Развитие женского образования в России во второй половине XIX - начале XX века

Таким образом, заграничным педагогам затруднялся доступ к преподаванию в женских школах. Женщины допускались к обучению в качестве домашних наставниц и учителей. Существенно, что в 1853 г. было издано «Положение о пенсиях и единовременных пособиях домашним наставникам и учителям», согласно которому домашним наставникам за 25-летнюю службу была назначена пенсия в 270 руб. серебром, домашним учителям, учительницам и наставницам в 160 руб. серебром. С 1834 по 1843 гг. по новому положению было выдано 4483 свидетельств на право домашнего обучения [181; 293].

3) Легитимный уровень – генерация законов, регламентирующих деятельность женских учебных заведений, организация государственных органов, законодательно регламентирующих деятельность женских школ. В 1845 г. учрежден был Главный совет женских учебных заведений, которому подчинены были местные советы, стоявшие во главе каждого учебного заведения в столицах и в других городах Российской империи входили по должности министр народного просвещения С. С. Уваров и начальник Главного штаба военно-учебных заведений Я. И. Ростовцев. Руководство советом и ближайший надзор за женскими учебными заведениями император Николай I возложил на принца П. Г. Ольденбургского. На учебный комитет, в который также по должности входили министр народного просвещения С. С. Уваров и глава военно-учебных заведений Я. И. Ростовцев, были возложены задачи общего наблюдения за ходом обучения в женских учебных заведениях мариинского ведомства, детальной разработки их учебного плана и программ по всем учебным предметам, определения «объема и методы» преподавания, отбора необходимых учебников и учебных руководств. При разработке программ комитет, по предложению Я. И. Ростовцева, ориентировался на программы военно-учебных заведений, полагая, что «они могут служить пособием к составлению подробных учебных планов наук и языков в женских учебных заведениях».

Р. Ф. Усачева в своих исследованиях отметила, что работа данного комитета разворачивалась крайне медленно и складывалась весьма неудачно. Разработка программ и их рассмотрение в комитете растянулись почти на пять лет.

4) Организационный уровень – реализация консервативной концепции женского образования в образовательных проектах и программах и деятельности женских школ. Педагогические и организационные принципы консервативной концепции женского образования нашли свое отражение в программах для женских учебных заведений Я. И. Ростовцева и П. Г. Ольденбургского. Образцом для «начертания общих начал воспитания и обучения в женских учебных заведениях» Я. И. Ростовцева были документы военного ведомства, что сказалось на содержании «общих начал». В Наставлении для образования воспитанниц женских учебных заведений», составленном принцем П. Г. Ольденбургским своеобразно переплелись консервативные идеи официальной охранительной педагогики и демократические дидактические идеи, которые получили развитие позднее. Вот некоторые из них, отразившиеся в документе:

• Избегать всего, что могло бы оскорблять скромность пола и возраста и что было бы противно понятию о нравственности;
• Не увлекаться умозрительными теориями, а применяться к возрасту и понятиям девиц,  излагая все преподаваемое кратко, ясно и занимательно.
• Развивать у воспитанниц более силы нравственные и умственные, чем обременять одну память излишними подробностями.
• Стараться возбуждать в воспитанницах любовь к наукам, так чтобы они, по выходе из заведений, могли усовершенствовать себя далее и без посторонней помощи.
• Строго держаться данных наставлений и программ, соразмеряя распределение курса с числом уроков.
• Не заниматься одними лишь воспитанницами даровитыми, пренебрегая не имеющими способностей, но стараться подвигать всех, по возможности, ровно.
• Никогда не требовать более, чем девицы, по силам, возрасту и назначенному для занятий времени, восполнить могут;
• При  должной  твердости  соблюдать всегда вежливость; «не наскучать воспитанницам педантизмом и суровостью, ибо личное расположение учащихся к преподавателю имеет влияние на успех предмета».

Принципиальное значение отдавалось изучению русского языка. «Отечественный язык, — подчеркивалось в «Наставлении», — должен быть известен каждому русскому во всей полноте. «Наставление» высказывало свою точку зрения на «политическое» назначение женщины. По его мнению, таковое состояло не в службе «государственной или общественной», а в распространении «области добра» в качестве супруги и матери. «Вот политическое ее назначение, — восклицало «Наставление», — исполнение сих священных обязанностей и лучше и выше всяких познаний исторических и географических!»

Преподавание истории, с точки зрения «Наставления», должно было иметь в виду не изложение науки, а достижение тех целей, которые всегда, и в особенности в то время, ставились перед образованием в правительственных учебных заведениях, в том числе и женских. Раскрывая в этом плане главную цель женского воспитания — «образование добрых жен и полезных матерей семейств», «Наставление» подчеркивало, «что хорошие жены и добрые матери семейств суть твердые опоры престола и благоденствия государства». [223; 60].

По мнению Л. П. Костюкевич, с чем мы согласны, в николаевскую эпоху важным направлением женского образования стала подготовка женщин к педагогической деятельности. Эта, действительно новая тенденция закрепляла превращение профессии педагога в типично женскую профессию [106; 70].

Выявляя итоги развития женского образования в России первой половины XIX в., отметим, что по данным немецкого историка Б. Пиетрова-Эннкера, в 1830-е гг. пансионы имелись почти во всех губерниях, но в немногих сформировались учебные заведения для девочек. Причем в польско-литовских регионах, в Прибалтике, необходимость предоставления женщинам образования осознавалась в значительно большей мере, чем в коренных областях России. В 1824 г. все частные пансионы Российской Империи для девушек насчитывали 3420 учениц.

Из них 1284 проходили обучение в Дерптском учебном округе, 511 - в других западных регионах, 235 в двух немецких школах - св. Петра и св. Анны - и, наконец, около трети, в пансионах российских губерний. Если добавить церковные начальные школы, то в 1802 г. в 29 губерниях насчитывалось 2007 учениц и 22 057 учеников. В 1824 г. 1428 учениц обучались в начальных школах, 3338 в уездных училищах и 3420 - в частных пансионах. В государственных заведениях к 1828 г. насчитывалось 1200 выпускниц. Немецкий исследователь делает справедливый вывод о том, что «при населении в 50,5 млн. человек небольшое число образованных женщин едва играли значительную роль, но в культурной жизни дворянского общества это число было очень значительным» [160;120].

В эпоху Николая I предпринимались различные попытки со стороны государства, благотворительных и других учреждений создать учебные заведения для детей бедных, сирот, дочерей из семей духовенства, также школу сестер милосердия и училище для фельдшериц. В этой связи особого упоминания заслуживает то, что Александровские институты в Санкт-Петербурге и Москве с 1847 г. предлагали к своему шестилетнему курсу обучения дополнительный двухгодичный педагогический курс, чтобы подготовить учениц из малосостоятельных семей к будущей педагогической деятельности. Наряду с прочими предметами такие ученицы за это время усваивали еще и педагогические и дидактические знания. И все же основную проблему не удалось решить - лишь немногие дети получали школьное образование. В 1856 г. во всех государственных школах насчитывалось 482 802 ученика и 51 632 ученицы [121; 216].

Об организации женского образования в России в середине XIX в. дает представление «Положение об управлении женскими учебными заведениями» 1847 г. [171]. Это положение было введено Императорским Указом  от 1 января 1845 г. Формировалось Главное управление учебными заведениями: Главный совет женских Учебных заведений. Председатели и члены местных Советов обязаны присутствовать при испытании воспитанниц. Члены Местных советов обязаны были доводить вверенную им часть учебного заведения «до наилучшайшего порядка и благоустройства».

Согласно этому положению, все женские учебные заведения, подведомственные Главному совету, «разделялись на Санкт-Петербургские, Московские и губернские». В Санкт-Петербурге насчитывалось всего 9 женских учебных заведений, принадлежащие к учреждениям Императрицы Марии. В их числе Смольный институт (Воспитательное общество благородных девиц), Александровское училище, Училище ордена Св. Екатерины, Павловский Институт, и др. Два учебных заведения состояли под непосредственным покровительством императрицы Марии – Патриотический институт, Дом трудолюбия [171; 6]

Вся деятельность этих женских учебных заведений строго регламентировалась. В пункте 12 «Положения» это особо оговаривалось: «Никакой новый устав или штат, никакой план преобразования, никакая важная перемена в устройстве женских учебных заведений, не могут быть введены и допущены, без рассмотрения Главного Совета и без высочайшего утверждения». [171; 13] Это же касалось и финансирования женских школ.

В функции Главного Совета входили:

• «попечение о Женских учебных заведениях во всех видах и изыскание мер улучшения и преобразования», «предупреждение и искоренение могущих встретиться упущений, беспорядков и злоупотреблений,
• «наблюдение за действиями всех подчиненных ему мест и лиц и за неослабным исполнением ими существующих постановлений»,
• «рассмотрение учебных руководств и предположений по улучшению всех частей воспитания, рассмотрение и одобрение отчетов заведений по всем частям воспитания и содержания девиц»,
• финансовый контроль за школами.

Члены Главного совета имели право беспрепятственно посещать все женские учебные заведения, были обязаны присутствовать при публичных испытаниях воспитанниц в науках, свои заключения доводить до сведения Совета. [171; 22]

В пункте 32 «Положения» целью этих периодических осмотров женских школ было «узнать на месте, до возможной точности, состояние заведений по воспитанию нравственному, умственному,  физическому, по управлению и хозяйству», а также «изыскать способы к усовершенствованию в заведениях содержания и воспитания во всех его видах». [171; 23] Итоги этих ревизий оформлялись в виде протоколов, и представлялись в Главный совет Женских учебных заведений. Там он дополнялся заключением инспектора и затем отправлялся на «Высочайшее благоусмотрение Их Императорских Величеств».

В 40-е гг. XIX в. организуются новые специфичные женские учебные заведения – женские епархиальные училища. Как отмечает исследователь истории возникновения женских духовных училищ О. В. Попова, первое училище для девиц духовного звания в России было открыто в 1843 г. Затем появляются и епархиальные училища, которые создавались на деньги епархиального духовенства. С принятием Устава 1868 г. интернатная система сохранилась, т.к. в епархиальных училищах обучались девочки со всей епархии.

Между епархиальными училищами и действовавшими в тот же период институтами благородных девиц существовала принципиальная разница, которая заключалась в сословном различии находившихся в них учащихся. Исходя из сословной структуры российского общества, воспитанниц этих училищ готовили стать верными спутницами служителей «Алтаря Господня». Поэтому в их воспитании много внимания уделялось работам по дому, христианскому воспитанию, обучение наукам сводилось к освоению азов грамотности [174; 62].

Постановка учебно-воспитательного процесса в епархиальных училищах была направлена на воспитание послушной и дисциплинированной личности. Если сравнить женские институты и женские епархиальные училища, во внутреннем устройстве и особенностях быта можно отметить много общего.

В епархиальных училищах много внимания уделялось христианскому воспитанию, а обучение наукам сводилось к освоению азов грамотности, внутренняя же жизнь здесь не характеризовалась гуманизмом и участием к воспитанницам и порой напоминала исправительный приют и из воспитанниц получалось «робкое, безличное существо с подавленной волей и неразвитой мыслью, мало подготовленное к жизненной борьбе». Замкнутость внутренней жизни и была во многом вынужденным явлением, поскольку диктовалась наличием общежития.

Девочек привозили в училище в 9-10-летнем возрасте и оставляли под надзор начальницы и воспитательниц. Закрытость учебного заведения считалась залогом успешности воспитания. Все в епархиальных училищах строилось на неукоснительном соблюдении распорядка дня, все совершалось по звонку, в строго определенное время. Уже только это создавало определенную психологическую атмосферу. Ученицы были одеты в одинаковую одежду, вставали в одно время, одновременно шли на молитву в столовую. Воспитательницы находились с детьми неотлучно; следили за их играми, помогали учить уроки, присутствовали на службе в церкви [174; 63].

Значимая сторона внутренней жизни закрытых учебных заведений - поддержание порядка и дисциплины. Дисциплина - атрибут любого учебного заведения, но в закрытых учебных заведениях дети должны были соблюдать ее круглосуточно, не имея возможности переключиться на других друзей, уйти в другую обстановку. К нарушительницам применялись довольно суровые меры, В целом в женских учебных заведениях телесные наказания не применялись. Меры исправления сводились к тому, что воспитанниц позорили перед подругами: снимали передник, или заменяли его на особый, одевали «постыдный капот». Для наказанных учениц в столовой был особый стол, за которым обедали стоя [174; 64].

Таким образом, несмотря на декларирование проводимого в епархиальных училищах духовно-нравственного воспитания, учебно-образовательный процесс в этих школах был основан на принципах авторитарной педагогики.

Таким образом, основные педагогические принципы официальной педагогики в сфере женского образования сводились к следующему:

• жесткая регламентация деятельности школ;
• тенденция к огосударствлению женского образования;
• попытки русификации женских институтов и пансионов;
• тенденция к унификации и упорядочиванию женского образования;
• закрепление сословности женских школ;
• сохранение специфики женского образования: воспитание «добрых жен и матерей»;
• начало традиции подготовки женщин-учителей, ориентация женского образования на подготовку педагогов.