холодная, профессиональная сторона личности Роджера опиралась  в своей деятельности в основном на голову. В этой роли его глаза  не имели абсолютно никакого выражения. Неожиданно страстная сторона Роджера  действовала на основе его гениталий. В этой роли Роджер зажигался безбожным  пламенем. Трудно ожидать от кого-то, чтобы он оставался холодным и  логичным, когда его охватывает горячка  сексуального возбуждения, но обычно человек  не теряет рассудка даже в таких  ситуациях, как это имело место  у Роджера. Утрата эго и подавление своего «Я» проявляется в лучшем случае только во время пика оргазма. В таких случаях отдача своего «Я» проявляется как самореализация. В противном случае отдача своего «Я» сексу без любви действует  саморазрушающе. Я был уверен, что Роджер был способен к любви, и это убеждение давало нам возможность совместно решать его проблемы. Но когда мы начали терапию, он не был в состоянии ассоциировать ни своего мышления, ни сексуальных стремлений с любовью. Из-за расщепления личности он не мог объединить эти различные функции.

Жизненный опыт человека формирует  структуру его тела, которая в  свою очередь формирует его личность. Именно таким образом его прошлое  все еще живет в его настоящем. Чтобы человек мог освободиться от ограничений прошлого, он должен осознать переживания, которые ему  эти ограничения принесли. Это  цель анализа, так как он дает нам  рамки, внутри которых может наступить  перемена структуры. Перестройка структуры  требует непосредственной работы с  телом с целью редуцирования  напряжения мышц. Анализ и перестройка  тела должны двигаться одновременно. Обычно я начинаю с истории  пациента, которая является вначале  всегда неполной. В процессе терапии, по мере того как подавленные воспоминания появляются в сознании, образ пациента становится более выразительным.

Роджер был единственным ребенком. Он описывал свою мать как  симпатичную женщину, гордящуюся своим  внешним видом и общественным положением. Она любила принимать  гостей и ходить на приемы. Его отец был бизнесменом, который много  работал и часто возвращался  из офиса поздно. Родители редко  ругались, тем не менее Роджер чувствовал, что их жизнь несчастлива. Он ощущал свою близкую связь с матерью, но знал, что ее заинтересованность им нестабильна. Когда отца не было дома, она хотела, чтобы сын составил ей компанию, жалуясь временами на невнимание отца к ее потребностям. Но когда был какой-то прием, она  его игнорировала. Роджер имел несколько  приятных воспоминаний об игре в мяч  со своим отцом и совместных прогулках  на рыбалку. Несмотря на то, что редко  случалось, чтобы отец его бил  или ругал, Роджер знал, что он склонен  к гневу. В процессе терапии он осознал, что будучи ребенком, он боялся его.

Пока в этих историях мы находим немного информации, которая  могла бы помочь нам выяснить источник происхождения таких серьезных  нарушений в личности Роджера. Однако мы имеем едва различимые подсказки  на тему настоящих отношений Роджера  с матерью. Когда женщина не находит  удовлетворения в замужестве, она  вероятно обратится к сыну в поисках  близкого контакта, которого не получилось с мужем. Роджер был для нее  поверенным во многих делах. Однако, как только подворачивался случай нанести кому-то визит или встретиться с другим мужчиной, она отворачивалась от него. Подобное отношение она проявляла к нему каждый вечер, когда закрывала двери в спальню, которую делила с его отцом. Когда я обратил внимание Роджера на этот факт, он понял, что все время чувствовал себя преданым. Я был обязан подробно исследовать эту часть истории жизни Роджера, так как мне было ясно, что Роджер относится к женщинам так же, как мать в свое время относилась к нему. Он был симпатичным, но жил поверхностной жизнью, и не сумел полностью отдаться ни одной женщине. Он вел себя с ними сексуально соблазняюще, так же, как мать вела себя по отношению к нему. В основе этого поведения скрывался сильный гнев, который был перенесением злости из прошлого, той, которую он испытывал к матери. Именно этот гнев вызвал в Роджере отделение сердечных чувств от сексуальных. Такое разделение отразилось в недостаточном контакте его грудной клетки с тазом.

К сожалению, Роджер должен был  также отделиться от своего чувства  любви к отцу. Ребенком он оказался в треугольнике Эдипа. Став фаворитом  матери, он был обречен на ревность и враждебность отца, который был  мужчиной более сильным, чем он. Роджер сказал во время консультации, что  в детстве он не осознавал, что  боится отца. Однако со временем стало  ясно, что он подавил в себе этот страх, подобно тому как подавил  свой гнев, направленный против матери за ее соблазнительность. Этот страх  всплыл позже. Он понял, что его большие  чем у отца профессиональные успехи имели тот источник, что он хотел  его перещеголять. Но он достиг этих успехов только благодаря усилению контроля своей потребности в  любви и понимании. Такого рода успех  оказался достижением, не имеющим значения, который выхолостил его жизнь  от чувств. Он искал убежища в  алкоголе и своей сексуальности, для того чтобы вырваться из под  контроля головы. Эта делало возможным  возникновение определенных чувств в его теле.

Попав в сильный эдипов конфликт в детстве, Роджер приобрел расщепление. Однако в нем осталась определенная интеграция, которая привела его к терапии и поиску своего настоящего «Я». Оно иногда проявлялось в ясных, невинных глазах скрывающегося в нем ребенка. Когда я увидел этот взгляд, я видел, что младенцем и маленьким ребенком Роджер был объектом любви обоих родителей. Терзаемый взрослыми страстями эдипового конфликта, он подавил этого ребенка, закрыв его в своем сердце. Роджер стремился раскрыть свое сердце, но мог это сделать лишь в те редкие моменты, когда имел надежду, что кто-то поймет его потерянность и страх. Именно страх отдаться чувствам — гневу, печали, любви — проявился в расщеплении его телесной интеграции.

Терапия такого рода расщепления  личности, как это было в случае Роджера, нелегка. Анализ поведения, несмотря на то, что он обязателен, не является эффективной интегрирующей силой, так как вовлекает кроме прочего  разум. Роджер принимал мои интерпретации, но это оказывало небольшое влияние  на его чувства и поведение. Эмоции, будучи функцией всего тела, имеют  интегрирующую силу. Но как привести в движение эмоцию, которая была бы достаточно сильной, чтобы вызвать  такие последствия? И какая это должна быть эмоция? Такую мощь имеют только две эмоции — любовь и гнев. Единственным человеком, способным вызвать эти эмоции с напряжением, необходимым для интеграции личности, является психотерапевт. Я стал отцом, в котором нуждался Роджер, и был также отцом, которого он боялся и по отношению к которому он мог хранить гнев, пропорциональный его страху.

Проекция подавленных  в детстве чувств на личность терапевта  известна как трансфер, или перенесение. Все психоаналитики работают над этим аспектом, однако в основном на интеллектуальном уровне. Этого абсолютно недостаточно для того, чтобы изменить психологическую и физическую структуру пациента. Перенесение должно быть пережито максимально сильно и выразительно. В случае Роджера это было непросто, так как он имел ко мне амбивалентное отношение. Он нуждался в отцовской опоре и любви, но в то же время относился к своему отцу высокомерно. Он признавал мой авторитет как биоэнергетического терапевта и сотрудничал в работе с телом, дыханием, заземлением и выражением чувств. Однако он всегда оставался под контролем своего разума и по этой причине был не в состоянии полностью отдаться ни терапии, ни себе и своей страстности.

Роджер также боялся меня, хотя не в физическом смысле, так  как был младше и сильнее меня. Однако он чувствовал и до определенной степени верил, что подобно его  отцу, я имел над ним власть, происходящую из того факта, что он нуждался в  моей помощи. Потребность в помощи вызвала у него чувство зависимости, что, учитывая его эдипову ситуацию в детстве, вызывало у него бессознательный страх кастрации. Гнев, направленный против меня, с другой стороны увеличивал риск, что я могу его оставить и прервать терапию. Он нуждался также в моей любви, так как в прошлом требовал любви отца, стараясь произвести на меня впечатление, работая со своим телом и выполняя биоэнергетические упражнения. Однако их прогресс ограничили его амбивалентные чувства. С одной стороны, упражнения вызывали улучшение самочувствия, но с другой, он не был в состоянии полностью им отдаться, так как потребность произвести на меня впечатление раздражала его. Ситуация была безнадежной и после нескольких лет усилий казалось, что терапия обречена на неудачу.

В тоже время именно в таком  периоде терапия имеет настоящие  шансы достичь успеха. Если кто-то согласится смириться с неудачей, ничего не потеряно. Можно остаться верным себе. В этот момент Роджер был  в состоянии выразить весь свой гнев по отношению ко мне и к своему отцу. Он делал это, нанося удары  кулаками в топчан и повторяя, что  его сильно нервирует моя высокомерная позиция. Гнев быстро переносился на отца за то, что он не остался с  ним для того, чтобы дать ему  опору, позволяя ему открыто и  по мужски разрешить конфликты в  своих отношениях с женой. Для  этого он использовал фразу: «Ты  не мужчина!» Это означало, что  его отцу недоставало характера. Он был также взбешен на мать за предательство его любви и  недостаточно уважительное отношение. Освобождение этого гнева происходило  в течение некоторого времени, в  процессе которого у Роджера развивалось  чувство интеграции, позволяющее  разблокирование любви.

Терапия Роджера продолжалась в течение нескольких лет, однако он не жаловался, что она длится слишком  долго, когда чувствовал, что она  продвигается в правильном направлении. Он ощущал постепенные перемены к  лучшему в своем теле, по мере того, как устанавливал с ним лучший контакт. Перемены в его теле находили отражение в соответствующих  переменах в поведении и в  отношениях с другими людьми. Он был в состоянии почувствовать  глубокую любовь к своей жене, и  они нашли обоюдное удовольствие в своем обновленном сексуальном  союзе. Его сексуальное поведение  изменилось радикально. На определенное время, когда его состояние улучшилось, он утратил сексуальный инстинкт. Его это расстраивало, пока я ему  не объяснил, что он перестал относиться к сексу как к удовольствию, которому не может противостоять, и  что секс отныне будет для него выражением любви, которую он не сможет запрограммировать или вписать  в деловое расписание.

Классическим примером женщины  с расщепленной личностью является Мерлин Монро. Монро никогда не была моей пациенткой, и я знаю ее только по фильмам и фотографиям. Ее тело проявляет нарушения, подобные тем, которые я обнаружил у Роджера, а именно — недостаточно сильное и целостное протекание энергии, соединяющей голову с грудной клеткой и грудную клетку с тазом. У Монро каждая из этих областей тела, казалось, двигалась независимо друг от друга, как у куклы с двигающейся головой и бедрами. Эта недостаточная связь между сегментами тела, проявлялась у нее так же, как у светской особы в ее публичном поведении. Монро была профессиональной актрисой, ребенком и королевой секса, и каждая из этих субличностей функционировала в разных ситуациях. Когда она играла какую-то роль, ее поведение контролировалось интеллигентным и очень компетентным разумом. В своих отношениях с мужчинами она была ребенком, нуждающимся в ласке и одобрении. Для публики она была светской и необычайно чувственной женщиной. Реальность противоречила этому имиджу. Мерлин Монро не была интегрированной личностью с сильным внутренним чувством безопасности. В детстве она была травмирована в результате недостатка любви и сексуального злоупотребления.

Ничто так не разрушает  личность ребенка, как сексуальное  злоупотребление им, которое может  принимать формы от эмоционального соблазнения ребенка родителем  до фактического кровосмесительства. У Монро такая негативная среда  вызвала сильный энергетический спазм в ее теле, что расщепило  единство ее личности.

Личность подвергается опасности  расщепления в результате конфликта  между рациональным разумом и  животной природой, между стремлением  к доминированию и потребностью в подчинении. Этот конфликт коренится  в человеческой природе. Он делает человека податливым к болезням, но с другой стороны бывает источником его творчества и основой сознательной духовности. Результат этого конфликта в  жизни каждой личности зависит от его остроты, а также от того, насколько  глубоко произошло расщепление. Существенное влияние оказывает  также то, как общество, в котором  личность живет, справляется с собственными противоречиями между культурой и природой. Расщепление в обществе, перенесенное на семейную территорию, становится войной между мужем и женой, родителями и детьми. В этой ситуации ребенок часто разделяется на две части. Пока конфликт не слишком острый, а выступающие стороны в нем слишком сильны, ребенок может сохранить определенную интеграцию, делая жестким тело. Жесткость касается обычно шеи и талии. В большинстве случаев это сдерживание не является настолько острым, чтобы стать медицинской проблемой, хотя может вызывать страдания, которые со временем будут требовать медицинского вмешательства. Снижение гибкости в шее может привести к состоянию артроза межпозвонковых суставов, вызывая боль при поворотах головы. Подобное напряжение в талии отражается на состоянии поясничных позвонков, проявляясь пояснично-крестцовыми болями, раздражением нервных корешков, а также выпадением дисков. Важно понять, что эта жесткость является защитной реакцией. Человек говорит языком тела: «Нет, вам не удастся меня сломать или расщепить». К сожалению, жесткость появляется после того, как ребенок уже в полной степени ощутил ломку и расщепление. Жесткость действует как шина, которая предотвращает перерождение небольшой трещины в перелом.

Однако интеграция, целостность, которую обеспечивает жесткость, основывается на обездвиженности, а не на свободном  течении энергии, больше на воле, чем  на чувстве. Жесткость является отрицанием, а не утверждением. Она говорит: «Не  уступлю, не поддамся, не размягчусь». Изначально направленная против требований или угроз со стороны общества или родителей, она, укоренившись в  структуре тела, становится сопротивлением против жизни вообще. Ограничивая  свободное течение энергии в  теле, она нарушает жизненную пульсацию  и ограничивает дыхание, что снижает  энергетический уровень человека. Но так как она является проявлением  «выдержки» и «воли», люди часто  считают жесткость больше достоинством, чем недостатком. Это особенно касается тех случаев, когда человек не осознает свою жесткость, пока она не вызовет боль. Так как это контролирует мышцы, поддающиеся волевому контролю, жесткость является проявлением  воли. Ее заявление «Не хочу» могло  бы также звучать: «Хочу и делаю», «Не поддамся» могло бы также  хорошо выражено через «Я буду победителем  и выиграю». Жесткие люди имеют  сильную волю, но это не является признаком здоровья. Воля позволяет  человеку достигать, но не позволяет  наслаждаться достигнутым, так как  это зависит от способности отдаваться. Воля сама по себе не является нездоровой или невротичной. В опасных ситуациях  она может спасти жизнь. Невротический  характер она приобретает, если укореняется  в структуру тела до такой степени, что человек не в состоянии  отбросить ее, для того чтобы отдаться своему сердцу или сексуальной страсти. Несмотря на мнимую интеграцию, которую  дает жесткость, личность страдает от расщепления между головой и  телом, мышлением и чувствами. В  итоге мы имеем дело с количественным фактором. Каждый человек в нашей  культуре в какой-то степени страдает от расщепления. Когда это противоречие не такое глубокое, ему сопутствует  жесткость. Глубокое расщепление приводит к видимому разладу между главными сегментами тела. В той же самой степени, в которой личность расщеплена, она теряет грацию и не имеет духовного опыта слияния с универсумом. Так же как воля отделяет голову от тела, она изолирует человека от окружающих людей. С другой стороны, эта изоляция позволяет расцветать индивидуальности. Человек может быть кем-то именно потому, что использует волю. Использование воли и состояние упрямства — это две разные вещи. Жесткость в ситуации кризиса является чем-то совершенно другим, чем пребывание жестким все время, так как она дает движущую силу. Мы считаем, что это очень большое дело достичь успехов, кого-то победить, и не отдаем себе отчет в том, что в жизни нечего побеждать кроме страха перед самой жизнью. Чем больше мы боимся, тем более становимся жесткими.