Уголовно-правовая характеристика клеветы

Дискуссионным и достаточно интересным, я считаю, в литературе был вопрос о круге потерпевших от клеветы и оскорбления. Так, были различны взгляды на возможность клеветы и оскорбления в отношении невменяемых лиц. В частности, В.Д. Набоков полагал, что оскорбление лица, лишенного сознания нравственного достоинства, «…должно рассматриваться как покушение на негодный объект», «…признание того что данное лицо не обладало сознанием нравственного достоинства, есть дело суда»⁴⁶. Такого же мнения придерживался и Л.С. Белогриц-Котляревский⁴⁷. В тоже время,         Н.А. Неклюдов утверждал, что субъектом личных обид может быть любой вменяемый человек, при этом он допускал оскорбление действием в отношении невменяемых⁴⁸.

Иной точки зрения придерживались С. Будзинский, Н.Н. Розин. Они признавали каждого человека, независимо от его психических качеств и правового положения, потерпевшим при оскорблении⁴⁹. Данная точка зрения представляется мне наиболее актуальной.

Не одинаково решается в науке конца XIX – начала XX вв. вопрос о возможности клеветы и оскорбления в отношении юридических лиц. Одни авторы (С. Будзинский, Н.А. Неклюдов) утверждают, что они не могут быть ни субъектом, ни объектом клеветы, клевету в отношении них следует считать преступлением против чести частных лиц, составляющих юридическое лицо⁵⁰.

Выдающийся русский ученый в области уголовного права,               Н.С. Таганцев признавал клевету только в отношении физических лиц, хотя и допускал возможность «оклеветания» юридических лиц, но лишь в случаях специально указанных в законе⁵¹.

Другие исследователи наоборот, считали клевету в отношении юридических лиц возможной. Так, С.В. Познышев утверждал, что репутация юридического лица может быть предметом клеветы, так как она в общественном мнении также имеет известное значение и может быть потеряна из-за разглашения позорящих обстоятельств⁵².

 Проблемой, не нашедшей единого решения в дореволюционной литературе, является и форма вины при клевете и оскорблении. В тоже время, С.В. Познышев, С. Будзинский, Н.Н. Розин считали, что и клевета и оскорбление могут быть совершены только умышленно⁵³.

Другие авторы допускали возможность неосторожной формы вины. Так, П.П. Пусторослев писал, что «несправедливое обвинение другого в позорном деянии является несправедливым не только тогда, когда производится с умыслом, но и тогда, когда производится по неосторожности»⁵⁴.

По моему мнению, клевета ни при каких обстоятельствах не может совершаться по неосторожности. Данная точка зрения весьма спорная.

Изучив дореволюционный период становления нормативной базы ответсвенности за клевету можно сделать вывод, что первоначально из оскорбления не выделялась клевета как особый вид. Причина этого в том, что понятие клеветы поглощалось понятием «ябедничество». Понятие клеветы появилось лишь в Соборном Уложении 1649 года, но только как квалифицированный вид бесчестья, за который взыскивался двойной штраф. В составе этого преступления заключался не только упрек в постыдных действиях самого оскорбляемого, но и упрек в незаконности происхождения, в развратной жизни жены и т. д. При этом закон допускал проверку на суде возведенных обвинений и наказывал оскорбителя лишь в том случае, когда обвинение оказывалось ложным.

На мой взгляд, в период с X по XIX вв. была сформирована достаточная правовая база института ответсвенности за клевету, а также заложен крепкий фундамент послуживший основой для ее дальнейшего развития уже в советское время.

1.2. Клевета в советском уголовном законодательстве

Накануне революции в России действовало сразу несколько источников уголовного права⁵⁵: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовное уложение 1903 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г., Воинский и Морской уставы о наказаниях. Несмотря на достаточную прогрессивность для своего времени, это уголовное законодательство уже было неприемлемо для государства, образовавшегося после 1917 г., нуждавшегося в новом типе защиты установленного порядка.

Рассматривая советское уголовное законодательство мы выделяем, что первым документом советского времени, в котором клевета находит своё дальнейшее отражение явился Декрет СНК РСФСР от 28 января 1918 г. «О революционном трибунале печати». Он предусматривал ответственность за сообщение ложных и позорящих сведений о явлениях общественной жизни, поскольку это являлось посягательством на права и интересы революционного народа⁵⁶.

 В Циркуляре от 6 октября 1918 г., поступившим из Кассационного отдела ВЦИК Советов в президиумы революционных трибуналов, следственным и обвинительными коллегиями при них и губернским комиссарам, впервые прямо указывалось на необходимость борьбы с оскорблениями представителей новой государственной коллегии.

Ответственности подлежали лица, «совершившие нарекания, клеветнические и иные измышления и оскорбления словом, путем печати или действием, отдельных членов и представителей местных или центральных властей в том или ином из советских учреждений, если таковые оскорбления направлены персонально против тех или других лиц, но не против учреждений в целом или работающих там работников без указаний конкретных лиц».⁵⁷

Дела этой категории согласно Циркуляру изымались из ведения трибуналов и подлежали рассмотрению в местных судах, «если только не будет доказан специально хулиганский характер действия и обвиняемого и злостная цель оскорбления в лице того или другого представителя всего строя Советской республики в целом»⁵⁸.

На мой взгляд, важность этого документа состоит в том, что в нем впервые описывались объективные и субъективные признаки клеветы и оскорбления, устанавливались критерии, отграничивающие их от контрреволюционных преступлений, хулиганских действий, определялась подсудность дел о преступлениях против чести и достоинства личности. Вместе с тем следует заметить, что здесь еще нет четко разработанной диспозиции и санкции, наряду с собственно клеветническими упоминаются нарекания и иные измышления, распространение которых представляло опасность для репутации лица.

Декрет СНК от 30 июня 1921 г. установил уголовную ответственность за жалобы и заявления злостного или заведомо клеветнического характера⁵⁹.

Глава 5 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г.⁶⁰ включала ряд статей, предусматривающих ответственность за оскорбление и клевету. Кодекс содержал определение клеветы как «оглашения заведомо ложного и позорящего другое лицо обстоятельства» (ст. 174). Квалифицированным видом считалось совершение указанного деяния в печатном или иным образом размноженном произведении.

Стоит отметить, что уже в этот период внимание ученых и практических работников было направлено на совершенствование норм, предусматривающих ответственность за рассматриваемые деяния. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что на заседании Украинского юридического общества в 1924 г. был заслушан доклад М.И. Виноградова «Клевета в западноевропейском и советском праве». В ходе состоявшейся дискуссии была признана целесообразной постановка вопроса о наказании за клевету в отношении умерших, об уголовном преследовании за распространение ложных и позорящих измышлений в отношении третьего лица в кругу свое  семьи⁶¹.

В отличие от ранее действовавшего Уголовного кодекса 1922 г., в гл. 4 «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» Уголовного кодекса РСФСР 1926 г.⁶² выделены квалифицирующие признаки оскорбления действием. Было дано новое определение клеветы как «распространение заведомо ложных и позорящих другое лицо измышлений». УК РСФСР 1926 г. ликвидировал начало взаимного зачета оскорблений, а в части репрессий пошел по пути значительного их снижения в отношении всех посягательств на достоинство личности.

К сожалению, на этом этапе развития научных взглядов проблемам клеветы и оскорбления уделялось мало внимания.

Период, начавшийся в послевоенное время и закончившийся принятием Уголовного кодекса 1960 г., характеризуется повышением интереса к вопросам защиты чести и достоинства. Именно в это время были защищены первые кандидатские диссертации и написаны работы, посвященные охране чести и достоинства личности⁶³.

Углубленное исследование проблем уголовно-правовой охраны чести и достоинства личности содержится в кандидатских диссертациях И.С. Ноя, Л.Н. Сугачева, М.В. Товмасяна, в которых были рассмотрены понятия чести и достоинства личности, проанализированы составы клеветы и оскорбления, проведено разграничение этих посягательств и других смежных составов, дано немало рекомендаций по совершенствованию законодательства.

В частности, предлагалось предусмотреть возможность опубликования в печати обвинительных приговоров о клевете⁶⁴, выделить в качестве самостоятельного более тяжкого вида преступления оскорбление действием, причинившее физическую боль, усилить ответственность за публичное оскорбление⁶⁵, различать степень общественной опасности клеветы в зависимости от тяжести преступления, в совершении которого обвиняется потерпевший, а также дополнить кодекс отдельной статьей, предусматривающей повышенную ответственность за клевету, совершенную должностным лицом с использованием служебного положения⁶⁶.

Наиболее крупным монографическим исследованием явилась работа И.С. Ноя «Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве»⁶⁷. В ней автор дал подробный анализ составов клеветы и оскорбления, осветил ряд сложных вопросов, возникших в практической деятельности по применению норм ответственности за посягательства на интересы личности.

Дискуссионным в литературе был вопрос о непосредственном объекте преступлений против чести и достоинства. Одни авторы указывали что клевета и оскорбление посягают на достоинство потерпевшего⁶⁸. По мнению А.А. Жижиленко, объектом клеветы выступает честь человека⁶⁹. Иное решение было предложено С.П. Мокринским, который пытался обосновать, что клевета и оскорбление посягают на неоднородные объекты. «Опозорение, - писал С.П. Мокринский, - преступление против личности, обида – против порядка управления»⁷⁰.

Вопрос о круге потерпевших от клеветы и оскорбления, тоже к сожалению, не нашел однозначного решения. Некоторые ученые признают, что клевета возможна лишь в отношении лиц, обладающих сознанием собственного достоинства как членов общества⁷¹. Критикуя данную позицию, И.С. Ной признает возможность душевнобольных быть потерпевшими от клеветы, так как и по отношению к ним может существовать определенная оценка их достоинства, далеко не безразличная и для самого больного человека в момент просветления его сознания⁷². Точка зрения И.С. Ноя мне представляется наиболее правильной.

Другие исследователи утверждают, что потерпевшим от клеветы может быть любое лицо, независимо от того, обладает ли оно сознанием собственного достоинства, так как оценка достоинства лица существует вне зависимости от сознания им этого⁷³.

В ходе исследования было выявлено, что уголовное законодательство не содержало прямых указаний о возможности клеветы в отношении юридических лиц, но ряд авторов считали это возможным⁷⁴. Юридическое лицо, по мнению И.С. Ноя, может быть потерпевшим от клеветы. Оскорбить же его нельзя, так как «практически невозможно унизить чувство собственного достоинства юридического лица»⁷⁵.

Большинство же ученых утверждали, что ни клевета, ни оскорбление не могут быть направлены против юридических лиц, предметов и изображений⁷⁶. Что вполне верно и логично.

Для наличия состава клеветы необходимо оглашение определенных ложных сведений о фактах. Не заключают в себе состава клеветы сообщения о фактах, которые могут наступить в будущем⁷⁷. Однако, И.И. Солодкин и И.Г. Филановский указывают, что позорящими являются сведения, которые характеризуют потерпевшего как человека, якобы совершившего или намеревающегося совершить антиобщественные, аморальные поступки⁷⁸.

Таким образом, можно сделать вывод, что они допускали наличие состава рассматриваемого деяния при сообщении не только о фактах, которые могут произойти в будущем. На возможность наличия клеветы в случае распространения информации, относящейся к будущему, указывал и термин, используемый законодателем для раскрытия объективной стороны состава клеветы, - «измышления»⁷⁹. Измышления означают вымысел, небылицу, миф, фантазию, сказку, поэтому могут относиться как к прошлому, настоящему, так и к будущему⁸⁰.

Противником взгляда, допускающего возможным рассматривать как клевету высказывание позорящего отзыва, не подкрепленного конкретными фактами, являлся Э.Я. Немировский. Под клеветой он понимал лишь «приписание человеку какого-либо позорящего поступка или позорящего обстоятельства». Состав клеветы предполагает, что «оглашение должно относиться к определенным обстоятельствам: название кого-либо мошенником, вором без ближайщего указания фактов кражи, обмана – не клевета, а оскорбление»⁸¹.

Критикуя позицию Э.Я. Немировского, И.С. Ной считал возможным рассматривать клеветником и того, кто заведомо ложно распространяет измышления в отношении намерений другого совершить безнравственный поступок или приписывает ему какие либо аморальные качества, способные унизить его в глазах общества⁸².

Много внимания в литературе уделялось вопросам правильной квалификации преступлений против чести и достоинства, отграничению клеветы и оскорбления от смежных составов преступлений. По мнению  А.С. Тагера, общим признаком этих преступлений является их оскорбительный характер для потерпевшего. Различия между клеветой и оскорблением автор усматривал в способе их совершения: «при клевете виновный приписывает какой-либо позорящий факт из жизни потерпевшего, при обиде высказывается суждение о качествах личности потерпевшего»⁸³.