Правовое регулирование уступки требования в свете судебно-арбитражной практики

Мотивировка приведенных  решений Президиума ВАС РФ является крайне спорной, что неоднократно отмечалось в литературе. Например, В.Ю.Бакшинскас отмечает, что «последние выводы высшей судебной инстанции заставляют поставить под сомнение саму возможность цессии в нашей экономике»¹⁰².

В качестве довода, ставящего  под сомнение выводы Президиума ВАС  РФ, можно отметить, что из ст.382 ГК РФ не вытекает, что обязательство  должно передаваться целиком. Напротив, речь идет об уступке отдельных требований, из которых состоит практически любое обязательство. Нигде не оговорено, что в остальной части обязательство должно непременно прекратиться или что должны быть переданы все требования, составляющие обязательство.

Если же следовать логике приведенных судебных постановлений, то цессия уместна лишь для простейших случаев хозяйственных связей, состоящих из одного требования и одной обязанности и не имеющих длящегося характера, но в этих элементарных случаях нужда в цессии как раз и не возникает.

Кроме того, и сам законодатель нигде не ограничил сферу применения цессии таким образом. Согласно п.1 ст.382 ГК РФ, передается требование, принадлежащее кредитору на основании обязательства, но не само обязательство. По смыслу данной правовой нормы кредитор, передавая право (требование), может остаться обязанным перед должником по встречному требованию (по любому двустороннеобязывающему договору). Во всяком случае, закон не оговаривает, что у передающего сове требование кредитора не должно быть обязанностей по отношению к должнику.

Если согласиться с  позицией Президиума ВАС РФ, то возможны два варианта подхода: либо разрешать уступку прав только при отсутствии у кредитора обязанностей перед должником, либо допускать, что к новому кредитору переходят и права, и возможные обязанности первоначального кредитора. Ни первый, ни второй подходы не вытекают непосредственно из правовых норм Главы 24 ГК РФ.

Анализируемые выводы Президиума ВАС РФ не соответствуют, на мой взгляд, нормам, закрепленным в ст.ст.314–315 ГК РФ (о праве должника на досрочное исполнение обязательства), а также ст.ст.407–408 ГК РФ (о возможности как полного, так и частичного прекращения (исполнения) обязательства). Закон вовсе не связывает прекращение обязательства с окончанием действия договора и его полным завершением. Тем самым, логично будет предположить, что цедент вправе уступить и ту часть требований к должнику, которая имеется к последнему по состоянию на определенную дату, а должник со своей стороны, также вправе погасить долг частичным исполнением.

Например, у покупателя (должника) согласно договору поставки существует обязанность оплаты товара по частям. Если он не выполняет данное обязательство, то для кредитора (поставщика) законодательством предусмотрен широкий спектр мер воздействия, серди которых можно назвать взыскание неустойки, реализацию предмета залога, расторжение договора и пр. Наконец, закон предоставляет поставщику право не заниматься взысканием долга с покупателя, а передать это требование другому лицу посредством уступки.

Более того, в имеющейся  литературе¹⁰³ подчеркивается, что цессия применяется именно для работы с постоянной клиентурой (например, в сфере транспортного обслуживания, поставок энергии и тому подобных длительных связях, из которых кредитор годами не «выбывает»).

Неверны доводы суда и  с формально-логической точки зрения. В силу п.1 ст.382 ГК РФ передаваться может  существующее право ("принадлежащее  кредитору"). Это означает, что  в момент передачи требования стороны не могут распоряжаться будущими правами, но как же в таком случае возникновение будущих прав, неизбежное при длящихся отношениях, можно считать свидетельством неполноты и некоей порочности предшествовавшей цессии?

Понятно, что в постановлениях Президиума ВАС РФ по конкретным судебным делам нет места для теоретических изысканий. Тем не менее, представляется, что делая категоричные выводы о недопустимости цессии в указанных ситуациях, не вытекающие непосредственно из текста закона, судебная инстанция обязана эти выводы обосновать. К сожалению, такое обоснование отсутствует.

Исключение  дальнейшего присутствия (полной замены) первоначального кредитора в  соответствующем правоотношении (договоре).

Данное требование Президиума ВАС РФ по смыслу очень близко рассмотренному ранее запрету на уступку права в длящихся обязательствах, но формулируется оно в связи с другими фактическими обстоятельствами. По мнению высших судебных инстанций, закону соответствуют только те соглашения об уступке права, в которых полностью изменяется субъектный состав правоотношения. Старый кредитор должен полностью выбыть из правоотношения, а все права (требования) – перейти к новому кредитору. Некоторыми авторами это формулируется как недопустимость уступки права помимо перемены лица в обязательстве¹⁰⁴.

Указанный вывод делается судами на том основании, что уступка требования является одной из форм перемены лиц в обязательстве (что титульно закреплено в названии гл. 24 ГК РФ), а потому предполагает безусловную замену лица в обязательстве.

В качестве примеров можно  привести следующие судебные акты.

АКБ "Московский национальный банк" предоставил заемщику кредит путем выдачи простых векселей. На основании соглашения об уступке требования Московский национальный банк передал Уникомбанку право требования к заемщику о возврате долга.

Суд удовлетворил требование истца о признании соглашения об уступке права недействительным, мотивируя это следующим. АКБ "Московский национальный банк" имел не только право требовать возврата кредита, но и обязанность по погашению выданных векселей. В данном случае первоначальный кредитор из основного обязательства не выбыл, поскольку к моменту заключения соглашения об уступке не выполнил условие о погашении векселей¹⁰⁵.

Мотивировочная часть  постановления суда представляется весьма спорной. На момент передачи права требования кредитор действительно имел обязанность, но не по отношению к заемщику, а по отношению к векселедержателю, т.е. к лицу, с которым заемщик расплатился векселями банка. Отношения между банком и векселедержателем основаны не на кредитном договоре и регулируются не общими нормами ГК РФ, а представляют собой вексельное обязательство и регламентируются специальным вексельным законодательством.

Аналогичное решение  было вынесено высшей судебной инстанцией и в деле от 25 марта 1997 г. №5464/97¹⁰⁶. В данном случае, учитывая то, что не прекратились обязательства между ответчиком и первоначальным кредитором, Президиум, оставляя в силе судебные акты нижестоящих инстанций, констатировал сохранение того же состава лиц, а сделку уступки права требования признал ничтожной.

Чаще всего подобные споры возникают из ненадлежащего  выполнения договора банковского счета. Так, в одном из подобных случаев соглашение об уступке права требования было заключено в момент, когда первоначальный кредитор еще являлся стороной по договору банковского счета, при этом права требования были переданы по конкретным платежным поручениям. Учитывая это, Президиум констатировал, что на момент соглашения об уступке требования действовал договор банковского счета. Следовательно, по мнению Президиума, передача прав требования по конкретным платежным документам не повлекла перемены владельца счета и не соответствует нормам ГК РФ Российской Федерации об уступке требования¹⁰⁷. Соглашения об уступке права, в которых первоначальный кредитор не выбыл полностью из обязательства, признаются, по мнению Президиума ВАС РФ, ничтожными в соответствии со ст.168 ГК РФ¹⁰⁸.

Правило о недопустимости уступки права помимо перемены лица в обязательстве нашло свое обоснование  и в специальной литературе. Так, О.Ломидзе указывает, что несмотря на то, что правило о недопустимости передачи обязательственного права помимо перемены лиц в обязательстве в какой-то одной статье ГК не выражено, вопрос об обоснованности данного правила представляется особо важным.

В качестве обоснования своей точки зрения О.Ломидзе приводит два довода. Во-первых, реализация стороной двусторонне-обязывающего договора принадлежащего ей на основании данного договора субъективного обязательственного права неразрывно связана с исполнением возложенной на нее данным же договором обязанности. Во-вторых, обязательственное право отличается сложной динамической структурой. Правомочия, составляющие данное право, реализуются последовательно: реализация одного следует за реализацией (или невозможностью реализации) другого. С каждым правомочием, входящим в состав обязательственного права, могут быть сопряжены определенные обстоятельства, значимые для взаимодействия кредитора и должника. От факта исполнения (неисполнения) должником соответствующей праву требования кредитора обязанности зависит возникновение (активизация) у кредитора и у должника иных правомочий, иных обязанностей. Поэтому передача стороной обязательства принадлежащего ей права без перевода возложенной на нее обязанности, равно как и выделение стороной обязательства из состава принадлежащего ей права и передача третьему лицу отдельного правомочия (например, правомочия требовать оплаты), привела бы к нарушению определенной, заданной нормами права, последовательности в развитии прав и обязанностей сторон (кредитора и должника), а в целом – к нарушению структуры правового регулирования. Такое нарушение произошло бы, например, при уступке клиентом (владельцем счета) отдельного требования к банку, возникшего на основании договора банковского счета, без передачи всего права, предоставленного клиенту банка на основании данного договора, и без перевода всей обязанности, возложенной на него данным договором.

Таким образом, О.Ломидзе  приходит к следующему выводу: «Несмотря  на то обстоятельство, что правило о недопустимости перехода (в том числе уступки) права помимо перемены лица в обязательстве не зафиксировано в конкретной норме права и находит отражение, пожалуй, только в названии главы 24 «Перемена лиц в обязательстве», запрет на уступку права помимо перемены лиц в обязательстве все же следует считать в законе выраженным, но с оговоркой «если иное не предусмотрено законом». Итак, если иное не предусмотрено законом, уступка обязательственного права должна быть сопряжена с переменой лиц в обязательстве. Данное положение означает, что, если иное не предусмотрено законом, недопустимы передача стороной обязательства принадлежащего ей права без перевода возложенной на нее обязанности, равно как и выделение стороной обязательства из состава принадлежащего ей права и передача третьему лицу отдельного правомочия»¹⁰⁹.

Трудно согласиться  с данным тезисом о недопустимости дальнейшего участия прежнего кредитора  в обязательстве, будто бы следующим  из существа цессии. В качестве контрдовода  можно указать, например, на такие  формы участия прежнего кредитора в элементарных связях, которые не могут быть прекращены в любом случае, как гарантирование качества поставленной продукции, участие в актах приемки и экспертизы, фирменное обслуживание и др., которые не охватываются оказанием финансовых услуг и не передаются вместе с требованием.

Нельзя избавиться от впечатления, что применяемая высшими  судебными инстанциями довольно туманная идея «дальнейшего участия в обязательстве» вместо ясного и до сих пор не вызывавшего затруднения ни в теории, ни на практике вычленения отдельного требования (права) из состава договорного обязательства возникла как продиктованный текущими нуждами прием для вытеснения цессии как таковой из гражданского оборота.

Действующее законодательство определяет состав гражданско-правовых обязательств. Так, согласно ст.ст.307–308 ГК РФ, должник обязан совершить в пользу кредитора определенные действия. При этом на стороне как кредитора, так и должника могут участвовать одно или несколько лиц. Из этого следует, что на основании ст.382 ГК РФ первоначальный кредитор может переуступить свое право требования к должнику по всем названным действиям, причем как одному, так и нескольким новым кредиторам. В соответствии со ст.1, а также ст.ст.307–308 ГК РФ хозяйствующий субъект может беспрепятственно распорядиться своим правом требования в том объеме, в каком посчитает нужным для достижения тех или иных целей.

С учетом сказанного позиция  Президиума ВАС РФ о полном исключении первоначального кредитора из договора с должником представляется явно необоснованной.

Другим примером использования  высшими судебными инстанциями  требования полной замены кредитора  в первоначальном договоре является применение близкого к нему по смыслу принципа недопустимости изменения  только фактического источника получения долга без перемены лиц в обязательстве.

В качестве примера можно  привести Постановление Президиума ВАС РФ от 10 сентября 1996 г. №1617/96¹¹⁰. Рассматривая это дело, суд первой инстанции признал договор уступки требования недействительным, мотивируя тем, что действительная воля сторон направлена на оказание услуг за вознаграждение, в связи с чем заключенный договор является притворным. Постановлением кассационной инстанции решение было оставлено без изменения. Фактически заключенная сделка была признана согласно ст.168 ГК РФ недействительной, как не предусмотренная законом. Президиум ВАС РФ как высшая инстанция указал, что «…переуступивший право требования кредитор из обязательства не выбывает. Оставаясь правообладаюшим лицом, он изменяет лишь фактический источник получения долга. Между тем согласно параграфу 1 гл. 24 ГК РФ уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве. Правила уступки требования не могут быть применены к договору … и потому что … в нем сохраняется тот же состав лиц (МП «Горводоканал» – монополист по оказанию услуг пользования водопроводом и канализацией и ГЭС, пользующаяся этими услугами) и основания возникновения правоотношений между ними. Поскольку основное обязательство не прекратилось, не может быть произведена уступка права требования по нему. При этих условиях факт несоответствия оспариваемой сделки требованиям законодательства, регулирующего договор цессии, следует считать доказанным, а вывод суда о недействительности этой сделки правильным».

Вышеизложенные доводы суда во многом представляются спорными.

Рассмотрим вначале  мотивировочную часть судебных актов. Обратимся к постановлению кассационной инстанции. Указание суда на то, что  «фактически заключенная сделка признана согласно статье 168 ГК РФ недействительной, как не предусмотренная законом» является грубым нарушением закона (в момент постановления решения первая часть ГК РФ уже вступила в действие), ибо, во-первых, данная статья вообще не содержит понятия «сделка не предусмотрена законом», а, во-вторых, в соответствии с п.2 ст.421 ГК РФ «стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами». Более того, согласно п.2 ст.1 ГК РФ стороны «свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора» (определение законодательства дано в п.2 ст.3 ГК РФ).