Уголовно-правовая характеристика клеветы

Русская Правда²⁰ не дает общих юридических определений предусматриваемых преступлений, а называет лишь отдельные конкретные случаи. Посягательства на честь, содержащиеся в ней, сливаются с понятием телесного повреждения, поэтому наказуемой признается только реальная обида.

Хотя указанный документ не упоминает об оскорблениях словом, нельзя говорить о том, что данное правонарушение не было известно праву того времени. По утверждению М.В. Духовского, «… «Правда» выключила только эту категорию преступлений, равно как она выключила, например, и все преступные нападения на женское целомудрие»²¹.

Как отмечает Н.Н. Розин, «в умолчании Русской Правды о словесных оскорблениях нет ничего странного. Об этих оскорблениях говорится в уставах того времени о церковных судах»²².

Основным объектом ряда посягательств на здоровье согласно Русской Правде признается честь и достоинство человека, а не его телесная неприкосновенность. Данный вывод вытекает из того, что в этих случаях предусматривается наказание, не соответствующее причиненному вреду здоровью.

Далее, анализируя законодательство того времени мы узнаем, что ряд статей об оскорблении содержится в церковном Уставе князя Ярослава (X- XI вв.). Здесь впервые упоминается оскорбление словом. За оскорбление женщины позорным словом предусматривалось наказание в виде штрафа, размер которого зависел от социального положения потерпевшей и варьировался от пяти гривен золотом за оскорбление боярской жены, до одной гривны серебром за оскорбление жены сельского жителя²³. Кроме уплаты потерпевшей такая же сумма причиталась епископу.

Таким образом, Уставом Ярослава был взят под охрану новый объект – честь, которая зависела от социального и материального положения потерпевшей. Не совсем понятно, почему субъектом посягательства являлись лишь женщины.

Однако, в Положении об оскорблении словом, именуемое «лаем» содержащимся в Двинской уставной грамоте (1397 г.) говорится: «…а кто излает боярина, или ударит до крови, или на нем синевы будут, и наместницы судят ему по его отчеству бесчестие; тако ж и слузе»²⁴. Данная норма расширила границы субъекта преступления и защищает честь бояр и их слуг, об остальных же сословных группах и их оскорблении документ ничего не говорит²⁵.

До конца XV столетия упоминания об оскорблении встречаются редко, признаки его не раскрываются, о клевете не говорится вовсе. Мне кажется, что причина этого кроется не в слабом развитии законодательства, а в его разрозненности, к тому же в силу своей древности, к сожалению, не все нормативные акты дошли до наших дней. Большинство законодательных актов того времени представляют собой грамоты, которые князья давали для суда своим наместникам. Назначая их судьями, князья поручали им в основном рассмотрение дел о тяжких преступлениях, все остальные деликты решались на основании обычаев.

С XVI в. положения об оскорблении получают дальнейшее развитие. Судебники 1497 г. и 1550 г. содержат нормы о «лае» и «бесчестии». Так, ст. 25 Судебника 1550 г. гласит: «А который ищея взыщет бою и грабежу, а ответчик скажет, что бил, а не грабил, и ответчика в бою винити и бесчестие на нем взятии, смотря по человеку…»²⁶. Наказание за обиду назначалось «смотря по человеку».

В Судебнике 1550 г. происходит деление граждан на категории в зависимости от размера платы за бесчестие. Кроме служилых людей, честь которых определяется по их жалованию и по воле государя, все остальные лица разбиваются на три категории, при этом за основание принимается не воля государя, не высшее или низшее служебное положение, а только имущественное состояние этих людей.

Подобная дифференциация потерпевших получила еще большую детализацию в Судебнике 1589 г., где специально выделены статьи о бесчестии представителей волостного управления, а также особо ценных для государства лиц (стрельцов, ратных людей, казаков, каменщиков). По моему мнению, это свидетельствует о том, что Судебник 1589 г. выходит за рамки защиты личной чести и охраняет честь лица, поставленного на должность мирским собором, и честь важных для государства людей²⁷.

Судебники предусматривали ответственность частных лиц за преступления против суда. Например, ябедничество, которое относится Судебниками к числу особо опасных преступлений, представляет собой ложный донос, злостную клевету, имевшую целью обвинить в преступлении невиновного²⁸. Статья 42 Судебника 1550 г. предусматривала ответственность за клевету и ложные доносы сторон и других участников судебного разбирательства.

Особо выделялось оскорбление судей или судебных должностных лиц при исполнении ими судебных обязанностей. Например, ст. 26 Судебника 1550 г. охраняла честь и достоинство государственных служащих, относящихся к высшему разряду бюрократического аппарата – дворцовых и палатных дьяков.

В ст. 31 Судебника 1550 г. упоминается о возможности примирения сторон в случае оскорбления. «А кого поймаеть пристав в бою, или лае, или займех, и на суде идти не похотят, а помирятся, то продажи нет»²⁹.

Ряд статей, предусматривающих ответственность за клевету и оскорбление, содержит Уложение 1649 г.

В гл. II Уложения нет специальной статьи об оскорблении чести царя, но сама глава называется «О государственной чести». За исключением        ст. 280, Уложение не определяет, какими выражениями совершалось оскорбление чести. Оно могло относиться к области морального или юридического характера, к области военной или родовой чести. Оскорбление могло заключаться в ненадлежащем обозначении отчества, фамилии, названии уменьшительным титулом; считалось оскорбительным название мужчины «жонкою»³⁰. К оскорблениям несомненно относилась матерная брань³¹.

В большинстве случаев в XVII в. клевета, наказуемая в уголовно-правовом порядке, определялась через термин «поклеп». Уложение неоднократно упоминает о поклепе в этом смысле. В ст. 31 гл. VII Уложения говорится о ложном обвинении военнослужащего в совершении преступления и установлении ответственности за это. В наказание за клевету определялись битье кнутом, тюрьма и выплата судье за бесчестье³².

В воинском Артикле Петра I впервые появилось деление обид на клевету и обиду в тесном смысле слова. Клевета делилась на словесную и письменную, так называемый «пасквиль»³³. Отсюда можно сделать вывод, что клевета встает на новую ступень развития.

Под словесной клеветой понимается произнесение «чести касающихся и поносных» слов, имеющих целью чье-либо «честное имя обругать и унизить». При определении бранных слов как «смардных и особливо злобственных», «поносительных и жестоких» заметна связь с «лаем» и «непригожими словами» раннего права: на первый план выдвигается момент объективной непристойности (смард) или бесчестия (поношения).

Элемент бесчестия также содержится в постановлениях о ругательных письмах. «Кто пасквили или ругательные письма тайно сочинит, прибьет и распространит, и то кому непристойным образом какую страсть или зло причтет, чрез что его доброму имени никакой стыд причинен быть не может, онаго надлежит наказать таким наказанием. Каковою страстию он обруганного хотел обвинить; сверх того палач такое письмо имеет сжечь под виселицию»³⁴.

Оскорбление действием Артикул рассматривает наряду с побоями.

Таким образом, Петр I, с одной стороны, усилил репрессию за оскорбления, в чем, очевидно, жизнь той эпохи нуждалась; с другой стороны, закрепил в праве положение о том, что оскорбление возмущает чувства пострадавшего.

Статья 230 Устава благочиния 1782 г. устанавливает ответственность за совершение преступлений «против народной тишины», в числе которых называются «рассеивание лжи и клеветы»³⁵. Соотнесение клеветы с ложью дает право предполагать, что этим постановлением запрещалось распространение в народе ложных слухов с целью нарушить общественное спокойствие. За совершение указанного деяния предписывалось брать под стражу и судить.

В Своде русских уголовных законов 1832 г. и затем в Своде 1842 г. обида определяется как пренебрежение к особе ближнего с намерением обидеть его, оскорбить или повредить лично ему, его жене, семье или близким людям. Для наличия состава клеветы обязательным было намерение причинить ущерб доброму имени человека. В наказание виновный должен был перед судом и потерпевшим признаться во лжи, а также подлежал тюремному заключению сроком на полгода³⁶.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. отдельно выделялась клевета, под которой понималось несправедливое обвинение кого-либо в деянии, противоречащем правилам чести. Отличительными ее элементами были заочность и несоответствие распространяемых сведений действительности. Преследование клеветы погашалось двухгодичной давностью, а судебные приговоры в отношении изобличенных в клевете могли публиковаться в столичных и местных ведомостях за счет виновного³⁷.

Несмотря на то, что в Уложении о наказаниях содержалось определение клеветы, в литературе предлагались другие определения, которые лучше раскрывали содержание ее объективной стороны. Так,     И.Я. Фойницкий понимал клевету как «заведомо ложное оглашение о ком-либо обстоятельств, позорных для его чести»³⁸. М.В. Духовский определял указанное деяние как «разглашение ложных бесчестных поступков лица с умыслом унизить его в глазах других»³⁹. С.В. Познышев считал, что «клевета – заведомо ложное обвинение кого либо в деянии, противном правилам чести»⁴⁰. Как можно заметить, данные определения очень схожи с определением клеветы современного времени.

Распространяемые при клевете заведомо ложные сведения могли касаться как самого потерпевшего, так и его семьи. Однако, как отмечал М.Александрович, «нельзя не заметить, что практически посредственная клевета есть nonsense. Клевета есть обвинение в деянии, противном правилам чести. Если про моего брата распространяют слухи, что он взяточник, то этим меня ни в чем не обвиняют и, следовательно, я не могу считать себя оклеветанным»⁴¹.

Клевета упоминается в гл. IV Уложения о наказаниях «О обстоятельствах, увеличивающих вину и наказание»: «Чем более виновный при следствии и суде оказывал неискренности и упорства в запирательстве, особливо, если притом он старался возбудить подозрение на невинных, или даже прямо клеветал на них»⁴².

В Уложении о наказаниях⁴³ выделялись специальные составы, например оглашение тайны с намерением оскорбить, составление и распространение оскорбительных, хотя и не клеветнических сочинений и изображений, подделка письма или бумаги от имени какого либо лица для оскорбления его чести.

Все дела о нанесении оскорблений возбуждались лишь по жалобам самих потерпевших или же их супругов, родителей или опекунов. Если оскорбленный нанес оскорбившему равную или менее тяжкую обиду, то он терял право обращаться за защитой.

Таким образом, на мой взгляд, Уложение о наказаниях отличалось большой степенью проработанности норм о преступлениях против чести. Выделялось оскорбление словом и действием, предусматривались специальные составы оскорбления – оскорбление святыни и священнослужителя, императора и его семьи, чиновников и дипломатических агентов, впервые появилось законодательное определение клеветы.

С изданием в 1864 г. Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, наиболее простые случаи обиды и клеветы выделяются из Уложения о наказаниях⁴⁴.

Распространение ложных слухов, хотя и не имеющих политической цели, но «возбуждающие беспокойство в умах», а равно за «напрасное причинение общей тревоги ударами в набат или иным образом» наказывались по ст. 37 Устава.

Устав о наказаниях различает простую и квалифицированную клевету. Квалифицирующим признаком было совершение деяния в отношении женщины или лица, имеющего право на особое уважение.

Клевета характеризуется лживостью распространяемых сведений. Исключением является положение ст. 137 Устава о наказаниях, согласно которому разглашение сведений признается преступлением, если они сообщены лицу в тайне, о них стало известно в результате вскрытия чужого письма или другим противозаконным способом. Для наличия состава не требуется истинности оглашаемых сведений, основанием для наказания за данное преступление выступает использование противозаконных способов для оскорбления лица.

Нанесение обиды и клевета отличались друг от друга тем, что обида могла быть нанесена лично потерпевшему, при этом не затрагивалось его доброе имя. Клевета же была направлена на попирание доброго имени потерпевшего путем распространения ложных слухов, лишавших оклеветанного права на уважение со стороны других лиц. В отличии от нанесения обиды, клевета в отношении супруга была наказуема.

Уложение 1903 г. содержало несколько статей о посягательствах на честь и достоинство⁴⁵. Согласно ст. 530 устанавливалась ответственность за обиду «отзывом» или обхождением, позорящем обиженного или члена его семьи. За «простую» обиду назначалось наказание в виде ареста или денежной пени не свыше 500 руб. Уложение не знало оскорбления действием.

Уголовное Уложение объединяло клевету и диффамацию в одном понятии «опозорение». В Уложении было дано новое определение клеветы. Согласно ст. 532 клеветой (опозорением) считалось распространение «хотя бы в отсутствие опорочиваемого обстоятельств его порочащих».

Квалифицированной признавалась клевета в распространяемых или публично выставляемых произведениях печати, изображениях, письмах, публичном выступлении с целью причинить имущественный ущерб или получить имущественную выгоду.

Статьи об оскорблениях и клевете, содержащиеся в Уложении 1903 г., не вступили в действие. Таким образом, до 1917 г. систему преступлений против чести и достоинства составляли нормы об оскорблениях и клевете, содержащиеся в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных      1845 г. и Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г.