Образы детей в мировой художественной литературе с позиции сравнительного литературоведения

Практическая  ценность  – основные  положения работы  могут быть использованы в учебном процессе на лекционных и семинарских занятиях по зарубежной литературе, спецкурсах по сравнительному литературоведению и мировой литературе на филологических и гуманитарных факультетах в различных высших учебных заведениях Республики Казахстан.

Методологическую  основу исследования составили труды зарубежных и отечественных ученых:  Бахтина М. М.,  Жирмунского Б. М., Алексеева Н. П., Конрада Н. И., Неупокоевой И. Г., Дюришина Д., Джуанышбекова Н. О.,  Маданова  М. Х.  и  других.

Структура  исследования  – работа  состоит из  введения,  двух глав, заключения  и библиографии. В первой главе рассматриваются теоретические основы  исследования  и  определение  исходных  понятий. Вторая  глава  посвящена  выявлению  схожих  и специфических особенностей  художественных  образов детей в литературных произведениях  казахского,   киргизского   и английского писателей.

Глава I

1. Концепция мировой литературы.

Сравнительно – историческое  литературоведение,   раздел   истории  литературы,  изучающий   международные  литературные  связи  и отношения,  сходство и различия между литературно-художественными явлениями в разных  странах.  Сходство  литературных  фактов  может  быть основано, с одной  стороны, на сходстве  в  общественном  и  культурном  развитии народов,  с другой стороны — на культурных и литературных контактах между ними; соответственно  различаются: типологические аналогии литературного процесса  и «литературные  связи  и  влияния».  Обычно  те  и  другие находятся  в  постоянном   взаимодействии. [2, 80]

Из этого следует, что предметом исследования является «литературный процесс, который осуществляется через совокупность взаимообусловленных  национально-литературных межлитературных связей и  схождений и в котором находит выражение поступательное развитие мировой   литературы».[3, 12]

При определении понятия «мировая литература», мы должны понимать данный концепт не только как цель, но и как отправную позицию компаративистских исследований.

Различные типы связей и  взаимодействий внутри национальной литературы творят ее историю, цементируют  литературный процесс в некое целое. Методика исследования зависит, поэтому от предварительного «рабочего» представления об особенностях этого целого, то есть предопределяется предметом изучения. В ходе анализа «предварительное представление уточняется постольку,   поскольку удается объективно раскрыть характер связей и взаимодействий отдельных частей целого. Иначе говоря,  каждое  литературное  явление  (писатель,   произведение,   форма) участвует  в  национальном  литературном  процессе в той мере, в какой оно теми или иными свойствами связано с прочими явлениями национальной литературы. Чем всестороннее раскрыты и объяснены эти связи, тем более основательно разработанной можно считать историю данной литературы. Чем меньше связей обнаруживается у литературного явления с системой, формирующей представление о национальной литературе, тем меньшей степени такое явление принадлежит истории национальной литературы.

Литературная компаративистика исследует связи в широком  смысле, то есть в объеме более сложно организованных, чем национальная литература, образований, например с точки зрения общности близких в этническом, языковом,  географическом, государственно-политическом отношении народов, а в конечном счете – с точки зрения  общемирового литературного процесса. И здесь мы подходим к интереснейшей, дискуссионной проблеме концепции мировой литературы,   как отправной позиций компаративистских исследований – в смысле рабочей гипотезы,  вытекающей из предварительных результатов сравнительного изучения.

  «На смену старой  местной и национальной замкнутости  и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и  к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными, и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература». Эта характеристика Маркса и Энгельса   становится все более существенна для нас, хотя  она сделана полтора века назад.   С тех пор взаимозависимость и интеграция     стали неизбежным и процессами  в развитии  всех   стран и континентов,  как в   материальной,  так и духовной сфере. [4, 83]

Поэтому понятие мировой литературы выступает обычно в  трех значениях:

1. Мировая литература как литература всего мира; история мировой литературы есть совокупность историй отдельных национальных литератур, рассматриваемых одна подле другой.
2. Мировая литература как избранное собрание всего лучшего, что создано в недрах отдельных национальных литератур, то есть, некий синтез выдающихся достижений.
3. Мировая литература как сумма взаимосвязанных либо аналогичных для всех национальных литератур творений.  [4,  83]

Первая концепция отмечена механистическим подходом, поскольку в этом случае история мировой литературы лишена признаков внутренне органичной системы, не рассматривается как определенным образом организованное единое целое. Кроме того, эта концепция не позволяет выявить внутреннюю связь между специфичностью, национальных литератур и мировым литературным процессом, а значит, и учесть динамику  закономерностей мирового литературного развития. Здесь  полностью  отсутствует  принцип обобщения,  дающий возможность подойти  к анализу мирового литературного процесса с точки зрения его внутреннего единства.

Хотя с таким пониманием мировой литературы и приходится довольно часто сталкиваться на практике, она все-таки не является теоретическим, программно обоснованным. В большинстве случаев к нему прибегают по необходимости.  Отдельные авторы обзорных исследований придерживаются подобной позиции только потому, что доступная ступень в изучении межлитературных закономерностей не дает им оснований выйти за пределы, описательности, изолированных характеристик литературных явлений и национальных литератур.

 Вторая концепция  выглядит более привлекательно, однако нельзя забывать, что она  исходит из односторонних критериев,  прежде всего абстрактно понимаемого   критерия  ценности. Внимание в первую очередь фокусируется  на изучении литературы как «супернационального», «универсального» явления без достаточного учета ее национального своеобразия. Это, по существу, читательская концепция, которая довольно часто отражается в литературно-критической практике. Современный критерий художественной ценности, несомненно, существен, но он не может быть признан единственным принципом классификаций. Истолкование  актуальности тех или иных авторов или произведений подвержено колебаниям В зависимости от различных факторов, обусловливающих оценку литературного  явления. К ним относятся: общественная обусловленность оценки, индивидуально-психологические моменты, специфика культурной среды и прочие факторы, которые можно было бы в целом объединить в понятие общественно -литературной условности. Часто все сводится к актуальному массовому вкусу. Тогда критерием оценки оказывается мода на конкретных авторов или произведения, их популярность у массового читателя. При этом эти  произведения   или  авторы могут и не относится к подлинно значительным ценностям межлитературного процесса.

 В литературной  компаративистике поэтому  распространена и третья, прежде всего третья концепция мировой литературы, базирующаяся на тех литературных явлениях, в которых  проявляются  связи и схождения и которые, следовательно, генетически и типологически обусловлены литературным развитием. Популярность сама по себе не может служить гарантией активного творческого участия литературного явления в мировом литературном процессе. Мерилом классификации явлений должна быть, степень их реального вклада в формирование прогрессивных тенденций межлитературного развития. Сравнительного изучение обнажает формы и способы соотнесенности литературных явлений, их связь и взаимообусловленность, наконец, устанавливает их возможную изолированность от общего движения литературы.

Однако и третья концепция  мировой литературы, будучи истолкована механистически, чревата опасностью абсолютизации, переоценки компаративного подхода к литературным явлениям в тех случаях, когда на передний план. Односторонне выдвигаются вопросы «влияния», «воздействия» одного художественного произведения на другое, одной национальной литературы на прочие, то есть  всегда, когда «влияние», «воздействие» отождествляются с конечной целью изучения. В таком случае литературные связи контактного характера выступают как единственный критерий обобщения межлитературных закономерностей мирового литературного процесса. Национальные литературы тогда оказываются лишенными национально своеобразных черт развития, становясь предметом изучения лишь постольку, поскольку, в них выражено прямое отношение (в форме  влияния  или восприятия) к аналогичным явлениям в других национальных литературах. Легко  заметить, что столь прямолинейное и одностороннее представление о мировой литературе игнорирует типологическую обусловленность межлитературных отношений. При всем том именно эта третья – концепция мировой литературы при умелом диалектическом применении является гарантией комплексного подхода к литературному факту, изначально, исключая опасность недооценки художественной ценности литературного явления.

Из сказанного следует, что концепция мировой литературы является исторической категорией, подверженной большим или меньшим изменениям во времени в зависимости от хода развития, как самой литературы, так и степени изученности фактора взаимообусловленности и взаимосвязи литературных явлений и процессов. Литературная компаративистика, следовательно, может содействовать актуализации, восстановлению авторитета определенных литературных ценностей в межлитературном контексте. Что же касается изолированных ценностей, то именно сравнительное изучение способствует их дополнительному, пусть даже относительно позднему, подключению  к мировой литературе.  Тем самым оно не только  расширяет и обогащает существующее представление о мировой литературе, но одновременно и воздействует на ее развитие, раскрывая более широкие связи литературных явлений, в том числе и таких, которые в прошлом в силу различных, зачастую внелитературных, обстоятельств оказывались в состоянии изоляции и были лишены возможности для проявления своего сколько-нибудь широкого воздействия.

С примерами так называемого  дополнительного подключения  литературных явлений мы часто встречаемся при сравнительном изучении менее дифференцированных явлений, которые по разным причинам попадали в прошлом в положение изолированных. В рамках этих литератур возникали, однако, ценности, произведения, жанровые и стилевые формации, которые и в свое время, и сегодня могли бы содействовать развитию мировой литературы, способствуя обогащению существующих представлений о межлитературном процессе. Как раз на этом основан часто провозглашаемый тезис равноценности национальных литератур, объективно поддерживаемый не только существованием значительных фигур и явлений, но и наличием специфического, неповторимого вклада,  который вносит каждая национальная литература в мировое литературное  развитие.

Но с другой  стороны, если механически наложить сложно организованную сетку мировой литературы па отдельно взятую менее развитую литературу, например дунганскую или чеченску, то в этом случае мы неизбежно придем к недооценке отдельных ее творцов, этапов и, наконец литературы в целом. Сравнительная операция подобного типа так или  вынесет приговор, причем по отношению к литературам с относительно короткой традицией он будет, как правило,  негативным. Отрицательные последствия такого жестокого суждения особенно четко проявятся тогда, когда в качестве   критерия мировой значимости будут приниматься лишь признаки, сближающие литературное явление с инонациональным процессом. Между  тем, нельзя  упускать  из вида, что сама ценность литературного феномена отнюдь не всегда является гарантией его проникновения за пределы отечественной среды и что довольно часто определяющую роль играют разнообразнейшие внелитературные факторы, например  различные  формы   пропаганды  и т. П. В интересах объективной оценки соотношения литературного произведения с мировым развитием следует принимать во внимание и существующие связи явления с современным ему литературным движением в самом широком смысле слова, то есть его внутренние предпосылки (часто в силу разных обстоятельств не вполне реализованные, потенциальные) отражения прогрессивных тенденций развития литературы. Во многом актуально в этом плане суждение известного словацкого критика Александра Матушки, что, например, «штуровкая поэзия не является «малой», она представляет собой явление мирового масштаба независимо от того, известна она миру или нет, и даже, впрочем, если она ему не известна». Следовательно, не только литературный экспорт, его объем и характер, но и – подчас прежде всего – литературный импорт, его весомость и качество составляют объективный критерий общей значимости литературных явлений. Все это связано с миссией сравнительного изучения литературы, «в котором речь идет далеко не только о влияниях то с одной, то с другой стороны, но и об исследовании национальной литературы, развивающейся в силовом поле международного процесса и одновременно активно и пассивно участвующей нем»  [4, 94]

Это обстоятельство часто  недооценивала прежняя компаративистика, которая при изучении связей и  схождений разнонациональных явлений приходила к констатации зависимости, к выведению художественных ценностей одной национальной литературы из достижений другой.

Мы не отрицаем существования  «зависимости», точнее, связей и схождений, между разнонациональными литературными явлениями. Заметим только, что они могут давать диаметрально противоположные результаты: отрицательные – при относительно нетворческой, пассивной форме межлитературных отношений и положительные – при активной, творческой форме. Определения «творческий»,  «пассивный», «активный» относительны.  Так  как  любое  литературное явление внутренне обоснованного характера, по существу, само по себе предполагает определенную реакцию, оказываясь в положении воспринимающей стороны. 

Казахской литературе,  впрочем  как и  любой  другой  национальной литературе, были присущи в прошлом и , естественно, присущи и теперь все типы  упомянутых связей и схождений. Поэтому, обращаясь к сопоставлениям в широком литературном контексте, нужно всегда иметь  в виду, что мера активности межлитературных связей  и схождений в  определенные  периоды служат  зеркалом,  отражающим  качество  отношения национальной  литературы  к мировому  литературному процессу.    Следовательно, критерием «мирового значения» национальной литературы является не одно наличие выдающихся талантов и личностей, как это зачастую упрощено понимается.  [5, 6]

При  сопоставлении  национальной литературы с мировой, решающее значение принадлежит данным всестороннего и панорамного  исследования, направленного на объективное  освещение конкретных случаев межлитературных  связей и схождений в отдельные периоды историй,  причем не только в рамках родственных или   национальных литератур. Следует  подчеркнуть, что речь идет, с одной стороны, об измерении литературных факторов, обуславливающих мировое значение того или иного явления, а с другой – непременно и об изучении целого ряда внутрилитературных фактов, которые нередко предопределяют – в положительном или отрицательном смысле – характер межлитературного сосуществования. Только при условии учета и этих факторов, что особенно актуально применительно к менее развитым литературам, мы сможем установить истинные литературные предпосылки мирового значения произведения, творческого наследия и т. п. [6, 201]

Таким образом, решение  всех этих проблем на практике определяется содержанием понятия «мировая литература», которое на любом этапе развития обусловлено уровнем литературоведения вообще и литературной компаративистики в частности.