Компенсация морального вреда причиненного воздействием источника повышенной опасности

Установить причинную  зависимость возникшего вреда от поведенческого акта в форме бездействия  не всегда просто; существуют мнения, что бездействие вообще не может выступать в качестве причины. Ярко это проявляется тогда, когда причинный механизм осложнен бездействием постороннего лица (не владельца источника повышенной опасности), к примеру, в случаях наступления вреда «вследствие» неоказания помощи потерпевшему, не предотвращения вредных последствий, возникших от действия источника повышенной опасности и т. д.

Ряд авторов полагают, что лицо, не оказавшее помощь потерпевшему, должно нести гражданско-правовую ответственность за причинение  вреда, так как его бездействие является причинной возникшего вреда.⁷⁶⁾ По мнению Болдинова В.М. простое не предотвращение вреда, неосуществление субъектом действий по преодолению уже возникшей (созданной другим субъектом) опасности, не может, быть причинной вреда, даже если субъект уверен в успехе данного предотвращения и существует объективная возможность такового.

Так обращаясь к приведенному примеру (см. стр. 46.) по иску Н. о компенсации  морального вреда в связи с  ДТП к ответчику Б. Где суд вынося решение не учёл обстоятельства на которые указывал  истец Н., подтвержденные материалами дела. А именно то, что ответчик совершив ДТП скрылся с места  не вызвав скорую помощь и инспекторов ГАИ.

В современных условиях быстрого развития техники активные человеческие действия энергетического содержания всё более заменяются управлением, в котором различие между действием и бездействием не столь существенно.  Поступок человека всё чаще играет роль не механической силы, а «команды», «сигнала» для действия технических устройств и автоматических приспособлений. Для данного утверждения характерен пример со стрелочником, не переведшим стрелку в необходимое положение, и наступившим в результате этого крушением поезда в котором пострадали люди. Здесь выявляется то обстоятельство, что бездействие, будучи пассивным, с энергетической точки зрения, обладает определенными активными свойствами в информационном плане, так как для процессов управления отсутствие информации есть также информация.⁷⁷⁾

2.5 ВИНА

Как уже отмечалось, в  ряде случаев вина делинквента выступает  условием возложения ответственности  за причинение вреда источником повышенной опасности.

Основным видом гражданских  правонарушений, влекущих за собой  обязанность возмещения вреда, являются правонарушения, совершенные по неосторожности.⁷⁸⁾

Специфика исследуемого деликта требует отдельного рассмотрения случаев умышленного причинения вреда вредоносными объектами. Дело в том некоторыми авторами высказываются  мнения о недопустимости квалификации таких правонарушений по статье об ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Так по мнению В.А. Рахмоновича намеренное причинение вреда источником повышенной опасности юридически не отличается от намеренного причинения вреда любым другим способом; намеренное причинение увечья наездом автомашины ничем, с интересующей нас точки зрения, не отличается от намеренного причинения увечья топором или поленом. Особый повышенный характер опасности деятельности, предусмотренный ст. 1079 ГК РФ, обусловлен не направленностью на причинение вреда, а невозможностью на данном этапе развития науки и общественного производства полностью исключить (контролировать) проявление вредоносных свойств источников повышенной опасности. Поэтому неприемлемым считать применение термина «повышенная опасность», относительно умышленного причинения вреда «обычными» материальными объектами. Чтобы объект попал в разряд таких источников, необходимо, чтобы он использовался в рамках «деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих», отдельные признаки которой имеют самостоятельное значение для квалификации деликта. В частности, таким признаком выступает цель деятельности, которая, как мы уже отмечали, не может быть противоправной, т.е. направленной на причинение вреда.

Поэтому при причинении вреда вредоносным объектом, имеющем  признаки источника повышенной опасности, суд обязан исследовать субъективную сторону правонарушения на предмет  обнаружения вины делинквента и  квалификации её формы. Также данное обязательства суда вытекает из ст. ст. 151 и 1101 ГК РФ, где указанно, что суд при определении размера компенсации морального вреда должен установить степень вины делинквента.

Следует заметить, что  кроме вины, традиционно определяемой в правовой науке как упречное сознательно-волевое состояние деликвента в момент причинения вреда (психическое отношение к вредоносным последствиям своего противоправного поведения), в рассматриваемом нами деликте говорится и о другой вине – вине владельца источника повышенной опасности «в противоправном изъятии этого источника из его обладания» (п. 2 ст. 1079 ГК РФ).

Эта вина, как и в  некоторых других гражданских деликтах, не «привязана» к вредоносным  последствиям, так как обусловленность  возникновения вреда такими действиями недостаточна для конкретного предвидения. В связи с этим субъективный элемент подобной вины основан не на предвидении вреда, а на осознании неправильности своего поведения, недобросовестности. Индикатором подобной вины выступает, как правило, нарушение специальных правил поведения («внешняя» противоправность). Самым распространенным в литературе примером «виновных действий» по п. 2 ст. 1079 ГК является оставление водителем автомобиля без принятия элементарных мер к предотвращению его угона. Подобные действия нарушают п. 12.8 Правил дорожного движения РФ («водитель может покидать свое место или оставлять транспортное средство, если им приняты необходимые меры, исключающие самопроизвольное движение транспортного средства или использование его в отсутствие водителя»), т.е. противоправны с точки зрения административного права. Представляется, что лишь при условии исследования такой вины не требуется устанавливать ее форму, так как даже при умышленном бездействии владельца источника повышенной опасности, обусловленность (равно как и предвидение) вреда не сможет достигнуть степени, необходимой для возложения ответственности за причинение вреда. Следует отметить, что виновный владелец источника отвечает по п. 2 ст. 1079 ГК и при случайном причинении вреда. В ситуации, когда возникновение вредных последствий не предвидел (не мог и не должен был предвидеть) сам непосредственный причинитель вреда, тем более не мог их предвидеть и владелец источника повышенной опасности, пусть даже умышленно оставивший источник в доступном для «противоправного изъятия» состоянии (желая этого изъятия).

В последнее время  отдельные авторы, опираясь на формулировку абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК, делают вывод о  том, что в указанной норме  дано легальное определение вины, имеющейся в гражданском праве  весьма значительную специфику. Утверждается, что «вина в гражданском праве» не как субъективное, психическое отношение лица к своему поведению, а как неприятие им объективно возможных мер по устранению или недопущению отрицательных результатов своих действий, диктуемых обстоятельствами конкретной ситуации, при этом вина переводится из области трудно субъективных доказуемых психических ощущений конкретного человека в область возможного поведения участников имущественных отношений, где их реальное поведение сопоставляется с определенным масштабом должного поведения.⁷⁹⁾

Такие признаки виновности, как «ненадлежащая заботливость и осмотрительность», имеют древнюю  историю - они были предложены еще  юристами Древнего Рима.

Более того, психологический  анализ вины представляет собой одну из самых масштабных и значительных проблем уголовного права и юридической психологии.⁸⁰⁾

Некоторые  авторы, утверждают, что определение, содержащееся в  п. 1 ст. 401 ГК «применимо не только к  договорным, но и к деликатным обязательствам».⁸¹⁾

Долженствование есть юридическая обязанность, закрепленная в правовых нормах. Однако, по-видимому, нормы, в которых говорится о том, что должен предвидеть тот или иной субъект, не существует, да праву и нет особой нужды обязывать субъекта предвидеть конкретный вред. Закон может обязать, к примеру, владельца источника повышенной опасности поступать определенным образом, запретить поведение, чреватое причинением вреда. Правовая норма учит, предупреждает, обязывает быть предельно внимательным и осторожным, т.е. проявлять необходимые волевые усилия, а, по сути, предвидеть причинение вреда. Этим самым устанавливается как бы презумпции предвидения вреда. Нарушение правил безопасной эксплуатации источника повышенной опасности («внешняя» противоправность деяния) служит в данном случае «индикатором» вины для правоприменителя – нарушил, значит, виновен.

Если в договорном праве обязывают предвидеть «требования  обязательства и оборота», то в  деликтных обязательствах, а тем  более в случае причинения вреда  источником повышенной опасности, о подобных требованиях говорить нельзя.

Иоффе О.С. отмечал, что  сторонники объективного критерия рассматривают  вопрос не столько о вине, сколько  о противоправности, ибо вместо исследования возможности предвидения (признака, имеющего субъективный характер) ими в основном исследуется критерий «долженствования».⁸²⁾ Если учесть, что вопрос о долженствовании мы уже рассмотрели с объективных позиций (а именно, невозможность решить этот вопрос ставится в упрек сторонникам субъективного критерия,⁸³⁾ то вопрос о возможности предвидения, следует решать с субъективных, в том числе индивидуальных, позиций, т.е. учитывая индивидуальные качества причинителя. При таком подходе не исключается так  называемый дифференцированный подход к интеллектуальным возможностям делинквента. Следует принимать во внимание профессиональную подготовку причинителя, а также конкретную обстановку, в условиях которой был причинен вред.⁸⁴⁾

Представляется, что при  рассмотрении судом дел о возмещении вреда, причиненного источником повышенной опасности, неизбежно сравнение фактического поведения владельца источника с тем поведением, которое общество (закон) ожидает (требует) от законопослушного гражданина в аналогичных условиях. Как отмечает Н.И. Коняев, при решении вопроса о долженствовании предвидения данным лицом вредных последствий необходимо решить и вопрос о том, могло ли это лицо предвидеть их наступление.

Для примера можно  привести гражданское дело №2-827 рассмотренное  Центральным судом г. Тольятти по иску К. к ОАО «ВОЛГОЦЕММАШ» о  компенсации морального вреда причиненного в результате приобретения истцом профессионального заболевания в период работы на производстве. Суд учёл, что вина ответчика заключается  в том, что он осознавал, что допускает к работе истца во вредные производственные условия на протяжении 26 лет, т.к. материалами дела установлено, что на протяжении последних лет в предприятии отсутствуют вытяжка, и средства индивидуальной защиты, а также то, что в данной бригаде случаи профессионального заболевания имеются. Суд взыскал в счет компенсации морального вреда пользу истца сумму в размере 15000 руб.  

При проверке возможности  предвидения наступления последствий  нужно исходить из индивидуальных особенностей данного субъекта, ибо нельзя вменить  ему в вину не совершение такого действия, которого он совершить не в состоянии. Поэтому пользование  только объективным или только субъективным критерием при решении вопроса о вине не оправдано.⁸⁵⁾ Очевидно, данная позиция может служить ориентиром для правоприменителя при установлении в поведении владельца источника повышенной опасности признаков неосторожности.

3 ОСОБЕННОСТИ КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО  ВРЕДА ПРИЧИННЕНОГО ВОЗДЕЙСТВИЕМ  ИСТОЧНИКА ПОВЫШЕННОЙ ОПАСНОСТИ

3.1 ДОКАЗЫВАНИЕ КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО  ВРЕДА    ПРИЧИНЕННОГО ВОЗДЕЙСТВИЕМ ИСТОЧНИКА ПОВЫШЕННОЙ ОПАСНОСТИ

По делам о компенсации морального вреда могут быть использованы все  средства доказывания, предусмотренные  законом (гл. 6 ГПК РФ). Правильное распределение  бремени доказывания между сторонами  – один из критериев справедливого и беспристрастного рассмотрения дел судом, предусмотренного  ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Именно нарушение процессуальных норм создает риск признания суда пристрастным, а разбирательство – несправедливым. Все зависит от того, усматривается ли из протокола, что суд – даже исходя из того, что необходимо наличие вины, - разъяснил ответчику, что именно на нём лежит бремя доказывания отсутствия вины. Кроме того, суд должен в решении также указать, что именно он принял в качестве таких доказательств.⁸⁶⁾ Средствами доказывания в гражданском процессе является: объяснение сторон и третьих лиц, письменные доказательства, вещественные доказательства, заключение эксперта. Доказательства должны собираться с учетом требований об относимости, допустимости, достоверности и достаточности. При этом прямым доказательством факта причинения морального вреда являются объяснения истца о том, что он претерпел физические или нравственные страдания, все иные являются косвенными доказательствами.

По общему правилу в соответствии с принципом состязательности каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается в обоснование своих требований  и возражений (ст. 56 ГПК РФ).

Вместе с тем обязанность  при доказывании по делам о  возмещении вреда следует учитывать установленные материальным законом юридические презумпции. Бремя доказывания распределяется следующим образом: истец обязан доказать, во-первых, причинение ему ущерба и, во-вторых, причинную связь между поведением причинителя и наступившим вредом; ответчик, чтобы не допустить возложения на него ответственности, должен доказать правомерность своего поведения и/или свою невиновность.⁸⁷⁾

По мнению Потапенко С. рассматривая дела о компенсации морального вреда, суд должен выяснить, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействиями), они нанесены, степень вины причинителя. Причинение морального вреда предполагается и подлежит доказыванию размер компенсации этого вреда, т.к. иное понимание ст. 151 ГК РФ приведет к неправильному применению судом, материального закона которое повлечет вынесение по делу незаконное решение.⁸⁸⁾

Потапенко С. предлагает, перед тем  как обращаться в суд, собрать  доказательства понесенных нравственных и физических страданий. Так физическую боль по его мнению доказать можно обращением к врачу и факт обращения должен быть зафиксирован в медицинской карте. По его мнению, важно, чтобы в истории болезни врач отразил  причину заболевания (например, запись, что гипертонический криз возник из-за психоэмоционального стресса). Также доказательством будет и свидетельские показания родственников, друзей, знакомых, коллег по работе.

С нравственными страданиями сложнее. Так как у профессиональных юристов, каждый день сталкивающихся с изломомами  человеческих судеб, профессионализм оставляет в душе специфический след. Кроме того, не всякий судья мужчина поймет глубину переживаний женщины, пострадавший от изнасилования, как не всякая женщина в судебной мантии оценит степень уязвленности самолюбия мужчины, публично названного трусом.

По мнению Иваненко Ю., степень и  характер нравственных страданий  является оценочными категориями, наличие которых  нуждаются в доказывание.

По мнению Наумова С. истцы, предъявляя иск о возмещении  морального вреда в обязательном порядке  должны доказать суду причинение вреда их здоровью. Предоставив в суд медицинские документы об обострении у истца (например, хронического заболевания).⁸⁹⁾

Нравственные страдания, носящие характер «душевной внутренний боли» часто могут не иметь особенных контролируемых внешних проявлений, но в тоже время  для их подтверждения достаточно личных пояснений пострадавшего и показаний свидетелей его страдальческого состояния. Сложнее дело обстоит с физическими страданиями, наступившими в результате посягательства, где может возникнуть необходимость назначения судебно-медицинской экспертизы по ходатайству спорящей стороны.⁹⁰⁾