Мировоззрение Иосифа Бродского

Потом все смолкло. Вновь он поднял взгляд.

Седая туча все спускалась ниже.

Он  оглянулся и пошел назад,

как циркуль ставя ноги в этой жиже.

 

6

 

Огонь погас. Лишь конь зрачком сверкнул.

Слеза просохла. Бок вздымался тощий.

Он  подошел и мокрый пепел ткнул

и замер  на мгновенье вместе с рощей.

И снова  шелест, как морской прилив,

коснулся  слуха. Но на то лишь время

бесплотной  пеной он к ушам приник,

покуда  тот не сунул ногу в стремя.

Но  в тот же миг, а может, чуть спустя,

когда внизу пред ним кусты промчались,

и ветер  налетел на них, свистя,

над дальним лесом, где следы кончались,

узрел он пятна... будто стлался дым...

и будто  треск костра коснулся слуха...

Он  поскакал. И борозда пред ним,

как нотный лист пред тем, в ком нет  ни звука.

 

7

 

Седло скрипит, подпруга чуть скрипит.

Взлетает  грязь, трещат, как выстрел, сучья.

В ответ  на кашель громко конь сипит.

Все слишком шумно... Снять бы шпоры лучше.

Он  шпоры снял, к седлу пригнувшись  вниз,

меняя - в левой, в правой повод грязный.

Потом подбросил (в правой) обе ввысь,

поймал  и обернул их тряпкой красной.

Кусты сцепились, он чрез них - рывком,

копыта  погрузились в землю глубже.

Он  бросил взгляд в кусты - ни в том, ни в том

не  видно войск - и дернул повод тут же.

Да, там, вдали, должно быть, вправду дым...

И вот  опять пред ним скользит округа...

Он  поскакал и борозда пред ним,

как нотный лист пред тем, в ком нет  ни звука.    1

 

Луна взошла. А он все гнал коня.

Из-под  копыт взлетали искры тучей.

Горел Сатурн. Но он все ждал огня.

Как частокол, мелькал сосняк над кручей.

Мелькали  пни, объяты крепким сном,

мелькнул  овраг, где филин скрыт от взора.

Лес, как забор. И все просветы в нем

мелькали  в темноте, как щели вора.

 

2

 

Мелькали склоны, рощи, в них - грибы.

Летела грязь. Луна сосну толкала.

Промчались сосны, ель, вдали дубы

маячили - но мысль  о них - мелькала.

Мелькнул овраг. Мелькнуло море трав.

Сырой травой в  лицо гонцу пахнуло.

Взлетели брызги, грудь коня обдав.

Мелькнул ручей, и в нем луна мелькнула.

 

3

 

И снова суша. Вновь подъем крутой.

Он  вверх взглянул.

Луна  лишь остров, скрытый той водой,

которая туда с земли поднялась.

Она вверху безмолвно волны мчит.

А брег незрим

Молчит  волна, над ней луна молчит.

Плывет  вода. И остров слышит шелест.

 

4

 

Туда  взметнуться, там бы мчаться, плыть.

Нырять  во тьме в провалах, лодкой черной.

Волной  бескрайней острый парус скрыть.

И след укрыть, укрыть волной просторной.

Там быть гонцом... Куда... Не все ль одно.

Туда... оттуда... слишком все незримо.

Земля оттуда только... только... дно.

И сколько  к островам ни мчись... все мимо, мимо.

 

5

 

Свистел борей, свистела плеть во тьме.

Склонялись  вниз кусты в прозрачных ризах.

Шумел овраг, один, на всем холме.

Заветный  лес уж был, должно быть, близок.

6

 

Он  на опушку выехал, и свет

луны  зажегся в крытых рябью лужах.

Как прежде справа он увидел след,

и, чуть привстав, взглянул вперед: о ужас.

 

7

 

Не  видно никаких костров. Лишь оз

маячил  там, как насыпь; нет лишь жести,

чтоб  рельсам лечь. Лишь остров трех берез

там, на плато, шумел на этом месте.

И, как безумный, не спуская взгляд

с худой  листвы, он влез с конем на насыпь:

он  издали их принял за солдат,

которые вдали дерутся насмерть.

 

8

 

Он  оглянулся вспять и задрожал:

стреляла  темнота из всех орудий.

И мир, что вез он, он к груди прижал,

закрыл глаза и пнул ногой аллювий.

 

 

1

 

Конь  рыщет по равнине. Всадник спит.

Витает  снег, бесплотный ветер свищет.

Шуршат  шаги, умолкнул стук копыт;

конь  спит, - пешком в округе всадник рыщет.

 

2

 

Леса  пусты, поля пусты, холмы.

Пусты ручьи, в озерах также пусто.

Одно  лишь небо здесь полно зимы.

Но  даже снег летит не слишком густо.

 

3

 

Нет войска, нет солдат. Какой-то бред.

Гонец глядит. Но все в нем как-то слепо.

Шумят кусты, трава... Когда б не след,

он  мог решить, что всех забрало небо.

4

 

Увидел  крепость. Въехал. Там закат

один  царил на узких красных шпицах.

Грач  украшал церковной крыши скат,

но  думать он теперь не стал о птицах.

 

5

 

Здесь, во дворе, он вновь был как-то зряч,

к тому же ставни, двери - все открыто.

Он  громко крикнул; но взвился лишь грач...

И вновь  стучат в висячий мост копыта...

 

6

 

Конь  засыпает. Он слезает прочь

и сам  пешком бредет во тьме по следу.

Овраги, склоны, крик из дальних рощ,

совиный крик. И шелест справа, слева.

 

7

 

Конь, пробудившись, мчит за ним. Огонь

блестит в глазах, а в шенкелях - улыбка...

Но  раз, взглянув, как приближался конь,

внезапно  побледнел он: здесь ошибка.

 

8

 

Ошибка  здесь. - И, как слепой горбун,

над бороздой склонился с жуткой дрожью:

(ну  да) конечно, здесь промчал табун.

Без всадников здесь мчались кони... Боже!

 

9

 

О ужас! Он затрясся. Как же так?

Он  полный страха взгляд на тучи поднял.

Как мозг ему застлал столь страшный мрак...

Ошибся  дважды. Трижды - поздно понял.

И что  страшнее: тот иль этот раз...

Но  тут он вспомнил два креста в болоте.

Лишь  человек так мог следить сейчас.

Лишь  человек... да черный грач в полете.

 

 

1

 

Конь  рыщет по равнине. Всадник спит.

Бесцветный  ветер хлопья снега мечет.

Шуршат  шаги, но смолкнул стук копыт:

конь  крепко спит, а всадник в поле шепчет:

"Не  смогут кони людям рыть могил..."

И, так  твердя, во тьме он версты мерит.

А ветер  тучей круг луны затмил

и, словно жернов злобный, звезды мелет.

Ни  зверь, ни птица не кричат вблизи.

Не  воет волк, голодный пес не лает.

Умолкли совы. Лес шумит. В грязи,

как скорбный челн, один гонец ныряет.

 

2

 

Куда  все делись. Видно, как всегда,

попрятались к себе, под землю, в норы,

не  кажут носа, спят внутри гнезда,

в густой песок вперяют когти, взоры.

 

3

 

Все стало тихо. Вновь пошли холмы.

Подъемы в них намного стали круче.

Повсюду в них уж все (гонцы) следы зимы

заметны (были) лучше, с каждым часом лучше.

А он все напрягал свой смутный взор:

овраги, пни, - все (стало) плыло слишком слитно,

гудел борей, мелькал пустой простор,

чем больше горизонт, тем меньше видно.

 

4

 

На  третий день он сам услышал лязг.

Порыв донес бряцанье стали дальней.

Но  к ночи конь совсем в грязи увяз,

и ветер  смолк, и снова лес печальный

стал  страшно тих. Нет звезд и нет  огня.

Единственно, что здесь давало повод

считать, что кто-то был здесь - храп коня,

когда гонец упрямо дергал повод.

 

5

 

Лишь  на заре им все ж удалось то,

чего  он жаждал ночью. - Снова мчатся.

Холмы кончались Там, вверху, плато.

И войско там. Он в том готов ручаться.

Уж  больше не узрит он трех берез,

уж  больше он хулить не станет небо.

Он  шпоры дал, сверкнули капли слез

в его  глазах, смотревших слишком слепо.

 

6

 

И вот  кусты сменяют тонкий лес,

потом трава ковер подковам стелет,

потом - гранит и белый свод небес...

Он  смотрит вниз, и он глазам не верит:

трава внизу красна, как маков цвет,

из-под  копыт фонтан багровый пляшет.

Он  глянул вспять и вот узрел свой след:

тот красным был - он в красном поле пашет.

 

7

 

То  кровь бойцов впиталась в черный грунт,

окрасила  траву, гранит зернистый,

копыта, стремена и хлещет в грудь

его коню, а тот, как коршун быстрый,

летит к добыче, мчит во весь опор,

и гром, еще не близкий, стали бранной

звучит  в ушах, как звон жестоких шпор...

Но  что ж их не вонзает всадник странный.

 

8

 

А всадник  видит в этот миг уж то,

что он забыть уж больше ввек не сможет:

сплошным  кольцом стоят вокруг плато

ночные  звери, взгляд их битву гложет.

А он-то думал: волки в норах спят...

А вот  они: шакалы, волки, лисы,

гиены, барсы, ноздри их сопят,

клыки сверкают, губы вниз отвисли.

Вороны  кружат, клювы их торчат,

голодный  коршун режет мглистый воздух.

Но  все они молчат, молчат, молчат.

А он-то думал: птицы дремлют в гнездах.

 

Еще не зрит он здесь картины всей,

но  понял уж, что звери бездной целой

как волны окружили остров сей

и ветра ждут. Лишь цвет прибоя - серый.

 

 

1

 

Вгрызалась  сталь в другую сталь, как плоть

вонзается в иную - столь же жадно,

но с целью лишь одной: пронзить - а плод

не  нужен ей - и вот рывок обратно.

И к  новой жертве. Та возносит щит.

Но  вот уж истекает кровью, лежа

в камнях - по ней разящий всадник мчит.

Но  свист меча - и он разрублен тоже.

Но  коль нельзя с любовью то сравнить,

что смерть несет - то с ней защита схожа.

А сходство в том, что здесь защиты нет.

Здесь щит возносят лишь затем, чтоб доле

разить  других, чтоб им померкнул свет,

а не затем, чтоб уберечь от боли

родную  плоть. Ведь все одно скелет

растащит  рой звериный в чистом поле.

 

2

 

Мечи  звенели. Но стократ верней

сказать, что главным звуком все же были

паденья тел, и крик, и хруст костей,

и кожи треск, когда по ней рубили.

Вонзались копья  в горла, пики - в бровь,

крошилась сталь, литая медь блистала,

но  всякий звук собой покрыла кровь:

из  тысяч ран она в гранит хлестала.

Как будто мало в мире стало рек

и новая  отверзлась между тучей

и сей  землей. Исток - он здесь. Но брег,

но  где же брег у сей реки могучей.

Никто не защищался. Всяк рубил.

Сраженные на землю громко выли.