Нефтяной фактор в развитии международных отношений

"Справедливый раздел" в российско-казахстанской интерпретации  означает определение модифицированной  срединной линии, положение которой  устанавливается на основе взаимных  двухсторонних договоренностей, "при помощи отсчета от точек на побережьях сторон с учетом островов, геологических структур, затрат на геологоразведку и других особых обстоятельств исходя из уровня Каспийского моря на 1 января 1998 года, равного отметке минус 27 метров Балтийской системы высот (относительно Кронштадтского футштока)". Соглашение предусматривает, что в случае прохождения срединной линии через перспективные геологические структуры и месторождения Казахстан и Россия будут иметь исключительное право на их совместную разработку, а долевое участие определится с учетом добрососедских отношений и на основе сложившейся мировой практики. Комментируя Соглашение, губернатор Астраханской области А.Гужвин замахнулся на все казахстанские месторождения: "Даже в случае принятия решения о разграничении Каспия предлагается следовать такому принципу: на чьей бы территории не находились каспийские нефтяные месторождения, в их разработке обязательно должны принять участие компании других прикаспийских стран". Эту идею конкретизировал Ю.Шафранник на 1-ом Международном нефтегазовом саммите: "Установить 30%-ю квоту, которую одно прикаспийское государство или группа прикаспийских государств гарантированно могли бы получить в любом каспийском проекте вне зависимости от территориальной принадлежности месторождения". Но, во-первых, это принцип ладен до установления границ, на стадии переговоров, а что будет после - одному Богу известно и, во-вторых, самые перспективные нефтеносные блоки Каспийского моря давно уже прибрали к рукам западные компании.

31 мая 2000 года вступил  в силу Указ Президента Российской  Федерации № 998 "О специальном  представителе Президента Российской  Федерации по вопросам урегулирования  статуса Каспийского моря"4. В  каспийской дипломатии России  началась эра В.Калюжного - специального представителя президента РФ по Каспию в ранге заместителя Министра иностранных дел.

Через 2-3 недели после  назначения, в июне 2000 года, В.Калюжный предложил создать Стратегическо-экономический  центр по Каспию, в рамках которого прикаспийские страны могли бы совместно осваивать его ресурсы. На это предложение глава МИД Азербайджана В.Гулиев отреагировал молниеносно: "Мы ведем разработку месторождений и добычу нефти в своем секторе Каспия, и добытые в этом секторе моря богатства принадлежат только нашей стране". В августе В.Калюжный отпарировал: "Идея разделить регион на национальные секторы для России совершенно неприемлема". В это же самое время МИД РФ напомнил: "У Каспийского моря есть статус. Он установлен советско-иранскими договорами 1921 и 1940 гг. и пока нового статуса не принято, он продолжает действовать, поскольку все бывшие союзные республики, а ныне суверенные государства признали договоры, заключенные Союзом ССР. Это означает, что Каспийское море по-прежнему находится в общем пользовании всех, только теперь уже пяти, а не двух, как в прошлом, прикаспийских государств; что эти государства имеют равные права на его использование; что для них действует режим свободы судоходства и рыболовства; что плавание по морю судов под флагами некаспийских стран запрещается; что за исключением 10-мильной прибрежной зоны, разграничение водного пространства Каспия не допустимо".

Трудно сказать, читали ли в других прикаспийских странах  это заявление, но уже к сентябрю-октябрю  спецпредставитель РФ по Каспию сделался глашатаем казахстанской идеи "дно делим, вода общая", и разграничение Каспия вступило в новую фазу - в фазу "двустороннего формата" с учетом "сложившихся реалий". В.Калюжный предлагал решить вопросы спорных месторождений с помощью, так называемой модифицированной срединной линии. Ее суть - оформить раздел спорных месторождений отдельным двусторонним договором. Разделить спорные месторождения предлагалось по принципу "50 на 50". При этом сторона, которая претендует на спорную точку, должна компенсировать исторические затраты на свою 50-процентную долю и дальше совместно эксплуатировать данное месторождение или же компенсировать столько, сколько может (хочет), и получать ровно столько, на сколько компенсировало затраты другой стороны. Иран отказался от принципа "50 на 50". Помимо модифицированной срединной линии, заговорили и о прагматичной срединной линии. По В.Калюжному, эта такая модифицированная срединная линия, проведенная в обход спорного месторождения в пользу первооткрывателя, то есть с учетом "сложившихся реалий". Стоит отметить, что "сложившиеся реалии" - это реалии, сложившиеся в процессе нарушения советско-иранских договоров.

Почему Казахстан за сектор, понятно, он получает 29-31% моря. Почему Азербайджан за сектор, тоже понятно - средняя степень выработанности сухопутных месторождений Азербайджана составляет 87% и он основную ставку делает на "морскую" нефть. Почему Россия за сектор при общей воде, разъяснил В.Калюжный: "Перегораживание моря государственными границами означало бы коренной пересмотр сложившихся за многие годы вполне рациональных режимов его хозяйственного использования, позволило бы одним прибрежным государствам устанавливать в своих секторах порядки, не учитывающие интересы других, породило бы массу новых проблем, включая территориальные споры, а то и конфликты, пострадали бы экосистемы Каспия и его рыбные богатства". Эти доводы (если их можно так назвать) можно принять или отвергнуть, главная причина, по-видимому, в другом. Можно предположить, что Россия, объявив водную толщу общим достоянием всех прикаспийских государств, рассчитывала блокировать прокладку транскаспийских трубопроводов. Впрочем, сумеет ли она противодействовать прокладке подводных трубопроводов на Каспии еще вопрос. По В.Калюжному, каждая пара государств на двусторонней основе делит ресурсы моря между собой, а остальные государства должны с этим соглашаться, а если же эта пара вдруг вздумала поделить и водную толщу, то с этим соглашаться нельзя. Не абсурд ли это с международной правовой точки зрения? Да что там международное право, когда В.Калюжный заручился поддержкой США - в одном из интервью он сказал: "США наш подход (дно делим, вода общая) поддерживают". США поддерживает "наш" подход, потому что это не наш подход. К тому же, еще осенью 1997 года В.Черномырдин в ходе визита в США обещал американцам разделить Каспий на сектора.

Таким образом, Россия после  шестилетних проволочек, забыв свое недавнее заявление о том, что "норм международного права, которые обязывали  бы Российскую Федерацию руководствоваться нормами морского права или делить Каспий на секторы, не существует", приняла идею секторального деления Каспийского моря.

Российско-казахстанское  соглашение 1998 года, нанесло, если не смертельный, то нокаутирующий удар советско-иранским договорам и, как отмечает Ю.Барсегов: "Россия практически утратила возможность защищать свои права по существующему статусу Каспия... Подписав с Казахстаном соглашение о разделе дна, Россия тем самым признала совершенные до этого односторонние акты присвоения. Теперь отношение России к разделу Каспия может рассматриваться уже не как молчаливое признание, а как официальное согласие со всеми последствиями". Но у России все еще есть юридические основания отказаться от этого соглашения и вернуться к действующему статусу. И в документе, подготовленном Комитетом по международным делам Государственной думы России к парламентским слушаниям в феврале 1999 года, сказано: "Интересам России отвечает существующий международно-правовой статус Каспия, а не раздел его на национальные сектора". Но, как отметил в октябре 2001 года В.Калюжный, "Позиция России с 1998 года не изменилась. При таком разделе дна Каспия доля Ирана будет составлять 14%, России - ближе к 19%, Азербайджана - больше 19%, Казахстана свыше 29% и Туркмении - больше 19%". В ноябре же 2001 года тот же В.Калюжный нежданно-негаданно заявил: "Каспий ни море, ни озеро, а кондоминиум". Где, правда, а где - кривда? Вообще слушать В.Калюжного увлекательно. В июне 2001 года он сказал: "Статус Каспия может подождать", в сентябре - "Медлить с определением статуса Каспия опасно".

Говоря о трансформации подхода  России к статусу Каспийского  моря, помимо формулировок типа "защита суверенных прав", "желание найти  общее решение", "стратегия  разумности", "справедливое разделение" и подобных, нужно учесть еще несколько нюансов. Во-первых, экономическое присутствие иностранных нефтяных компаний в каспийском регионе постоянно росло особенно, начиная с 1994 года. Уже в 1996 году был разработан британо-американский план "Шторм над Каспийским морем", предусматривающий установление транснационального контроля над каспийскими ресурсами в случае, если разногласия Азербайджана и Казахстана с другими странами региона усилятся. Иными словами, США и Великобритания (возможно и другие члены НАТО) берутся обеспечить Азербайджану и Казахстану "полную гарантию безопасности" от "посягательств" Ирана и других прикаспийских стран СНГ. По этому же поводу заметим, что, по мнению некоторых международных аналитиков, Северный Каспий поделили не Россия и Казахстан, а Россия и американская нефтяная компания Chevron. Во всяком случае, Россия дала карт-бланш иностранным компаниям, работающим на казахстанском шельфе, и они получили сильную гарантию защиты своих инвестиций. Во-вторых, российский МИД был вынужден (или его вынудили) скорректировать свои действия с интересами российских нефтяных компаний и, в первую очередь, с интересами ЛУКОЙЛа, который к тому времени уже участвовал в разработке месторождений в азербайджанском и казахстанском секторах.  
           Примечательно, что вариации российской политики по отношению к статусу Каспия одни эксперты расценивали положительно, как учитывающее современные региональные политические реалии, другие, наоборот, отрицательно, как недальновидные, в конечном счете, приводящие к росту напряженности в регионе, утрате влияния России в Центральной Азии и полному разрушению экосистемы Каспийского моря. Так, азербайджанский политолог Р.Мамедов, назвав его половинчатым, в целом оценил положительно: "По существу, оно отменяет действия российско-иранских договоров 1921-1940 годов, а самое главное закладывает фундамент под концепцию применения на Каспии принципа секторального разграничения на основе срединной линии". Наверное, Р.Мамедов запамятовал, что "договоры 1921-1940 годов" были заключены не между Российской Федерацией и Республикой Казахстан. Но тут же он добавляет: "Как бы российские представители ее не интерпретировали это не ресурсная, а территориальная юрисдикция прибрежного государства". А с этим трудно не согласиться. Зато очень много противников этого соглашения выявилось в Иране и России. Ю.Барсегов, считает, что "соглашение Ельцина-Назарбаева" противоречащим существующему статусу Каспия (советско-иранским договорам) и явным нарушением международного права: "Проблема раздела дна Каспия юридически связана с необходимостью изменения существующего статуса Каспия как общего достояния прикаспийских государств, как пространства общего пользования, что предполагает согласие всех прибрежных государств". Далее он, не без оснований, добавляет: "Насколько национальные интересы России на Каспии однозначны, настолько ее поведение по защите своих законных интересов неоднозначно и трудно объяснимо". Совершенно не основательны обвинения Р.Мамедова в адрес Ю.Барсегова: "Переговоры о статусе буксуют с 1996 года. Не по вине ли барсеговых?". Нет, не по вине барсеговых (в отличие от азербайджанских ученых, политические тылы у российских ученых не надежны), а скорее по вине тех, кто обеляет "статус северной части Каспия". И, вообще, Р.Мамедову ли, признанному специалисту в области международного морского права, не знать, что там, в "международном опыте" нет прецедентов "дно делим, вода общая", что там нет "статуса северной части", что там существующий статус (правое состояние) действует до принятия нового статуса, и, главное, что Каспий не российско-казахстанское море.  
            Здесь, на наш взгляд, возникает и морально-этический вопрос - имела ли Россия, объявившая себя правопреемницей Советского Союза и взявшая на себя обязательства выполнять международные договора СССР, право отойти от советско-иранских каспийских договоров? Впрочем, этот вопрос можно адресовать и другим прикаспийским странам СНГ, но к России, взявшей на себя роль морального лидера прикаспийского региона - особый счет. Чуть опередив хронологию событий, нужно сделать одно отступление. В то самое время, когда между Россией и Казахстаном шли переговоры об установлении координат прохождения модифицированной срединной линии, в российско-иранском заявлении, сделанном 12 марта 2001 года по итогам встречи В.Путина и М.Хатами, отмечалось: а) "Стороны признают Договор между РСФСР и Персией от 26 февраля 1921 года и Договор о торговле и мореплавании между СССР и Ираном от 25 марта 1940 года и приложения к нему в качестве правовой основы, регулирующей в настоящее время деятельность на Каспии. Стороны до усовершенствования правового режима Каспийского моря официально не признают никаких границ на этом море и с учетом указанной основы развивают сотрудничество на Каспийском море в различных областях посредством разработки необходимых правовых механизмов", и б) "Все решения и договоренности, касающиеся правового статуса и режима использования Каспийского моря, будут иметь силу только в том случае, если они будут приняты с общего согласия пяти прикаспийских государств".

На фоне а) и б) не очень убедительно  выглядят толкования российских официальных  лиц казахстано-российского соглашения: что де российско-казахстанский  договор поделил море не на национальные сектора, а на экономические зоны прибрежных государств; что де серединная линия делит не территории, а месторождения; что де отсутствие границ по воде способствует демилитаризации моря; что де Россия и Казахстан просто договорились не заходить за определенную черту без согласия другой стороны; что де формулировка "стороны в пределах своих частей дна до разделительной линии" по смыслу означает не принадлежность, а соответствие; что де российско-казахстанское Соглашение не противоречит советско-иранским Договорам, что де срединная линия не является государственной границей, поскольку она определяет не территориальную, а ресурсную юрисдикцию прибрежных государств. Так, В.Калюжный отрезал: "Вода общая, и никаких границ", а А.Урнов добавил: "На дне разграничивается не территория, а перспективные структуры и месторождения, то есть граница не проводится и под водой". 
Эти "разъяснения" ставят очень много вопросов. Например, чем отличается национальный сектор от экономической зоны, как можно поделить месторождения, не поделив территорию, на самом ли деле российско-казахстанское соглашение не противоречит советско-иранским договорам - действительно, границ по воде нет (вода пока общая), но появились "некие линии" по дну, которые надо будет не только делимитировать и демаркировать, но и защищать с помощью ВВС и ВМС. Если граница не проводится по воде и если граница не проходит по дну, то где же она должна висеть? Не заблудились ли российские дипломаты в трех соснах?

Одно очевидно: на Каспии двухсторонние  соглашения (российско-казахстанское, азербайджано-казахстанское, российско-азербайджанское) не являются статусными - статусными являются только пятисторонние соглашения. Очевидно также, что попытки России заменить термин "государственная граница" на термин "ресурсная граница" тоже не имеет аналогов в мировой практике. Очевидно также, что, разделив между собой часть Каспия, Азербайджан, Казахстан и Россия получают "национальные" сектора в полную юрисдикцию, не неся никакой ответственности, ни друг перед другом, ни перед Туркменистаном и Ираном за последствия своей хозяйственной деятельности.

Подписание российско-казахстанского соглашения вызвало откровенное  неприятие других прикаспийских  стран. Свое отношение к этому  договору Баку и Тегеран выразили устами министров иностранных дел  Т.Зульфугарова: "Азербайджан не собирается присоединиться к российско-казахстанскому соглашению о статусе Каспийского моря" и К.Харрази: "При разделе моря должен использоваться единый принцип - один и тот же законодательный режим должен применяться как к разделу дна моря, так и его акватории".

Ровно через три года, в январе 2001 года, Россия приступила к формированию новой каспийской дипломатии - неожиданно она принялась делать ставку на Баку.

До января 2001 года Азербайджан ни на йоту не отошел от своих первоначальных позиций - он настаивал на разделе  не только морского дна, но и водной толщи, и воздушного пространства над ней. Но после визита В.В.Путина 9-10 января 2001 года, Азербайджан, так гордившийся все эти годы своей "справедливой и принципиальной" позицией по определению статуса Каспия, переступив свою конституцию, подхватил лозунг: "дно делим, вода общая", попутно отвоевав себе право и "на другую правомерную хозяйственно-экономическую деятельность на дне". 29 ноября 2001 года, приехавшие в Москву на Юбилейный саммит СНГ президенты Азербайджана и Казахстана подписали то ли соглашение, то ли намерение о разделе дна Каспийского моря. Образовалась стоическая триада - Россия+Казахстан+Азербайджан.

Государственная Дума РФ 18 июня 2003 года ратифицировала Соглашение между Россией  и Азербайджаном о разграничении сопредельных участков дна Каспия. Таким образом, один сектор каспийского моря - российский - приобрел свои границы. 4 июля 2003 года Н.Назарбаев подписал закон о ратификации Соглашения между Казахстаном и Азербайджаном о разграничении дна Каспийского моря и Протокол к этому соглашению.

Трудно объяснить, чем был вызван поворот Москвы в сторону Баку (одни политологи считают, что Россия решила организовать единый эсэнгешный фронт против недавнего своего союзника Ирана, другие - намерением отбить Азербайджан у США), но, как известно, смена одного сателлита на другого есть явный признак неуверенности. Зато поворот Баку в сторону Москвы легко объясним - к тому времени заметно обострились его отношения с Туркменистаном и Ираном, а иностранные компании стали отдавать предпочтение восточным берегам Каспия. Но зато теперь голос Азербайджана в каспийской проблематике зазвучал более уверенно, а спецпредставитель Президента РФ по определению статуса Каспия В.Калюжный удосужился звания "энергичного прагматика". В мае 2001 года Заместитель министра иностранных дел Азербайджанской республики Х.Халафов вновь повторил: "Мы осуществляем свои суверенные права в пределах азербайджанского сектора Каспийского моря в соответствии с общепризнанными нормами и принципами Международного права и сложившейся практикой действий на Каспии". Какие общепризнанные нормы, и какие принципы международного права опять не уточняются, можно лишь догадаться, что те самые, которые нарушил Азербайджан. А прагматиком В.Калюжный стал после того, как он заявил (на встрече с Г.Алиевым 16-17 июля 2000 года), что "принадлежащие Азербайджану месторождения Азери, Чираг и Гюнешли Россия не рассматривает в качестве спорных, как это утверждает Ашхабад". Правда, другой "энергичный прагматик" считал иначе.