Понятие, назначение и свойства Конституции Республики Беларусь

Данный вопрос был  рассмотрен на заседании Конституционного Суда Республики Беларусь, который 22 марта 2007 г. принял соответствующее решение. В нем содержится подготовленная автором настоящей статьи аргументация позиции Конституционного Суда, которая, на наш взгляд, позволяет практически полностью прояснить ситуацию.

Анализ законов "О  мерах борьбы с организованной преступностью  и коррупцией, "О борьбе с коррупцией", "О государственной службе в  Республике Беларусь", "О нормативных правовых актах Республики Беларусь", ТК и иных нормативных правовых актов Республики Беларусь позволяет сделать вывод о том, что действующим законодательством установлены ограничения на совместную работу (службу) близких родственников, супругов и свойственников в зависимости от сферы применения труда, характера выполняемой работы и некоторых других обстоятельств.

Перечень близких родственников  и свойственников дан, в частности, в ст. 33 Закона "О государственной  службе в Республике Беларусь", в ст. 27 ТК и других законодательных актах Республики Беларусь. К таким лицам относятся родители, супруги, дети, родные братья, сестры, а также родители, дети, родные братья и сестры супругов.

Что касается сфер деятельности и организаций, в которых запрещена совместная работа указанных лиц, то необходимо руководствоваться следующими положениями. В ст. 1 Закона "О борьбе с коррупцией" выделяются такие категории лиц, как: 1) государственные должностные лица, к ним отнесены не только государственные служащие, но и лица, хотя и являющиеся должностными лицами, но которые не считаются государственными служащими; 2) лица, приравненные к государственным должностным лицам (одни из них также являются государственными служащими, а другие - не являются, но в силу выполняемых функций приравнены к государственным должностным лицам).

Таким образом, анализ ст. 1 Закона "О борьбе с коррупцией" при всей широте охвата категорий  работников и выполняемых ими  функций позволяет провести их классификацию  по признаку принадлежности к категории государственных служащих: 1) лица, находящиеся па государственной службе и 2) лица, которые государственную службу не проходят.

Именно с учетом этого  и следует оценивать, какие и  на кого распространяются ограничения, установленные, в частности, в ст. 17 и 18 Закона "О борьбе с коррупцией". В ст. 17 названного Закона идет речь об ограничениях, устанавливаемых для государственных должностных лиц и приравненных к ним лиц (это могут быть как государственные служащие, так и не являющиеся таковыми, но отличающиеся в силу занимаемой должности особым статусом). В частности, ограничения (запреты) касаются предпринимательской деятельности, открытия счетов в иностранных банках и т.д. В ст. 18 данного Закона установлены ограничения на совместную государственную службу близких родственников, супругов, свойственников, в силу чего речь идет только о лицах, являющихся государственными служащими. При этом прохождение государственной службы лицами, состоящими в браке, находящимися в отношениях близкого родства или свойства, не допускается, если их служебная деятельность связана непосредственной подчиненностью или подконтрольностью одного из них другому.

Таким образом, указанные  ограничения касаются только государственных  служащих и они значительно шире ограничений, установленных в ст. 27 ТК, которые предусматривают недопустимость одновременного занятия должности руководителя, главного бухгалтера (его заместителей) и кассира, если их работа связана с непосредственной подчиненностью или подконтрольностью одного из них другому. Ограничения, установленные названной статьей ТК, распространяются на все государственные организации.

С учетом изложенного  считаем, что ограничения, установленные  ст. 18 Закона "О борьбе с коррупцией, распространяются лишь на те организации системы образования, здравоохранения, культуры и т.п., в которых лицо, занимающее соответствующую должность, считается государственным служащим и на него распространяется Закон "О государственной службе в Республике Беларусь". К ним, в частности, относятся министерства образования, здравоохранения, культуры и др., управления и отделы местных исполнительных и распорядительных органов, то есть государственные организации, работая в которых, граждане находятся на государственной службе со всеми вытекающими последствиями (имеют права и обязанности государственного служащего, несут ответственность, могут претендовать на отставку с государственной службы и т.п.). Для остальных организаций (учреждений) применимы ограничения, установленные ст. 27 ТК.

Надеемся, что нам удалось разобраться в достаточно сложной (в силу сложности самой редакции ряда статей Закона "О борьбе с коррупцией") правовой ситуации.

Или другой пример, показывающий, как влияет не конституционность  судебной практики на срок исковой  давности.

В Конституционный Суд  Республики Беларусь обратился гражданин  К., который в своих письмах  указывал, что 14 мая 1998 г. он заключил с  другим гражданином договор займа  иностранной валюты. Взятая в долг сумма гражданину К. в оговоренный  срок, до 20 мая 1998 г., должником возвращена не была. 3 мая 2001 г., т.е. до окончания трехгодичного срока исковой давности, он обратился в юридическую консультацию г. Барановичи для составления искового заявления о взыскании денег по договору займа, где ему было разъяснено, что Верховный Суд Республики Беларусь в 2001 году изменил судебную практику и стал ориентировать суды на взыскание иностранной валюты в доход государства. (В подтверждение обращения имеется квитанция юридической консультации.) В сложившейся ситуации гражданину К., как он отмечает, не было смысла обращаться в суд.

30 января 2004 г. Конституционный  Суд вынес Заключение "О соответствии  Конституции Республики Беларусь  пункта 3 статьи 760 Гражданского кодекса  Республики Беларусь", где речь  идет о договоре займа иностранной валюты.

После этого, 17 июня 2004 г., гражданин К. обратился в суд  Барановичского района и г. Барановичи с исковым заявлением о взыскании  долга. 29 июня 2004 г. суд в иске отказал. При этом гражданин К. представил в Конституционный Суд две заверенные копии решения одного и того же суда: в одной из них указывается, что ему просто отказано в иске, из другой вытекает, что сначала ему отказано в восстановлении пропущенного срока для обращения с иском в суд, а затем уже отказано в иске. Анализ вышеупомянутого Заключения Конституционного Суда и других нормативных правовых актов показывает следующее.

Рассмотрение дела Конституционным  Судом, в результате которого вынесено Заключение от 30 января 2004 г., было инициировано Палатой представителей Национального собрания Республики Беларусь, которая обратила внимание на то, что понимание этой нормы в правоприменительной практике необоснованно трактуется как запрещение использования иностранной валюты при заключении договоров займа между гражданами. В обращении Палаты представителей было отмечено, что заключение договоров займа иностранной валюты ранее, и до принятия Закона "О валютном регулировании и валютном контроле", не было запрещено. Кроме того, был поставлен вопрос о возможности придания обратной силы указанному Закону.

В Заключении от 30 января 2004 г. Конституционный Суд пришел к следующим выводам.

Анализ норм ГК Республики Беларусь, многие из которых имеют, к сожалению, отсылочный характер, во взаимосвязи с положениями иных нормативных правовых актов, прежде всего Национального банка, свидетельствует о противоречивости и неопределенности правового регулирования отношений по поводу заключения договоров займа иностранной валюты. В ГК установлено, что случаи, порядок и условия использования иностранной валюты определяются законодательством. В свою очередь, в Положении о порядке проведения валютных операций на территории Республики Беларусь, утвержденном Правлением Национального банка Республики Беларусь 1 августа 1996 г. №768, закреплено право граждан- резидентов и нерезидентов иметь в собственности валютные ценности и использовать их на цели, не запрещенные законодательством Республики Беларусь. Там же одновременно установлен запрет на предоставление гражданами-резидентами займов иностранной валюты только в отношении юридических лиц - резидентов.

В такой ситуации не только граждане, но и ряд государственных  органов (Совет Министров, Совет  Республики, Министерство экономики, Министерство по налогам и сборам, Министерство внутренних дел) полагали правомерным заключение договоров займа иностранной валюты. Гражданам тем более было сложно разобраться, насколько правомерны договоры займа иностранной валюты, запрещены ли они.

Изучение дела показало непоследовательность судебной практики при разрешении споров, вытекающих из договоров займа иностранной валюты. Решения судов и в пользу одной из сторон указанного договора, и решения о прекращении производства по делу, а с 2001 года суды в соответствии с направлением, которое было дано Верховным Судом, стали признавать такие сделки ничтожными и взыскивать иностранную валюту в доход государства.

Сложилась парадоксальная ситуация: неясно и неопределенно  регулирующие отношения акты законодательства; надежды граждан на защиту их прав со стороны государства (в частности, судов); "помощь''' таким гражданам со стороны юристов при подготовке иска в суд и т.д. И вдруг, при сохранении действия тех же норм законодательства полный поворот судебной практики в другую сторону: взыскание денежных сумм не в пользу правой стороны, а в доход государства.

В таком случае Верховному Суду следовало информировать соответствующие  органы о необходимости совершенствования  актов законодательства в целях  достижениях их единообразного понимания, а также выполнить требования ст. 112 Конституции по своевременному использованию возможностей Конституционного Суда для справедливого разрешения возникающих правовых споров.

Заключением Конституционного Суда было обращено внимание Верховного Суда как органа, направлявшего судебную практику и изменившего ее в 2001 году при сохранении действия тех же норм законодательства, на то, что ее поворот был осуществлен вопреки интересам участников договоров займа иностранной валюты, рассчитывавших на защиту их интересов со стороны государства, и в силу неопределенности содержания правовых норм, имевших основание на принятие со стороны государственных органов мер по справедливому разрешению споров. Для вынесения законных решений следовало использовать все возможности, включая и совершенствование актов законодательства, и возможности Конституционного Суда.

Как указывалось выше, из представленных гражданином К. в  Конституционный Суд в 2006 году материалов усматривается, что договор займа  с его участием был заключен 14 мая 1998 г. До истечения трехгодичного  срока, 3 мая 2001 г., он обращался в юридическую консультацию г. Барановичи для подготовки искового заявления, где была разъяснена практика судов о взыскании иностранной валюты в доход государства.

Как было отмечено в ответе Минского областного суда (письмо от21 января 2004 г.), при подготовке Конституционным Судом дела к рассмотрению в 2001 году после принесения заместителем Председателя Верховного Суда протеста на решение суда Центрального района г. Могилева и определение судебной коллегии по гражданским делам Могилевского областного суда суды по всем заявленным к резидентам Республики Беларусь искам данной категории стали признавать такие сделки ничтожными и обращать в доход государства по собственной инициативе (или по заявленным требованиям) все полученное и все причитающееся по сделке другой стороне.

Действительно, поворот  судебной практики был сделан в начале 2001 года¹, и в такой ситуации обращение в суд за защитой теряло смысл.

Общий срок исковой давности устанавливается в три года (ст. 197 ГК). Согласно ст. 201 ГК течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Изъятия из этого правила устанавливаются законодательными актами. В данной ситуации гражданин дважды узнал о "нарушении" своего права: первый раз 20 мая 1998 г., когда он должен был получить долг, и второй раз, когда обратился в юридическую консультацию в начале 2001 года, узнав о том, что суды взыскивают все в доход государства.

В ст. 203 ГК предусмотрены  случаи приостановления течения  срока исковой давности. Течение срока исковой давности приостанавливается:

если предъявлению иска препятствовало чрезвычайное и непредотвратимое при данных условиях обстоятельство (непреодолимая сила);

если истец или ответчик находится в составе Вооруженных  Сил Республики Беларусь, переведенных на военное положение;

в силу установленной  на основании законодательного акта Правительством Республики Беларусь отсрочки исполнения обязательств (мораторий);

в силу приостановления  действия акта законодательства, регулирующего соответствующее отношение.

Течение срока исковой  давности приостанавливается при условии, если указанные в данной статье обстоятельства возникли или продолжали существовать в последние шесть месяцев  срока давности, а если этот срок равен шести месяцам или менее шести месяцев, - в течение срока давности.

Полагаем, что период развития судебной практики, направленной Верховным Судом по пути, противоречащему  законодательству, должен быть исключен из расчета срока исковой давности. Применительно к данному спору с участием гражданина К., по существу, есть основание, применяя аналогию закона и аналогию права, вести речь о приостановлении течения срока исковой давности (см. подп. 1 и 4 п. 1 ст. 203 ГК).

При этом, согласно п. 3 ст. 203 ГК, со дня прекращения обстоятельства, послужившего основанием приостановления давности, течение ее срока продолжается. Оставшаяся часть срока удлиняется до шести месяцев, а если срок исковой давности равен шести месяцам или менее шести месяцев, - до срока давности.

В связи с изложенным считаем, что спор по поводу исполнения договора займа с участием гражданина К. должен быть рассмотрен по существу.

Восполнению пробела  в законодательстве на стадии правоприменения  может способствовать изменение  отношения к системе источников права. В современных условиях наблюдается конвергенция правовых семей (общего права и романо-германской правовой семьи). Полагаем, что в правовых системах Республики Беларусь и Российской Федерации должна быть изменена роль судебного прецедента. Судейское усмотрение (судейское право) может выступать в качестве важнейшего источника правового регулирования. Конечно, судебный прецедент в нашей правовой системе имеет подзаконный характер. При этом речь не идет о решениях конституционных судов, акты которых по многим признакам приближаются к нормативным правовым актам и по своей юридической силе идут вслед за Конституцией.