История предпринимательства в России

В Приуралье многие железоделательные  заводы принадлежали старообрядцам, причем владельцы получили право принимать  и селить у себя бежавших раскольников, не выдавая их властям. Многие заводские  селения состояли сплошь из раскольников. Со временем сложились целые старообрядческие экономические районы со своими промыслами, ремеслами, торговлей и промышленностью: в Тверской губернии – это кожевенное дело (Ржев, Кимры), в Архангельской  и Вологодской губерниях старообрядцам  принадлежали почти все лесные и  рыбные промыслы. В целом в 16 из 30 городов Европейского Севера России на рубеже XVIII-XIX вв. были старообрядческие общины. Используя преимущества транзитной торговли хлебом, рыбой, дровами, осваивая и развивая горное дело, мукомольное производство, льноводство, пушной промысел, а, в особенности, лесопильное дело, предприниматели из числа старообрядцев четко улавливали потребности рынка, торгово-промышленный потенциал своей местности, преимущества духовных и коммерческих связей со старообрядческими общинами Москвы, Петербурга, Ярославля, Рыбинска и др. городов. 

Уже в XVIII в. купцы из старообрядцев занимают все более заметные позиции в экономике страны, а когда в начале XIX в. старообрядцы стали активно возвращаться в Москву, то вскоре почти все ее крупнейшие торговые и промышленные фирмы находились в их руках (в числе старообрядцев были Морозовы, Гучковы, Рябушинские, Кузнецовы, Горбуновы, Солдатенковы и многие другие московские миллионеры).

По мере перемещения старообрядческих общин с окраин России в центр  эволюционизировали и формы хозяйствования. Складывались, помимо общинной экономики, частно-семейные хозяйства. Так в  Москве вокруг Рогожского и Преображенского  кладбищ действовало свыше 3 тыс. предприятий, в том числе 32 крупных  и 120 мелких текстильных фабрик, а  Лефортово превратилось в первую в Москве «фабричную окраину». Кроме  официально зарегистрированных предприятий, действовали и не совсем легальные.  

Большую прибыль приносило  книгопечатание, которое было организовано по типу рассеянной мануфактуры. Печатный процесс, переплетные работы производились  у различных московских мастеров, а сбыт книг был организован по всей стране через лавки, «в разнос», на ярмарках, прежде всего на Нижегородской, Ростовской, Рыбинской и др.

Все эти предприятия были частными, но регулятором всей системы  оставалась староверческая община, игравшая серьезную роль и в корпоративном  старообрядческом предпринимательстве. Ее основное назначение было связано  с координацией и обеспечением функционирования своеобразного механизма староверческих хозяйственных сетей.

Основой функционирования сетей  являлась хозяйственная солидарность членов согласия. Старообрядцы помогали друг другу во всем. По свидетельству  современников, взаимопомощь старообрядцев, руководивших фабриками, с купцами-старообрядцами помогала «им сбывать с выгодою  свои произведения, преимущественно  пред фабрикантами православными (приверженцами официальной церкви)». Так, в единую систему было организовано «московское» текстильное дело – от закупки сырья до оптовой и розничной торговли, где все звенья находились в руках купцов-старообрядцев одного согласия. Координация поставок сырья, производства и сбыта осуществлялась и в других отраслях. Конфессиональные связи староверов позволяли также осуществлять практически недоступные для других маркетинговые исследования. Так, например, московским хлебным торговцам нужны были верные агенты для выгодной закупки хлеба в плодородных губерниях, и они таких имели в Тульской, Орловской, Воронежской, Тамбовской, Пензенской, Сибирской и Саратовской губерниях, в среде тамошних старообрядческих общин. С их помощью хлеботорговцы «постоянно получали точные сведения не только о ценах на хлеб, но и о том, как растет хлеб, каковы надежды поселян на урожай, каковы запасы помещиков и проч.». То же самое происходило и в торговле рыбой, скотом, «съестными припасами». Сеть агентов также помогала староверам собирать по всей стране необходимые для торговли сведения – об урожае, улове рыбы, количестве порожних судов, местных ценах и конъюнктуре в целом.

Огромное значение для  успеха предпринимательской деятельности старообрядцев имели распространенные в общине этические нормы поведения: воздержание и аскетизм в домашней жизни, трезвость, единение и взаимная поддержка, готовность придти на помощь разорившимся единомышленникам и, наконец, ограничение дивиденда до 6%, что  предохраняло предприятия старообрядцев  от кризисов^[9].

В результате этих процессов  старообрядчество к середине XIX в. стало конфессионально-экономическим сообществом. Роль в нем общин, прежде всего центральных, способствовала их собственной стабилизации и укреплению. Но собственная стабилизация общин являлась лишь инструментом для выполнения основной задачи – обеспечения осуществления функций старообрядческого предпринимательства, направленных на поддержание и консолидацию всего сообщества. Однако по мере развития капитализма, особенно во второй половине XIX в. влияние общины на частное старообрядческое предпринимательство начинает ослабевать и постепенно частный интерес становится доминирующим. Эта тенденция стала проявляться и в частной жизни купцов-старообрядцев. Так известный московский богач К.Т. Солдатенков, принимавший активное участие в делах Рогожского кладбища, одновременно состоял в гражданском браке с московской купчихой – француженкой Клеманс Дюбуи. Тем не менее, элементы общинного хозяйствования среди предпринимателей-старообрядцев продолжали сохраняться вплоть до конца XIX в.

Таким образом, участие  церкви и монастырей в предпринимательской  деятельности, особенно на этапе феодальной Руси было достаточно существенным. Однако торговая и промысловая активность монастырей во многом стимулировалась  льготами и привилегиями, которыми обладала церковь в IX – XV вв. Однако по мере укрепления государственной власти и лишения церкви привилегий, ее влияние на экономику страны начинает неуклонно снижаться. Раскол русской православной церкви в XVII в., ликвидация патриаршества при Петре I и секуляризация церковных земель при Петре III и Екатерине II, окончательно подорвали ее политическую и экономическую независимость, что не могло не сказаться на церковном и монастырском предпринимательстве.

С другой стороны, раскол православной церкви стимулировал экономическую  активность старообрядцев, поскольку  многие купцы остались верны старой вере. Именно старообрядчество явилось  одной из национальных особенностей российского предпринимательства. Если на Западе протестантизм выступал как религия формирующейся буржуазии, то в России старообрядчество с его  жесткими религиозными нормами стало  одной из форм первоначального накопления капитала.

Большие капиталы, сосредоточившиеся  в руках купцов-старообрядцев  к концу XVIII в., своеобразно перелились в промышленное предпринимательство в XIX в. Его осуществляли прежде всего выходцы из крестьян, многие из которых в той или иной степени были связаны со старообрядчеством.

Помимо конфессиональной солидарности, патрональных отношений  в общине, большую роль в успехе предпринимательской деятельности старообрядцев играли строгие этические  нормы; приверженцы старой веры имели  репутацию честных и добросовестных деловых партнеров. Сочетание передового предпринимательского опыта и консерватизма  нравов – характерная черта менталитета  сторонников старой веры.  

9.4. Еврейское предпринимательство  

Первое упоминание о контактах  между славянами и еврейскими предпринимателями относится еще  к VIII веку. В.О. Ключевский упоминает  о том, что «промышленные евреи» появились в степях между Доном  и Днепром из Закавказья. «Еврейское влияние здесь было так сильно, что династия хозарских каганов  со своим двором, т.е. высшим классом  хозарского общества, приняла иудейство»^[10].

В Киевской Руси еврейская  община играет заметную роль в обширной торговой деятельности Киева. «В новых  городских стенах (закончены в 1037 г.) имелись Жидовские ворота, к  которым примыкал еврейский квартал. Евреи Киева не встречали ограничений  или враждебности от князей и даже имели покровительство их, так  как торговля и предпринимательство  евреев были выгодны для казны»^[11].

Однако в 1113 г. в Киеве  вспыхнул бунт против еврейской общины, связанный с неумеренными процентами (до 50% годовых), которые брали еврейские  ростовщики. Но этот бунт, по мнению М.Н. Покровского, носил социальный, а  не национальный характер.

В результате монголо-татарского нашествия и разгрома Киева прекратилась оживленная торговая деятельность в  Киевской Руси, и многие евреи, по мнению А.И. Солженицына, видимо ушли в Польшу^[12]. В дальнейшем проникновение евреев в Московскую Русь было самым незначительным, хотя специально приезду извне евреев в Москву препятствий не было.

После смуты начала XVII в. польско-литовским евреям было запрещено ездить с товарами в  Москву и замоскворецкие города. Это  была реакция на участие еврейских  предпринимателей в смуте на стороне  Речи Посполитой. Однако уже в годы правления Алексея Михайловича  эти ограничения были сняты и  еврейские купцы получили доступ во все русские города, включая  Москву. Нет никаких сведений о  стеснении евреев и в период царствования Петра I. Более того, в начале XVIII в. евреи развили активную торговую деятельность в Малороссии, за год  до того, как это право получили великороссийские купцы. Несмотря на то, что гетман Скоропадский несколько  раз объявлял указы о выселении  евреев, но они не выполнялись, а, напротив, число евреев в Малороссии возрастало^[13].

В послепетровскую  эпоху участие евреев в хозяйственной  жизни страны было незначительно, особенно после Указа Елизаветы Петровны о запрещении евреям привозить товары в Россию. Перелом произошел при  Екатерине II, когда в 1772 г. после первого  раздела Польши, Россия вернула себе Белоруссию с ее массовым 100-тысячным населением. Надо добавить, что к XVIII в. винное дело стало почти главным  занятием евреев. Поэтому, когда в 1778 г. на Белорусский край была распространена гильдейская реформа 1775 г., еврейские  предприниматели активно воспользовались  правом записываться в купечество. Так, например, по Могилевской губернии купцами объявились 10% от еврейского населения и только 5,5% – от христианского^[14]. Евреи сосредоточили в своих руках сельскую торговлю, брали в аренду различные статьи помещичьих доходов, прежде всего, продажу водки в шинках.

Надо отметить, что в России все торгово-промышленное сословие (купцы и мещане) не пользовалось свободой передвижения, а было прикреплено  к месту приписки. Но для Белоруссии в 1782 г. Сенат сделал исключение: купцы  получили право переходить из города в город «смотря по удобности  их коммерции». Этот порядок дал  преимущество еврейским купцам. Но они пошли дальше и стали не только ездить с товарами по разным городам империи, но и записываться в купцы в Москве и других городах. В результате к концу XVIII в. число евреев в Москве значительно возросло. Некоторые евреи занимались продажей заграничных товаров на своих квартирах или постоялых дворах, а также в разнос по домам, что в ту пору было вообще запрещено^[15].

В результате в 1790 г. Московское купеческое общество обратилось к императрице  с жалобой на еврейское купечество, которое пользуется в Москве запрещенными приемами торговли. В жалобе указывалось  на контрабандный характер происхождения  еврейских товаров, что делает их более дешевыми и ставит еврейское  купечество в неравные конкурентные условия. Московское купечество потребовало  удаления еврейских купцов из Москвы. В свою очередь еврейские купцы  пожаловались на то, что они встречают  отказ при приеме в смоленское и московское купечество.

Рассмотрением жалобы занялся  «Совет государыни». В соответствии с единым российским правилом он нашел, что евреи не имеют права «записываться  в купеческие российские города и  порты», а только в Белоруссии. Что  «от допущения евреев в Москву не усматривается никакой пользы». В результате в декабре 1791 г. был  издан высочайший указ «О недозволении евреям записываться в купечество внутренних губерний», а в Москву могут приезжать  «лишь на известные сроки по торговым делам». Наконец, евреи могут пользоваться правами купечества и мещанства  только в Белоруссии и Новороссии^[16]. Введение этого указа по сути стало первым шагом в формировании «черты оседлости», хотя он и не помешал тому, что к концу царствования Екатерины II в Санкт-Петербурге образовалась небольшая еврейская колония.

В 1793 и 1795 гг. состоялись 2-й  и 3-й разделы Польши, в результате в состав России вошло уже почти  миллионное еврейство Литвы, Подолии  и Волыни.

В вопросе об определении  самого термина «еврейское предпринимательство» существует два подхода. Некоторые  авторы, оперируя понятием «еврейское предпринимательство» толкуют его  довольно широко, зачастую распространяя  это понятие на всех предпринимателей-евреев независимо от их вероисповедания, другие, в частности Б.В. Ананьич, считают, что еврейское предпринимательство  скорее применимо к той части  евреев-предпринимателей, которые, как  и старообрядцы, были связаны деловыми отношениями с религиозной общиной^[17].

Обособленность еврейской  общины, правительственные преследования, ограниченность действий членов общины пределами черты оседлости, создавали  своеобразные условия для накопления капиталов. В черте оседлости, в  западных губерниях, в середине XIX в. возникало большое количество фабрик по производству сукна, шляп, стекольных изделий, появились кожевенные и  свечные заводы, владельцы которых  были евреи. Рабочие на этих фабриках в подавляющем большинстве также  были евреи. В этих условиях складывались особые отношения между рабочими и владельцами предприятий, принадлежащими к одной общине. Эти фабрики  поддерживали отношения с банкирскими  домами, возникавшими в черте оседлости  и финансировавшими эти предприятия. Накануне реформ 1860-х гг. крупным  банковским центром черты оседлости  был Бердичев, который обслуживал Киевскую контрактную ярмарку и  учитывал векселя на Петербург, Москву, Одессу. Еврейские банкирские дома, фабрики и заводы в черте оседлости  также часто были связаны с  общиной (раввины могли выступать  в таких банкирских домах в  качестве третейских судей или посредников  при заключении сделок или соглашений). Еврейский капитал, как и старообрядческий, работал в условиях преследований  и ограничений со стороны правительства^[18].