История предпринимательства в России

Широкий размах приобрела  торговая деятельность подмосковного  Троице-Сергиева монастыря, отправлявшего  в 60-х годах XV в. только в Новгород 300 возов с товаром зимой и 300 телег летом. Его лодки с товарами плавали по Волге, Оке, Шексне, Северной Двине и другим рекам. Для постоя и проживания торговых людей использовались принадлежащие ему городские дворы во Владимире, Соли Галичской, Угличе.

Не отставал от него Кирилло-Белозерский  монастырь, имевший несколько дворов на посадах в Вологде, Белоозере  и развернувший торговлю от Холмогор до Москвы. Кирилло-Белозерский монастырь  активно торговал рыбой и солью. Сам монастырь был расположен на озере Белом, к северо-западу от Вологды, но рыбу монастырские крестьяне  ловили на реке Умбе, на юго-западном берегу Кольского полуострова и продавали  ее голландским купцам^[1]. Монастырь являлся постоянным торговым партнером Твери, где ему был отведен участок на берегу Волги у городского рва под соляные амбары и дворы. Эти места числились за монастырем вплоть до конца XVII века^[2].

Надо отметить, что из-за высоких рыночных цен на соль ее добыча была очень выгодна, поэтому  солеварением в XIV-XV вв. занимались и великие князья, и боярство рангом пониже, и монастыри, и крестьяне. В северо-восточной Руси в рассматриваемый период немало солеварен в районах Соли Галицкой, Соли Великой, Соли Переяславской, Галича Мерского, Ростова принадлежало монастырям, использовавшим труд не только феодально-зависимых людей, но и «наймитов» со стороны. Часть добытой соли потреблялась самими монахами, а довольно значительные излишки с выгодой сбывались.

Предпринимательская деятельность монастырей приносила им реальную выгоду. Очевидна связь этого явления  с дальнейшим ростом движимого и  недвижимого имущества крупнейших обителей. За вторую половину XVI в. только Троице-Сергиев монастырь приобрел разными путями 67 сел, 124 селец, 12 соляных  варниц и колодцев, 7 мельниц, свыше 60 городских дворов и мест^[3].

По мере завершения объединения  русских земель великокняжеские  власти с конца XV в. стали ограничивать торговые привилегии церковных учреждений, освобождая от уплаты пошлин лишь перевозимые в монастыри продукты их вотчинного хозяйства, но не купленные для перепродажи товары.

Политика властей, направленная на ликвидацию привилегий церковных  учреждений была продолжена и в XVI в. При Иване IV осуществлялась постепенная отмена сохранившихся еще торговых льгот монастырей. По статье 91 Судебника 1550 г. проживавшие в монастырских дворах и слободах профессиональные торговцы приравнивались в отношении уплаты различных сборов к остальным своим собратьям по профессии. Кроме того, Иван Грозный запретил монастырям производить спирт и обязал их покупать кагор, использующийся в церковном обряде, только у государства. К концу его царствования монастыри полностью лишились податных льгот.

Хотя все эти меры в  комплексе наносили ущерб предпринимательской  деятельности обителей, но вместе с  тем уравнивали их в правах с другими  торговцами, вынужденными платить в  полном объеме немало торговых и проезжих сборов. Поэтому, не смотря на проводимую правительством политику, монастыри  не сворачивают предпринимательскую  деятельность, более того, именно монастыри  становятся самыми большими вотчинниками и ростовщиками. В рассматриваемый  период насчитывалось порядка 150 монастырей-вотченников. Денежный оброк, который собирали монастыри со своих крестьян достигал 30% от их доходов, что позволяло крупным монастырям вкладывать деньги в развитие различных промыслов, а также приобретать земли.

Если в начале XVI в., после  конфискаций проведенных Иваном III, в Новгородской земле церкви принадлежало 7%, то в середине 80-х гг. XVI в., в конце правления Ивана IV – уже 10% всего земельного фонда^[4]. 

Монастыри также вели и  международную торговлю. Это касается, прежде всего, северных монастырей, которые  были непременными участниками Архангельской  ярмарки. Николо-Корельский монастырь  на Белом море, Антониево-Сийский  монастырь, расположенный в 150 км. южнее  Архангельска и Соловецкий монастырь, расположенный на Соловецких островах Белого моря, имели свои склады в  Архангельском гостином дворе, где  хранили в основном соль, которую  выпаривали во владениях монастырей и продавали в Архангельске.

Соловецкий монастырь  являлся крупнейшим в Поморье  производителем соли. Если в середине XVI в. монастырь продавал ежегодно порядка 10 тыс. пудов соли, то в 80-х гг. XVI в. соловецкими монахами только в Вологде было продано свыше 311 тыс. пудов соли на сумму 26 665 руб.^[5] В Приморье расширяются соляные промыслы и ряда других монастырей – прежде всего Спасо-Прилуцкого, Кирилло-Белозерского и Николо-Карельского. К концу XVI в. Спасо-Прилуцкий монастырь владел уже семью варницами в Тотьме, тремя в Сольвычегодском, двумя в Уне. Объем ежегодной добычи монастырской соли колебался от 50 до 86 тыс. пудов^[6].

В Московской Руси было основано в XV-XVI вв. около трехсот монастырей, в большинстве из которых проживали  от двух-трех до десяти-двадцати иноков. Но наряду с такими малочисленными и небогатыми обителями существовали и более крупные, в которых  проживали от 100 до 150 монахов. В XVI-XVII вв. наблюдался дальнейший рост численности  братии. В Кирилло-Белозерском монастыре  вместе с приписанной Афанасьевской  обителью в 1601 г. насчитывалось уже  не несколько десятков, как в более  ранние времена, а 184 монаха, а его  хозяйство обслуживали около 300 «детенышей», мастеровых, служебников, следовательно, монастырским властям приходилось  обеспечивать всем необходимым, в том  числе прибегая к закупкам, примерно 500 человек^[7].

Таким образом, не все монастырское производство носило товарный характер. На внутреннее потребление было ориентировано  зерновое хозяйство Спасо-Прилуцкого, Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского и др. монастырей. Как коллективные предприниматели монастыри действовали, прежде всего, в сфере соляных  и рыбных промыслов, а также в  сфере торговли. Тем не менее, денежные и натуральные затраты монастыря, получавшего торговую прибыль, в  десятки, а то и в сотни раз  превышали затраты светского  купца-предпринимателя. Монастырям не требовалось тратить в процентном соотношении так много средств  на закупку товаров для последующей  перепродажи, как купцам. Монастырская торговля опиралась на разветвленную  инфраструктуру – ярмарки у стен целого ряда обителей (Макарьевская, Свенская, Тихвинская и др.), собственный транспорт, наличие собственного упряжного  скота, городских дворов с амбарами, перевозов и т.д. Весь этот комплекс, созданный на протяжении XV-XVII вв. позволял монастырям занимать свою нишу в хозяйстве  страны и оставаться активным участником торгово-производственных процессов.

Раскол русской православной церкви в XVII в. практически предопределил дальнейшее снижение ее роли в экономической жизни страны. Отрицательно сказались на монастырском предпринимательстве петровские реформы. Петр I аннулировал 16 декабря 1700 г. Патриарший приказ, распределив все имевшиеся в нем мирские дела по другим ведомствам, а духовные поручил митрополиту рязанскому Стефану Яворскому (бывшему униату), дав ему титул "экзарха патриаршего престола". В январе 1701 г. все монастырские дела были переданы боярину И. Мусину-Пушкину. Возглавляемый им Монастырский приказ отвечал за положение дел в монастырских вотчинах и получил право "творить в них суд". В 1721 г. по указу Петра I был создан Синод русской православной церкви и введена должность обер-прокурора Синода, что фактически превратило церковь в придаток государства.

Церковные реформы Петра I и жесткие меры его преемников, в частности, "секуляризация церковных земель" при Петре III и Екатерине II, окончательно разрушили этот вид предпринимательства в России.  

Таким образом, наибольший объем  рыночных связей монастырей падает на XV-XVI вв. Наибольшей торгово-промысловой  активностью отличались Северные монастыри (Соловецкий, Спасо-Прилуцкий, Кирилло-Белозерский), которым заметно уступали монастыри  центральных районов России (например, Иосифо-Волокаламский, Троице-Сергиев  и др.). Торгово-предпринимательская  деятельность духовных корпораций продолжалась и в XVII в., но в этот период главную  роль в монастырском предпринимательстве  начинают играть крестьянские хозяйства  монастырских вотчин, что позволяло  монастырям прочно внедряться в аграрный сектор экономики страны в условиях формирования всероссийского экономического рынка. Однако в XVIII в. в силу ряда причин, связанных с политикой государства  в отношении церкви, на смену монастырскому  предпринимательству пришло "старообрядческое".  

9.3. Старообрядческое  предпринимательство 

Церковный раскол XVII в. имел далеко идущие последствия как политического, так и экономического характера. Старообрядцы, лишенные некоторых гражданских прав, в частности, права поступать на государственную и общественную службу, обратили свою энергию в торгово-промышленную сферу. Преследование властей наложило отпечаток на уклад жизни и деловую практику старообрядцев. Это были люди "трезвого" поведения, сплоченные тяжелыми условиями жизни и помогавшие друг другу во всех начинаниях. Предприимчивость поддерживалась среди них не только морально, но и материально. Попав в разряд неугодных и гонимых, купцы-старообрядцы сумели выстоять в нелегкой борьбе с властями.

Одним из крупных и экономически развитых центров староверия явился Европейский Север России (в границах Архангельской, Вологодской, Новгородской и Олонецкой губерний). Устойчивые очаги староверия в XVIII в. сложились в Каргополье, Подвинье, Печорском крае, Петрозаводско-Повенецком районе Карелии и в Шекснинско-Сухонском междуречье. Ландшафтно-географические и климатические особенности территории Севера России, ментальная и этническая специфика населения предопределили сферу торгово-промышленных интересов здешнего старообрядчества и повлияли в конечном итоге на их неоднородный социально-демографический состав. Неоднозначность правительственных мер в старообрядческой политике (от явных репрессий до либерального курса) стала той обстановкой, в которой развивалось местное староверие.

Изначально идеи «древлего  благочестия» хотя и нашли отклик в среде посадского населения  Европейского Севера России, но в разных масштабах. Так, например, скромный материальный уровень рядового слоя посада (будущее  мещанство) не позволял избегать административного  преследования со стороны властей  путем подкупа духовенства и  светских чиновников, тогда как верхушка посада (будущее купечество) имело  к этому больше возможностей. Кроме  того, ограниченная специфика официальной  статистики XVIII в. фиксировала только «записных раскольников», то есть тех, кто платил "двойной оклад". Поэтому «явный раскол» в городах Европейского Севера России того времени не носил массового характера. В большей степени северные города были средоточием «скрытого раскола».

Наиболее известным  центром старообрядчества в эпоху  Петра I стала Выговская поморская пустынь. В 1702 г. выговцы были легализованы, Выговская пустынь была в 1705 г. приписана к Олонецким Петровским заводам и скитники обеспечивали их рабочей силой. Выговские рудознатцы и литейщики сыграли большую роль в открытии и разработке месторождений полезных ископаемых в Карелии, а также на Урале и в Сибири. В 1710 г. на Каргополье выгодцами была основана Чаженская пустынь – пристань Пигматика на Онежском озере, через которую шла вся выговская торговля. Выговцы имели рыболовные промыслы на Выгозере и Водлозере, на Белом море, между Печорой и Мезенью, на Мурманском берегу, а позднее – на Новой земле и Груманте (Шпицбергене). Они занимались перепродажей хлеба с Поволжья в Санкт-Петербург и т.д. На Выге появились кузнечный промысел, обработка кож, выгонка смолы и дегтя, изготовление пряжи и т.п. Указ Петра I 1711 г., оградил Выговских старообрядцев от притеснений. Поэтому уже к концу 20-х гг. XVIII столетия выговцы добились хозяйственного процветания пустыней.^[8]

К середине XVIII в. государство смягчило свое отношение к старообрядцам и даже стало поощрять их предпринимательскую деятельность. Особенно последовательно эта политика проводилась Екатериной II, которая разрешила старообрядцам вернуться на родину и заниматься предпринимательской деятельностью при условии уплаты "двойной подушной подати". Это благотворно сказалось на развитии артельно-общинного предпринимательства старообрядцев. Так, выгодцы в середине XVIII в. начали строительство крупных судов для хлебных перевозок длиной до 50 м. и грузоподъемностью до 100 тонн. Судостроительство и судоходство приняло к началу XIX в. широкий размах, только по Белому морю ходило 6 выговских судов и несколько десятков – по Онежскому озеру и рекам, вплоть до Петербурга. На Выге были построены обширные пристани и склады для своих и чужих товаров.

Вскоре сформировалась целая  торговая сеть не только «с торговыми  пунктами, но и своего рода миссиями»  в Москве, Петербурге, Петрозаводске, Нижнем Новгороде, Стародубье и др. местах, а также со своей специализацией, когда одни члены общины занимались финансовыми делами, другие ведали вопросами торговли с другими  регионами, третьи перевозили зерно, а  четвертые продавали хлеб в Петербурге.

Исследователи-экономисты отмечают сложный характер торговых операций выговцев и наличие в ней таких  атрибутов современного предпринимательства  как отпуск в кредит, эквивалентный  бартер и пр. Важно, что такая сложная  система не могла существовать без  подтоварного кредита. В этой масштабной торговле хлебом использовались не только свои, но и заемные средства.

Очевидно, что еще одной  важной чертой артельного хозяйствования была строгая регламентация и  отчетность. Хозяйственные процессы, а тем более предпринимательство  «на посылках» с самого начала регламентировались и были рационально  организованы. Обязательным был учет всех расходов и доходов. Существовали правила организации торговли Выговскими агентами, основанные на строгой отчетности. По мнению В.В. Керова речь уже шла  о довольно развитой предпринимательской  деятельности со многими атрибутами ее современных форм.

Таким образом, Выговский  монастырь был одновременно «землевладелец, заводчик, промышленник и торговец». Главным же результатом стало  возникновение системы старообрядческого  предпринимательства общинно-артельного типа. Эта система, сложившаяся на Выге, существовала здесь почти полтора  века, но ее значение оказалось гораздо  большим. Хозяйственный организм поморской  общины сыграл «ту же роль в истории  старообрядчества, какую до него играл  Соловецкий монастырь в истории  церкви и монашества». Развившаяся  торговая сеть уже в середине XVIII в. приобрела значительный размах и сложность, но это же и привело к кризису общинно-артельного предпринимательства. Неизбежно на смену артельности должны были придти новые формы. Они зарождались в других регионах – на Ветке (Польша) и в Стародубъе (Украина), а также в центре России и на Урале.