Глобализация: что это такое?

Строительство общего для всего человечества цивилизационного дома началось глобализацией определенных сфер жизни людей, прежде всего финансовой, в известной степени - экономической, транспортной, телекоммуникационной и др. Глобализационные процессы развиваются, наталкиваясь на глубинные препятствия в виде несовпадающих морально-этических и культурных ценностей и традиций разных народов. Они рождают мощные энергии этно-цивилизационного сопротивления унификации как составной части универсализации условий и образа жизни современных людей. Отнюдь не благоприятствуют общеприемлемой и действительно планетарной глобализации различные уровни развитости отдельных стран и целых регионов, включая экономический, политический и духовный. Современный этап глобализации, если быть точным в определении содержания этого самопроявившегося феномена, может быть по аналогии с интернационализацией назван транснационализацией, но надстраивающейся над нею, более новой и высокой сферой человеческого исторического бытия. С точки зрения всемирно-исторического процесса, глобализация многих сторон жизни человечества только начинается, оставляя еще нетронутыми не менее многочисленные другие. Ясно, что в процессе своего развития она будет неоднократно менять направление, формы и механизмы самореализации, испытывая сильное и все более эффективное воздействие со стороны человечества, подчиняющего стихийный ход мирового развития нуждам и интересам собственной жизни. Как представляется, магистральное направление продвижения на этом пути наукой уже обозначено - борьба за перевод на принципы устойчивого развития всех сторон жизнедеятельности людей, восстановление коэволюции в системе «человек - общество - природа». Иногда эта задача в научной литературе формулируется как цель общественного развития на земном шаре. Как представляется, такой целью может быть созидание ноосферного общества, идея которого была сформулирована еще в первой половине ХХ века, но развернутая и логичная концепция которого только начинает складываться в трудах современных обществоведов-футурологов.

Обвальный характер перемен, обрушившихся в последние десятилетия на человечество, растерянность и страх, проявляемые людьми перед множащимися инновациями, все меньшая их способность адаптироваться ко все более ускоряющейся жизни позволяют констатировать, что современный Человек создал, по всей видимости, слишком сложный для собственного восприятия и интеллектуального освоения мир. Сдавшись в конце ХIХ века на милость «слепого технического прогресса», он через столетие проявил и готовность, и способность подчиниться слепому общественному прогрессу, ибо, выдвинув множество объясняющих современный мир разнонаправленных и взаимоисключающих научных доктрин и теорий, он оказался неспособным сколько-нибудь убедительно обосновать и обрисовать хотя бы основные направления своего предстоящего развития и продвижения в будущее. «Создав всемирные коммуникационные сети, человек окончательно превратил себя в часть чего-то большего, чем он сам, - пишет в книге «Практика глобализации: игры и правила новой эпохи» М.Г. Делягин.

Человеческое  общество получило новое - информационное - измерение, потенциал которого далеко не реализован. Это измерение пока еще существует в основном в зародыше, в предположении. Хочется верить, что именно его незавершенность, и только она, не позволяет современному человеку понять последствия происшедшего; сегодня он может только предчувствовать и бояться их, как и любых других далеких от окончательного проявления и тем более завершения принципиальных изменений» [11]. Чтобы еще больше подчеркнуть интеллектуальную беспомощность человека перед разверзающимся новым миром, этот профессиональный аналитик резюмирует: «Еще совсем недавно он (человек авт.) называл все непонятное, влияющее на него, «богом»; сегодня едва ли не самым популярным термином в мире стало употребляемое примерно в этих же целях понятие «глобализация» [12].

И все же этот исследователь не прав, столь уничижительно определяя состояние современного обществоведения во всем том, что связано с постижением природы глобализации, ее причин, содержания и следствий. Но его можно понять, если учитывать, что характерная для теоретической литературы дискуссия относительно определения понятия, отражающего этот мировой феномен, недостаточная обоснованность концептуального аппарата, в которых она проходит, вносят много недоразумений и рождают известную путаницу в прикладных исследованиях, которыми занято большинство современных ученых. Причем истоками множественности и противоречивости подходов к определению глобализации, к характеристике ее содержания следует признать не столько субъективные пристрастия, разнящиеся степени прозорливости или научной квалификации специалистов и исследователей, сколько многогранность самого феномена, несущего человечеству новые благодеяния и беды, раскрывающего перед ним одновременно и путь к невообразимым достижениям, и перспективу апокалипсиса. В этом смысле глобализация, выступая определенным продуктом соединения стихийных процессов мирового развития и сознательной целеустремленной деятельности людей, ведет:

- к трансформации многообразных  национальных частностей в единую  общечеловеческую цивилизацию, превращая мировое сообщество народов в мировой общество;

- к выделению неких общепринятых  правил поведения на планете,  признаваемых добровольно или  под давлением; 

- к формированию целостной системы  экономического и политического  миропорядка и т.д. 

В случае с феноменом глобализации речь конкретно идет о нескольких действительно важных процессах: глобализации и транснационализации, возникающей на базе информатизации «новой экономики», превращении ее в единый глобальный организм; развитии единой системы мировых коммуникаций, возникновении символа и синонима глобализации - Интернета; изменении функций национального государства, которое перестает быть единоличным субъектом и критерием общественного прогресса; активизации деятельности негосударственных образований, в том числе транснациональных корпораций (ТНК) и банков (ТНБ), 53 тысячи которых и 450 тысяч их дочерних филиалов превращают мировую экономику в органично функционирующую систему; глобализации роли этнических диаспор, религиозных движений, формировании мировых сетей международной организованной преступности и т.п. Противоречивые мнения, высказываемые учеными при обозначении этих объективных явлений термином «глобализация», подчеркивают необходимость разобраться в самом содержании этого понятия. Прежде всего необходимо ответить на обсуждаемый до сих пор в мировой и отечественной научной литературе вопрос: глобализация - это исторически обусловленный процесс, активно влияющий в последние десятилетия на мировое развитие или же результат воздействия на жизнь человечества совокупности глобальных проблем, выявление которых было начато «Римским клубом», то есть она -некое количество ситуационных проблем в виде «вызовов истории», требующих от людей адекватного ответа? Признание глобализации всемирным процессом выводит ее из рамок уже сложившейся науки глобалистики, ограничивавшейся изучением возможности оптимальных реакций человечества на прагматические глобальные проблемы, возникающие перед ним в процессе втягивания в новый цикл цивилизационного развития. Обсуждая возможности научного рассмотрения глобализации через призму глобалистики, М.А. Чешков отмечает следующие важные обстоятельства: во-первых, глобалистика так и не определила за два десятилетия существования контуры своего предмета и разрывается между двумя противоположными тенденциями - фрагментацией знаний (выработкой дисциплинарно-различных образов глобализации) и безбрежным расширением (отождествлением с историей человечества); во-вторых, глобалистика, находясь в подобном состоянии, не позволяет дать адекватные ответы на проблемы, возникающие в ходе глобализации и выражаемые в полярно-различных оценках этого процесса общественным осознанием мира. «Например, - пишет этот ученый, - остается открытым вопрос о том, что есть глобализация - процесс, содержащий альтернативы и варианты или же процесс однозначный, однонаправленный, императивный; ведет ли этот процесс к созданию однородной мироцелостности или же содержит в себе возможности разных идентичностей и разных компонент человечества; является ли, наконец, данный процесс порождением новейших сдвигов в производстве, информатике, культуре или же он имеет свои исторические корни и исторические прецеденты? Нерешенность данных вопросов обусловлена теоретической незрелостью глобалистики, в том числе и продвинутых ее отраслей, например, экономических, где понятия мировой и глобальной экономики далеки от расчленения» [13].

В настоящее время глобализация является объектом исследования почти всех наук обществоведческого цикла. Сразу же необходимо подчеркнуть, что, используя при изучении глобализации как всеобъемлющего явления свой понятийный язык, свои специальные категории, эти научные дисциплины пока что не смогли выработать сколько-нибудь общепринятой или принимаемой всеми позиции в отношении указанного феномена, за которым стоит многогранное глобальное общественно-историческое явление. В научной литературе принято считать, что впервые о глобализации заговорили американские ученые. Сам термин приписывается Т. Левитту, опубликовавшему в «Гарвард бизнес ревью» в 1983 г. статью, в которой глобализация обозначалась как феномен слияния рынков отдельных продуктов, производимых крупными многонациональными корпорациями [14]. Более широкое содержание этому термину придал консультант Гарвардской школы бизнеса японец Кеничи Омае, опубликовавший в 1990 г. книгу «Мир без границ». Полагая, что люди, фирмы, рынки увеличивают свое значение, а прерогативы государств ослабевают, этот ученый постулировал, что в новой эре глобализации все народы и все основные процессы оказываются подчиненными глобальному рыночному пространству, а «традиционные государства-нации теряют свою естественность, становятся непригодными в качестве партнера в бизнесе», в роли основных действующих субъектов на мировой экономической сцене начинают выступать «глобальные фирмы» [15].С такой категоричной позицией согласились немногие из коллег Омае, тем не менее его определение явилось отправным пунктом триумфального шествия концепции глобализации по страницам научной литературы и публицистики, началом завоевания ею статуса одной из самых молодых и важных социологических доктрин конца ХХ столетия. Но в мире осталось и немало ученых, которые не пошли дальше подчеркивания, обоснования реальности глобализации только в экономической сфере, равно как и тех, кто оспаривает ее существование даже в экономике.

Характерно, что вплоть до 1987 г. картотека библиотеки Конгресса США не содержала книг, в названиях которых использовалось бы слово «глобализации». Зато с  начала 90-х гг. число статей и книг, посвященных глобализационной проблематике, стало увеличиваться лавинообразно. Вплоть до 1997 г. теоретики глобализации получали наиболее убедительные подтверждения правоты выделения ими глобализации как приоритетной тенденции в мировом развитии. Действительно, в это время постиндустриальное общество, характерное для жизни наиболее развитых стран мира, достигло определенной внутренней зрелости. Западный мир продемонстрировал способность развиваться на собственной основе, а это означало, что он обрел возможность решающим образом влиять на основные общемировые тенденции. Информационная революция к тому же скрепила воедино отдельные регионы планеты, в связи с чем восстановивший свою роль мировой экономической доминанты Запад получил возможность активизировать сознательную стратегию вестернизации современного мира. В его исполнении указанная стратегия удивительным образом была скоординирована с объективными устремлениями глобализации как ведущей тенденции мирового развития, что особенно явственно предстает из характеризуемых А. Неклессой следующих основных компонентов глобальной политики возглавляемого США Запада:

- «во-первых, достижение определенной  формы унификации мира, объединяя  West и Rest (состоявший на тот момент  из самостоятельных структурных частей: государств третьего мира и социалистической системы) в рамках новой глобальной конструкции;

- во-вторых, установление глобального  контроля над движением мировых  ресурсов и мировым доходом,  его перераспределение при активном  участии «всемирного экономического Интернета» - сообщества ТНК и ТНБ;

- в-третьих, постепенная «капитализация  ресурсов цивилизации» (с предварительным  их обесцениванием в рамках  того или иного региона), ведущая  в конечном итоге к установлению  глобального контроля над правом  
собственности;

- в-четвертых, переход к системе  рыночного управления социальными  объектами различных пропорций» [16].

В русле научных дискуссий по различным аспектам глобализации находили, казалось бы, логичное объяснение и крах реального социализма, создавший, как потом стало ясно, иллюзию победы либеральных ценностей в мировом масштабе; и ускоряющаяся региональная интеграция, представлявшаяся уверенными шагами в продвижении к информационному обществу; и растущий культурный обмен между некоторыми странами периферии мировой системы и ее центром - государствами «золотого миллиарда»; и ряд других глобальных социо-экономических проблем. Экономическая наука, к примеру, сосредоточила свои усилия на разработке пяти направлений: финансовой глобализации, становлении и укреплении глобальных ТНК, регионализации экономики, интенсификации мировой торговли и тенденциях к конвергенции. В экономических дисциплинах «образы» глобализации представали достаточно различающимися, хотя и строились на общих идеях постиндустриализма и информационного общества. В. Михеев в этой связи подчеркивал: «Я делаю ударение на экономической составляющей глобализации (или экономической глобализации), так как сегодня именно в экономике связи между странами становятся теснее, взаимная зависимость - жестче, а потребность в многосторонней координации - насущнее» [17].

Географы стали выделять в этой связи два феномена: а) «глокализацию» (от glock - колокол, ограниченное пространство, в котором слышны удары колокола) процессов транснационализации, что представлялось как возникновение способных совместить глобальную централизацию с локальными экономическими интересами систем контроля и управления; б) образование «экономических архипелагов», в частности, ассоциаций крупнейших городов-мегаполисов. Французский географ Оливье Дольфюс писал о глобализации как процессе создания метапространства, вовлекающего в себя все человечество и всю планету. Подчеркивая «несовершенство» сил унификации мира, он указывал на постоянно и на разных уровнях складывающиеся в глобальном пространстве маргинальные области, изолированные от позитивного воздействия глобализации. Напомнив метафору Г. Макклюэна о «планетарной деревне», Дольфюс иронизировал: «Любопытная же однако эта деревня: с кварталами, которые не сообщаются между собой, изрезанная трещинами, границами и барьерами, затрудняющими передвижения людей, особенно если они бедны. В мозаике территорий пятна отторжения и маргинализации обнаруживаются везде - и в центре Вашингтона, и в странах, расположенных к югу от Сахары. Если мир и унифицируется, то только через дифференциацию. Из-за отсутствия политических институтов, обладающих общемировой легитимностью, локальные экономические, политические или культурные различия сглаживаются под влиянием соотношения сил отдельных субъектов, не порождая единого механизма регулирования. Именно в этом смысле верно утверждение, что мир еще находится на стадии «несовершенной» или «незавершенной» глобализации» [18].

Историки начали настаивать на представлении глобализации в качестве одного из многих этапов многовекового развития капитализма или даже в целом человеческой цивилизации. В их представлении все развитие мировой цивилизации изначально было ориентировано на становление единого человечества как эманации единства рода людского. Социологи сосредоточили внимание на отслеживании фактов, свидетельствующих о сближении под влиянием универсализации культуры образа жизни людей разных стран и регионов, ее гибридизации (метисизации, креолизации). В их трактовке глобализация выступала многосторонним процессом взаимосвязывания, взаимопроникновения, взаимообусловливания структур, культур и субъектов в мировом масштабе, феноменом интенсификации мировых социальных отношений, сжатия мира в одно целое с одновременным осознанием этой цельности локальными частями.

Культурологи использовали и объясняли понятие глобализации по-разному, подразумевая под ней и тенденцию к созданию некой единой мировой культуры (цивилизации), и растущую взаимосоотнесенность различных культур, не порождающую новую культуру, но построенную либо на господстве одной из них, либо на их «концерте». Представители технологических наук обсуждали слияние появляющихся в отдельных странах ноу-хау и новых технологий в единый комплекс «технологических макросистем», в первую очередь в сфере связи, транспорта, производства, которые сближают народы в прямом и переносном смыслах. Ученые-международники стали обращать особое внимание на усиление взаимозависимости стран и народов, на становление нового миропорядка, в котором ведущую роль начинают играть транснациональные субъекты. Они все чаще стали анализировать не только «транс»- и «кросс»- феномены, но и мировой социум, в котором международные дела выступают как его внутренние отношения. Они начинают трактовать международные отношения как постмеждународные или транснациональные отношения, решающим образом воздействующие на создание нового мирового порядка. Наконец, не остались равнодушными к явлениям глобализации и философы. Они активно включились в обсуждение проблемы универсализации человеческих ценностей, вопросов возникновения и развития мировой цивилизации, создание новой научной картины мира, возвратились к анализу кантовской идеи вечного мира, связанной с образованием мирового правительства и т.д.

В научной литературе США, которая продолжает лидировать в мире и по количеству публикаций на глобализационную тематику, и по числу выдвигаемых в этой связи точек зрения, оценок и концепций, проблемы глобализации в первую очередь рассматриваются в связи с феноменом вестернизации как основного вектора модернизации современного мира. По этому вопросу здесь сформировались два подхода. Первый исходит из того, что глобализация - процесс более широкий, чем вестернизация, и во всех практических смыслах равна процессу модернизации. А. Гидденс, Р. Робертсон, У. Конноли и другие американские авторы полагают, что восточноазиатские страны достаточно убедительно доказали реальность модернизации даже тех обществ, где вестернизация не коснулась их культурно-цивилизационной самобытности. Второй подход заключается в трактовке глобализации как расширенной вестернизации, глобальной диффузии культуры евроатлантической цивилизации, распространение западного капитализма и западных институтов. По мнению Н. Глейзера, к примеру, глобализация - это «распространение во всемирном масштабе регулируемой Западом информации и средств развлечения, которые оказывают соответствующий эффект на ценности тех мест, куда эта информация проникает. Чешский президент Вацлав Гавел предложил образ бедуина, сидящего на верблюде и носящего под традиционной одеждой джинсы, с транзистором в руке и с банками кока-колы, притороченными к верблюду. Возможно, джинсы и кока-кола малозначительны, но транзисторное радио, телевизор и Голливуд подрывают первоначальные ценности бедуина, какими бы они ни были... Когда мы говорим о «глобализации культуры», мы имеем в виду влияние культуры западной цивилизации, в особенности Америки, на все прочие цивилизации мира» [19].Ожесточенная полемика между сторонниками этих двух подходов концентрируется на основном вопросе: может ли и следует ли ожидать, что незападный мир вступит в фазу глобализации, не подвергнувшись предварительному «облучению» вестернизацией, не отказавшись от своих культурных корней ради эффективных цивилизационных основ Запада?