Задержание, заключение под стражу или содержание под стражей

Поскольку заключение под  стражу и содержание под стражей  связаны с ограничением конституционных  прав и свобод личности то в связи  с этим условия, основания и порядок  исполнения заключения под стражу подлежат детальному правовому регулированию. Поэтому 15 июля 1995 года был принят Федеральный  закон РФ "О содержании под  стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". Однако появление этого закона не только не устранило спорность ранее  высказанных суждений, но и возобновило  дискуссии о природе как содержания под стражей, так и нормативных  актов, его регулирующих.

В существующей правовой литературе имеются различные точки зрения на природу заключения и содержания под стражей. Одной из них является такая точка зрения, в соответствии с которой проблемы исполнения предварительного заключения под стражу как отдельного вида ограничения свободы входят в предмет науки уголовно-исполнительного  права. Как представляется, высказанное  суждение обусловлено совпадением  фактической сущности заключения под  стражу как меры пресечения и лишения  свободы как меры уголовного наказания, состоящей в изоляции от общества.

Однако этого совпадения явно недостаточно для того, чтобы  проблемы содержания под стражей  относить к предмету науки уголовно-исполнительного  права, а нормы, регулирующие содержание под стражей подозреваемых и  обвиняемых в совершении преступлений — к уголовно-исполнительной отрасли  законодательства. Думается, что прав А.С. Михлин, утверждающий, что при  исследовании правовой природы института (или закона) "необходимо уяснить  то место, которое он занимает в законе, рассмотреть его правовую регламентацию, а также цель его введения в  законодательстве".

Поскольку уголовно-процессуальное и уголовное законодательство не установило в полном объеме основные существенные и необходимые признаки этих явлений, постольку их исследованием  должна заниматься соответствующая  теория. Такой подход позволяет констатировать, что ограничение свободы как  мера пресечения и лишение свободы  как мера наказания — различные  социально-правовые явления (понятия), относящиеся к различным отраслям права и соответственно предметам  наук. Для этого достаточно сопоставить  эти явления и выделить существующие между ними различия.

Рассматриваемые явления  различаются по своей сути.

Во-первых, по целям. Заключение под стражу в виде ограничения свободы как мера пресечения применяется для достижения целей указанных в ст. 99 УПК РФ. Наказание, в том числе и в виде лишения свободы, применяется в целях восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений (ст. 43 УК РФ);

Во-вторых, по характеристике лиц, к которым применяется мера пресечения или мера наказания. Заключение под стражу избирается в отношении обвиняемого и в исключительных случаях подозреваемого, чья виновность еще не установлена и только предполагается. Наказание, в том числе и в виде лишения свободы, применяется только в отношении осужденных, виновность которых установлена в рамках надлежащей юридической процедуры вступлением в законную силу приговором;

В-третьих, по местам содержания под стражей в порядке  меры пресечения и исполнения наказания  в виде лишения свободы. Местом содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых являются, как правило, специальные учреждения — следственные изоляторы. К основным местам исполнения (отбывания) наказания в виде лишения свободы относятся учреждения уголовно-исполнительной системы (тюрьмы, исправительные колонии, воспитательные колонии и др.);

В-четвертых, по воспитательному  воздействию. Заключение под стражу не преследует цель перевоспитания подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлении. Воздействие на них ограничивается ограждением общества от подозреваемых и обвиняемых, поддержанием в местах содержания заключенных под стражу лиц установленного законом порядка, обеспечением достижения целей уголовного судопроизводства. Исполнение наказания содержит в себе элемент уголовно-исполнительного воздействия на осужденных с целью их перевоспитания (ст. 43 УК РФ).

В соответствии с другой позицией процесс исполнения предварительного заключения под стражу характеризуется  интегративным содержанием. В частности, Л.И. Даньшина полагает, что в процессе содержания под стражей возникают  административно-правовые, уголовно-процессуальные и уголовно-исполнительные отношения.

К этой позиции примыкает  мнение А.В. Маслихина и О.Н. Миндадзе. Указанные авторы считают, что предварительное  заключение под стражу по своей природе  в период непосредственного его  исполнения находится на границе  уголовного процесса и уголовно-исполнительной деятельности. В связи с этим они  полагают, что нормы, регулирующие заключение под стражу и содержание под стражей, можно рассматривать в качестве института, близко примыкающего к уголовно-процессуальному  и уголовно-исполнительному праву.

Для оценки изложенной позиции  следует сделать небольшое отступление. Вопрос о возможности разработки интегративных, комплексных по своему содержанию законов является дискуссионным. К наиболее ярким примерам такой  попытки относится разработка проекта  закона о борьбе с организованной преступностью, в котором правовому  регулированию были подвергнуты  как уголовно-правовые, так и уголовно-процессуальные отношения. На наш взгляд, к таким  попыткам следует относиться резко  отрицательно по следующим причинам.

Во-первых, в общей теории права существует общепризнанная точка  зрения, что любой нормативный  акт - это акт, входящий в ту или  иную отрасль законодательства. Во-вторых, применительно к уголовно-правовым отношениям настоящая проблема разрешена  в ст. 1 УК РФ, которая установила, что уголовное законодательство России состоит из Уголовного кодекса, а новые законы, предусматривающие  уголовную ответственность, подлежат включению в этот кодекс.

Что касается Федерального закона РФ "О содержании под стражей  подозреваемых и обвиняемых в  совершении преступлений", то необходимо отметить следующее. С точки зрения правовой природы рассматриваемый  закон не носит комплексного характера. Прежде всего, он не регулирует уголовно-исполнительные отношения в силу оснований, изложенных при рассмотрении первой точки зрения на социально-правовую природу содержания под стражей.

Кроме того, следует иметь  в виду, что такого рода общественные отношения регулируются Уголовно-исполнительным кодексом РФ. Разумеется, в законе имеются  нормы, регулирующие управленческую деятельность и, следовательно, относящиеся к  административно-правовым нормам. Однако эти нормы, как и административно-правовые отношения, носят вспомогательный (субсидиарный) характер и не могут определять природу  анализируемого закона.

Наконец, существует третья группа авторов, считающая, что предварительное  заключение имеет свое собственное  содержание, состоящее в ограничении  свободы человека, еще не признанного  в установленном законом порядке  виновным в совершении преступления, что нормы, регулирующие содержание под стражей, имеют свой "вполне самостоятельный предмет правового  регулирования". Однако цитируемые авторы не раскрывают существенные и  необходимые признаки собственного содержания заключения под стражу и  самостоятельного предмета правового  регулирования, чтобы на их основе судить о природе содержания под стражей  и законодательного акта, его регулирующего.

Появление Закона РФ "О  содержании под стражей подозреваемых  и обвиняемых в совершении преступлений" подтвердило якобы правоту авторов  последних суждений. Однако думается, такой вывод был бы преждевременным  с учетом, как минимум трех обстоятельств.

Во-первых, при анализе  природы рассматриваемого закона уместно  вспомнить появление Арбитражного процессуального кодекса, принятого  якобы в связи со спецификой арбитражных  процессуальных отношений. Между тем  сопоставление норм Гражданского процессуального  кодекса и Арбитражного процессуального  кодекса показало, что в основном вся специфика сводится к особенностям субъективного состава и появлению  в последнем процессе апелляционного производства.

В связи с этим большинство  специалистов, в области гражданского процессуального права исходя из единства правовой природы этих явлений, включают в него институты арбитражного процессуального законодательства. Поэтому становится очевидным, что  законодателю не следует без необходимости  усложнять действующее законодательство тогда, когда можно ограничиться включением в действующий законодательный  акт особых производств.

Во-вторых, в рассматриваемом  случае при конструировании самостоятельной  отрасли нельзя ограничиваться вопросами  исполнения только решения о заключении под стражу. Очевидно, что эта  отрасль права должна включать в  себя вопросы исполнения всех мер  процессуального принуждения. При таком подходе выясняется, что исполнение некоторых мер принуждения уже урегулировано уголовно-процессуальным законодательством (например, наложение ареста на имущество), а исполнение других мер не нуждается в правовом регулировании (например, личное поручительство и поручительство общественной организации в качестве мер пресечения).

В-третьих, с позицией авторов, конструирующих самостоятельную отрасль  права – процессуально-исполнительную, нельзя согласиться еще и по той, причине, которая заключается в  том, что для уяснения природы  Закона РФ "О содержании под стражей  подозреваемых и обвиняемых в  совершении преступлений" и, следовательно, собственно содержания под стражей  большое значение имеют целевая  направленность нормативно-правового  акта; основные его понятия, принципы регулируемой им деятельности, основания, условия, сроки, порядок помещения  под стражу и освобождения из-под  стражи.

Изложенное с достаточной  убедительностью свидетельствует, о том что, Закон РФ "О содержании под стражей подозреваемых и  обвиняемых в совершении преступлений" является институтом уголовно-процессуального  законодательства, представляет собой  один из источников уголовно-процессуального  права, а общественные отношения, регулируемые этим законом, относятся к уголовно-процессуальным отношениям.

Изложенное также позволяет  согласиться с выводами И.В. Шмарова, считающего, что УПК РФ является базой для закона "О содержании под стражей подозреваемых и  обвиняемых в совершении преступлений", а последний есть не что иное как  правовой механизм, обеспечивающий реализацию уголовно-процессуального законодательства. В связи с этим с достаточной  обоснованностью можно утверждать, что положения этого закона в  полном объеме могли бы находиться в УПК РФ в качестве особого  производства, связанного с применением  меры пресечения в виде заключения под стражу.

Наличие различных подходов к определению понятия "заключение под стражу" во многом обусловлено  тем, что действующий УПК РФ не раскрывает сущности данной меры пресечения. Приведем некоторые понятия заключения под стражу, данные в юридической  литературе:

- заключение под стражу  – "это мера пресечения, состоящая  в изоляции лица от общества  и содержании его в месте  содержания под стражей";

- заключение под стражу "представляет собой физическую  изоляцию подозреваемого, обвиняемого  от общества, содержание его, в  буквальном смысле слова, под  стражей в специально предназначенных  для этого учреждениях";

- заключение под стражу "представляет собой меру пресечения, заключающуюся в изоляции от  общества обвиняемого, а в исключительных  случаях подозреваемого, т.е. лиц,  виновность которых не установлена  вступившим в законную силу  приговором суда, в предусмотренном  законом порядке с тем, чтобы  они не скрылись от дознания, предварительного следствия и  суда, не воспрепятствовали установлению  истины по уголовному делу, не  продолжали заниматься преступной  деятельностью, а также для  обеспечения исполнения приговора";

- заключение под стражу  в досудебном производстве –  "это мера пресечения, избираемая  судом на стадии предварительного  расследования, в отношении подозреваемого  или обвиняемого, на основании  ходатайства дознавателя или  следователя, с согласия прокурора  или руководителя следственного  органа соответственно и заключающаяся  в изоляции лица и помещении  его в специально предназначенное  для этого учреждение в предусмотренном  законом порядке с тем, чтобы  он не скрылся от дознания, предварительного следствия или  суда, не смог продолжить заниматься  преступной деятельностью, угрожать  свидетелю, иным участникам уголовного  судопроизводства, уничтожить доказательства  либо иным путем воспрепятствовать  производству по уголовному делу, а также для обеспечения исполнения  приговора" .

В целях сужения пределов применения содержания под стражей  ч. 3 ст. 9 Международного пакта о гражданских  и политических правах от 23 марта 1976 г. закрепила правило, согласно которому содержание под стражей лиц, ожидающих  судебного разбирательства, не должно быть общим правилом, но освобождение из-под стражи может ставиться  в зависимость от предоставления гарантий явки в суд, явки на судебное разбирательство в любой другой стадии, а также для исполнения приговора.