Духовная жизнь советского общества в период "оттепели"

     Начальник Главного управления по охране государственных  тайн в печати при Совете министров  СССР П. Романов в докладной в  ЦК КПСС расценивал это заявление  не столько против государственных органов контроля, сколько против партийного руководства литературой и искусством, «за так назьюаемую свободу и независимость творчества писателей». Более того, Главлит посчитал, что такая позиция идет в русле антисоветской буржуазной пропаганды. В среде литературной интеллигенции формировались ярко выраженные либеральные настроения. Так, в соответствии с правилом, согласно которому различные литературные и нелитературные инстанции, редакции журналов, издательства могли представлять по своему выбору произведения на соискание Ленинской премии, «Новый мир» выступил в пользу опубликованной на его страницах в ноябре 1962 г. повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Помимо неоспоримых литературных достоинств произведения кандидатуру делали перспективной следующие факторы. За опубликование произведения высказывалось во время XXII съезда партийное руководство.

     Появились положительные рецензии видных литераторов, и многочисленные одобрительные письма читателей в редакцию и самому автору, в том числе и от людей, переживших лагеря, свидетельствовали о его успехе. Среди приверженцев Солженицына выступил Д. Гранин.¹³³Еще весомее представляется статья С. Маршака «Взыскательность», опубликованная в «Правде» 30 января 1964 г., причем не только потому, что речь идет о партийной газете, но и потому, что Маршак был одним из лауреатов Ленинской премии за прошлый год. Он оценивал повесть безоговорочно положительно и подчеркивал, прежде всего, заметный в ней аспект сохранения человеческого достоинства в экстремальной ситуации.

     Однако  против Солженицына выступили консервативно  настроенные литераторы, например Л. Фоменко.¹³⁴ Критические выступления продолжались до начала 1964 г., то есть до заключительной фазы отбора кандидатов на соискание премии. Они распространяясь теперь уже не на одного «Ивана Денисовича», но и на опубликованные в 1963 г. рассказы «Матрёнин двор» и «Для пользы дела». Так, С. Бабаевский упрекал рассказ «Матренин двор», действие которого происходило на селе, в очернительстве и концентрации на «темном и грязном».

     Литературовед Ю. Барабаш видел в обоих рассказах  тенденцию к использованию «абстрактных категорий, лишенных конкретного социального содержания» и говорил о «несовременном, архаичном» мировоззрении Солженицына. Способ аргументации был обычным для догматического лагеря. Новое заключалось в том, что теперь эта аргументация обращалась против писателя, которому оказывалось самое высокое покровительство. Ведь, как известно, лично Хрущев очень серьезно способствовал публикации «Одного дня». Следует отметить появление в 1964 г. ряда заметных статей в защиту Солженицына и «Одного дня Ивана Денисовича». В. Лакшин обстоятельно рассматривал саму повесть и критику в ее адрес. Он пришел к выводу о том, что «в Иване Денисовиче с его народным отношением к людям и труду заложена такая жизнеутверждающая сила, которая не оставляет места опустошенности и безверию».

     Повесть вызывает «в нас глубочайшее возмущение преступлениями времен культа личности». Книга «при всей жестокости ее темы, стала партийной книгой, воюющей за идеалы народа и революции». Здесь снова проявляется механизм аргументации, в соответствии с которым защитники произведения свидетельствовали о его партийности и народности, тогда как оппоненты отрицали или ставили под сомнение соблюдение автором этих принципов. Наряду с «Новым миром» в дискуссию на стороне Солженицына вмешались правительственная газета «Известия» и «Правда». «Известия» опубликовали 15 января 1964 г. интервью с бывшим лагерником — прототипом капитана Буйновского. Не отвечая прямо критикам «Ивана Денисовича», он опроверг некоторые их утверждения, например, о том, что люди, подобные Шухову, были в лагерях исключениями или что нельзя идентифицировать автора с его героями. В целом, по мнению бывшего заключенного, изображение лагеря было правдивым.В день объявления имени лауреата Ленинской премии, 22 апреля 1964 года, в «Правде» еще раз напоминалось о критериях отбора: «Высочайший художественный уровень, глубочайшая партийность и народность, а также значительный вклад в развитие социалистической культуры». Предшествовавшие обсуждения показали возможность различной интерпретации и применения этих критериев в зависимости от менявшихся партийно-политических соображении. Интеллигенция, интерес которой проявился в увеличении количества писем читателей вчетверо по сравнению с 1963 г., — причем не говорилось, в чью пользу были эти письма, — осталась довольна «строгим, но справедливым выбором» и приветствовала новых лауреатов. Лауреатом стал, эмигрировавший впоследствии, виолончелист М. Ростропович.

     Борьба  власти с «идейно незрелыми», а  в действительности, весьма любопытными произведениями привела к зарождению в 60-е годы так называемого самиздата. Появление подпольной литературы, диссидентов явилось естественным ответом на действия компартии и государства по ограничению творчества, прямому давлению на литераторов и творческих деятелей. Не имея возможности высказаться в печати, по радио представители интеллигенции выпускали т.н. самиздатовские журналы и газеты. В Вильнюсском университете существовал журнал «Фиговый листок», в Ленинградском университете - журнал «Голубой бутон», в Ленинградском библиотечном институте - журнал «Ересь». В большей мере через самиздат выпускались художественные произведения, касающиеся истории страны. Самиздат не играл существенной роли в информировании граждан.

     Особенно  в Москве и других крупных городах  СССР интеллигенция проявляла живой интерес к самиздату. Исследование самиздатов- ской литературы, проведенное в КГБ СССР, показало, что в ней произошли качественные изменения. Если в середине 60-х годов отмечалось хождение по рукам, главным образом, «идейно порочащих художественных произведений», то на рубеже 60-70 годов все большее распространение получали документы программно-политического характера. За период с 1965 года появилось свыше 400 различных исследований и статей по экономическим, политическим и философским вопросам, в которых с разных сторон критиковался исторический опыт социалистического строительства в СССР, ревизовалась внешняя и внутренняя политика КПСС, выдвигались различного рода программы оппозиционной деятельности.

     Принимая  во внимание идейную трансформацию  самиздата в форму выражения  оппозиционных настроений и взглядов, КГБ обратился в ЦК КПСС с предложением выработать необходимые идеологические и политические меры по нейтрализации и разоблачению представленных в самиздате антиобщественных течений. В записке Ю.В. Андропова в ЦК КПСС (декабрь 1970 года) отмечалось, что за пять лет самиздат превратился от идейно порочной литературы в орудие пропаганды документов программно-политического содержания. Андропов предлагал нейтрализовать и активно разоблачать самиздатовские идеи. Но в то же время он считал необходимым учитывать общественное мнение, отражаемое в самиздатовских публикациях, тем самым подчеркивал его правомерность. Примечательно, что обсуждение лауреатов Ленинской премии обсуждалось не только в официальных, но и самиздатских публикациях.

      Литературные  дискуссии по вопросу присуждения  Ленинской премии вызвали в среде интеллигенции всплеск интереса к тенденциям культурного развития. Власть не могла оставить подобные дискуссии без официальных комментариев. В ряде принципиальных публикаций в партийном органе «Коммунист», продолжалось критическое рассмотрение вопросов модернизма и буржуазной эстетики. В доходчивой форме и наставительной тональности А. Михайлова перечисляла недостатки буржуазной эстетики, заключавшиеся в том, что художники не берут на себя обязанность поиска правды, быстро сменяющиеся моды препятствуют серьезной работе, искусство расчеловечивается, свобода творчества в соответствии с ее буржуазной интерпретацией ведет к изоляции художника от мира. Вместо этого развитие внутреннего богатства и индивидуальности художника невозможно вне изображения объективного мира. Официально была осуждена позиция некоторых авторов, утверждавших, что их произведения не могут быть сразу поняты народом, может быть это произойдет только «лет через десять».¹³⁵

      Власть  выдвигала требования более последовательной защиты принципов социалистического реализма в марксистской теории культуры, которая до сих пор еще слишком слабо защищалась от осознанных и прямых атак идеологического противника на социалистический реализм или от непонимания, основанного на незнании. В качестве отрицательного примера приводился сборник о театре абсурда, слишком некритически представивший этот жанр.

      1964 год считается переломным в  культурной жизни. Однако, исчезновение Хрущева с политической сцены не повлияло на те оценки, которые были вынесены произведениям литературы и искусства в последние годы его правления. Шевцов так и не был принят в Союз писателей. Главлит не разрешил публикацию хвалебных отзывов о «Заставе Ильича». Верстка статьи Твардовского была разослана для ознакомления членам президиума ЦК, что свидетельствовало о значении, какое придавалось «Новому миру». Статья, в конце концов, была опубликована, но вызвала серьезные замечания ЦК за то, что автор брал под защиту все произведения, подвергшиеся критике.

     Осуждение волюнтаризма и субъективизма бывшего партийного лидера и пересмотр некоторых решений, принятых им в области хозяйственной и партийной жизни, не коснулись политики в области литературы и искусства. Жесткий идеологический курс последних лет правления Хрущева оставался неизменным и не допускал уступок.

     Таким образом, завершение «культурной оттепели»  сопровождалось ликвидацией альтернативных тенденций культурного развития

     В целом, в разделе удалось показать, что личное отношение Н.С. Хрущева  к наиболее ярким представителям творческой интеллигенции, которых в последующем называли «шестидесятниками», уже в начале 1960-х гг. выявило отступления от либеральной сущности реформ. Собственно оценка произведений некоторых литераторов, скульпторов, художников стала своеобразной «лакмусовой бумажкой», на которой проявился политический догматизм существовавшего режима. Преследование творческих деятелей только обостряло негативное отношение к системе, власти, строю. Получалось так, что сама власть рождала своих противников. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Проведенное исследование позволяет сделать  некоторые выводы и обобщения.

     Прежде  всего, во второй половине 1950-х - первой половине 1960- х годов в культурной жизни СССР произошли масштабные изменения, связанные с завершением  процессов индустриальной модернизации страны, активным участием в международной культурно-политической жизни, развитием демократических тенденций после XX съезда КПСС.

     Автором показано, что периоду, получившему  название «оттепели», предшествовала одна из самых непростых эпох в плане развития культуры страны. С 1946 г. в Советском Союзе началось проведение жесткого курса в сфере культурной политики. «Аполитичность» и нейтральность, декадентство и низкопоклонство перед Западом были объявлены негативными идеологическими стереотипами. В культурной жизни сохранялся ряд идеологических ограничений, который препятствовал свободе творчества.

     Приход  к власти Н.С. Хрущева открыл новую эпоху в жизни советского общества. «Оттепель», начавшаяся в марте 1953 года, продолжалась целое десятилетие и закончилась вместе с эпохой Н.С. Хрущева. Именно в период правления Н.С. Хрущева в художественную культуру вошло целое поколение интеллигенции, основательно заявившее о себе на рубеже 1950-60-х годов. Несмотря на цензуру, именно они определяли климат художественного творчества нашей страны на протяжении всего исследуемого периода.

     В работе показано, что даже в годы «оттепели» деятели культуры были вынуждены постоянно соизмерять свою работу с установками партии и правительства. В значительной степени это объяснялось политическими причинами. Политическая борьба в высших эшелонах власти, продолжавшаяся с 1953 по 1957 гг., оказывала вполне ощутимое влияние на развитие культуры. Н.С. Хрущеву удалось укрепить свои позиции и освободиться от политических противников в руководстве партии только к концу 1950-х гг. Важнейшей вехой на этом пути стало развенчание культа личности И.В. Сталина, получившее крайне неоднозначные оценки интеллигенции.

     Одновременно  партийные лидеры пытались сдерживать процессы десталинизации. Внезапная  открытая частичная реабилитация Сталина  в конце 1950-х гг. была вызвана, вероятно, страхом Хрущева перед тем, что  либеральные течения «выйдут из берегов» в результате предполагаемого непонимания назначения XX съезда. То же касается, очевидно, и его распоряжения о расширении компетенции цензурной инстанции — «Главлита». Он получил в сравнении со сталинскими временами еще более широкое право на проверку идейно-художественного содержания произведения вместо того, чтобы ограничиваться охраной гос>дарственных и военных тайн.

     Автором показано позитивное значение культурных перемен в советской литературе и деятельности СП. Однако в разделе также отмечается особое значение, когорое в годы «оттепели» приобрела критика «порочных тенденций» советской культуры, особенно литературы, не укладывающихся в рамки соцреализма. Ряду журналов пришлось испытать на себе критику со стороны представителей ортодоксальных сил, что в целом, по мнению автора, свидетельствует о противоречивости культурной политики периода «оттепели».

     В период правления Н.С. Хрущева сочетались прямо противоположные тенденции развития культуры, например, ее открытость, интернационализм и, с другой стороны, политическое вмешательство государства в культурную сферу. Партия требовала от организаций культуры участия в коммунистическом воспитании трудящихся, в подготовке и пропаганде политических событий с граны: съездов КПСС, юбилеев Великой Октябрьской социалистической революции, прославления достижений социалистического производства.

     Демократические тенденции в художественной культуре с трудом пробивались сквозь толщу  государственной идеологии. Поэтому  в среде интеллигенции часто встречались достаточно жесткие оценки политического курса. Причудливым образом они сочетались с общей верой в построение справедливого коммунистического общества в самом ближайшем будущем. Автор делает вывод о противоречивости тенденций культурного развития, и, соответственно, о противоречивости общественно- политических позиций творческой интеллигенции. В 1950-60-е гг. наблюдалось культурное противостояние двух общественно-политических систем, но одновременно развивалось международное культурное сотрудничество. СССР превращается в организатора ряда международных художественных конкурсов и фестивалей, а советская интеллигенция добивается международного признания.