Немецкая философия

б) Замыкание торгового государства  противостоит войне экономической, но делает очень вероятной войну обычную. Государство может замкнуться и отказаться от ввоза каких бы то ни было иностранных товаров, только если оно обладает необходимой сырьевой базой. Если же нет, то государство имеет право расширить свои границы, но не больше, чем это необходимо для замкнутой жизни нации.

Войну Фихте называет «расширением государства до своих естественных границ», но практически отказывается обсуждать, где проходят эти границы и как осуществляется их расширение, поскольку такое «исследование легко может стать ненавистным». В целом же его взгляды в этом вопросе можно суммировать следующим образом:

- обычная, убийственная война может быть сведена к минимуму в процессе расширения государства до естественных границ;

- поэтому правильнее говорить  не о войне а об оккупации, при этом еще и улучшающей положение дел на оккупированной территории;

- это обуславливается тем, что  вести войну может позволить  себе только более совершенное государство, которому до полного замыкания недостает официального узаконения власти на территориях ему фактически подвластных. Фихте пишет об этом так: «То правительство, о котором мы говорим, благодаря своему денежному богатству, имеет возможность так вооружиться и столько себе купить и нанять для этого из-за границы вспомогательных средств и сил, что ему не могло бы быть оказано никакого сопротивления. Оно могло бы достичь своих намерений без пролития крови, и почти не пуская в ход оружие, и его операции носили бы скорее вид оккупации, чем войны»²⁵;

- в целом, Фихте склонен полагать, что время «войны оружием» заканчивается, и наступает время культурно-идеологических противостояний наций за возможность более быстрого и успешного замыкания своего государства.

«После того, как внутри страны земледелие и фабрики доведены до предположенной степени совершенства, рассчитано отношение их друг к другу, торговли к обоим первым и официальных должностных лиц ко всем трём, после того, как по отношению к загранице государство расширилось до своих естественных границ и ему ничего не остается требовать от кого-либо от соседей, не уступать им чего, – наступает полное замыкание торгового государства».²⁶

в) Финальным результатом замыкания торгового государства является окончательное формирование и расцвет нации. А в формировании нации в полной мере реализуется народный дух. У «замкнутого народа, сочлены которого живут только друг с другом и крайне мало с чужими, который получает благодаря этим мероприятиям особый образ жизни, учреждения и обычаи, который с любовью привязан к отечеству и всему отечественному, очень скоро возникла бы высокая степень сознания национальной чести и резко определенный национальный характер. Он станет другой, совершенно новой нацией».²⁷

Замкнутое торговое государство Фихте  прямо соотносит с духовным национальным подъемом. И совершенно не замечает национализма в своей позиции. В отношении национализма его позиция так же проста и безапелляционна, как и в отношении равенства. Равенство наций должно быть. Но для этого прежде должны быть нации. Поскольку же в современной Фихте Европе становление наций только начинается и лишь немногие страны (Англия, Франция, Голландия) достигли состояния сформированной нации, то стремление установить равенство в виде интернационализма мирового рынка окажется тормозом в развитии еще не сформировавшихся наций.

«Много воспевалось перед нами проистекающего из мировой торговой системы выгоды взаимного ознакомления наций, благодаря путешествиям и торговым сношениям, и разностороннее образование, которое могло бы, благодаря общению народов друг с другом, перейти и слиться во всестороннее чисто человеческое образование. Но, как мне кажется, мы, стремясь стать всем и быть везде дома, – ничем как следует не стали, и нигде не находимся дома».²⁸

г) Своеобразие националистических воззрений Фихте во многом определяется утопическим характером его учения о государстве. В этом учении имеются не только представления об имущественном равенстве теоретиков Французской революции, но и элементы планового идеального государства, и собственные ремесленно-цеховые иллюзии и ущемленное немецкое самолюбие. Свою теорию замкнутого торгового государства он создает как представитель третьего сословия, находящегося в процессе своего социального утверждения, и как немец, остро переживающий явное отставание своей земли от передовых стран континента.

В целом, можно сказать, что фихтевская утопия соединяет в себе романтическую критику капитализма, идеи национального государственного социализма и часто неутешительные, но точные социально-психологические образы. И как во всех утопиях в его теории о замкнутом торговом государстве реализовалось то представление о достойном человеческом существовании, которое сложилось у автора.

Пафос этой утопии выражается в афоризме: «Пусть погибнет человечество, но восторжествует справедливость!» В этом отношении Фихте намного радикальнее своих предшественников, но, в отличие от них, он намного сильнее разрабатывает в своей теории экономическое и правовое начало государственного устройства. Не случайно финальным показателем достижения замкнутости и национальности является, как полагал философ, «введение туземных денег». А показателем подлинного торжества справедливости является полное торжество права. «Право должно осуществиться во что бы то ни стало, и кто не понимает этого сам, того следует принудить».

д) Теория замкнутого торгового государства  оказывается у Фихте в очень  сложных отношениях с важнейшей идеей его философии – идей свободы. Утопические политические воззрения философа являются органической частью его концепции «Абсолютного Я», так что речь идет, в сущности, не только о богочеловеке, но и о богочеловечестве. Это идеал, осуществляемый в течении долгого времени, идеал, через который только и может выразить и реализовать себя эмпирическое «я».

Но в концепции замкнутого торгового  государства этот идеал окончательно теряет свои очертания. В нем «истаивает»  исходный принцип и пафос свободы. И не только благодаря государственной регламентации, о которой достаточно много говориться, но, прежде всего, в результате развертывания логики самого принципа замкнутости.

Замкнутое государство немобильно, неустремлено, а значит, и несвободно. В теоретической и практической философии Фихте свобода, по определению, не замкнута. Конечные характеристики ей придает ею же положенное препятствие. В замкнутом торговом государстве устремленности нет. Оно само себе препятствие.

5. «Абсолютное знание»  как «Абсолютное Я».

Основанием обозначенной выше неразрешимости является, безусловно, субъективизм фихтевской философии. В субъективизме устремленность оборачивается стагнацией.

IV. Философия Абсолюта Йозефа Шеллинга.

Й. Шеллинг – самый молодой, романтичный  и одаренный философ в блестящей плеяде немецких мыслителей..

1. Особенности жизни и творчества  Й. Шеллпнга.

Фихте и его философия были предметом  бурного, но недолгого восхищения и  увлечения Й. Шеллинга. Достаточно быстро Шеллинг заявляет неудовлетворение этой философией. Когда разум задается вопросом о том, как он возможен, а человек задается вопросом о том, что он должен (что мы находим у Канта), то это и является позицией еще только отрицательной философии. Философия Фихте эту отрицательность доводит почти до абсурда. Преодолевая разрыв кантовской философии, Фихте фактически  убирает сам мир. Смысл есть только у активного действующего начала, а факт существования мира смысла не имеет, а значит, является абсурдным.

Исходный пафос философии Шеллинга заключается как раз в том, чтобы создать положительную философию, значит вернуть «достоинство» природе, объекту. Это, в свою очередь, влечет за собой отказ от субъективизма и обращение пантеистически окрашенным представлениям. Происходит создание своеобразного объективного «субъект-объект».

Шеллинг заявляет свою философию с  неменьшей гениальностью, чем Фихте, чему есть веские основания. Йозеф Шеллинг  родился в небольшом городке  Леонберг. Его отец, местный дьякон, был достаточно выдающимся человеком, со временем занимавший руководящие должности в протестантской церкви Вюртемберга. Он примером и обучением определял воспитание сына. И одаренность мальчика проявилась очень рано. Шести лет он пошел в начальную школу. Восьми – начал обучаться древним языкам. Затем латинская школа, где он проучился недолго, поскольку педагоги сочли, что ему уже нечего делать в школе, т.к. он знает и без того всю программу.

Поэтому в шестнадцать лет, вместо положенных восемнадцать, он получает особое разрешение для поступления в Тюбенгенский университет. И блестяще начинает там учебу на богословском факультете. Здесь его друзьями и товарищами по занятиям становятся старшие по курсу Гегель и Гельдерлин, дружбу с которыми он сохранял еще долгие годы.

Но ни богословие, и даже ни философия  не составляли главного предмета интересов молодого Шеллинга. Все его внимание сосредоточено на на естествознании, а в естествознании – на медицине. Это определило натурфилософский характер его раннего творчества, и многие достаточно важные обстоятельства его жизни.

Например, его особую популярность в России, где он стал известен благодаря  двум выдающимся медикам: Велинскому и Павлову. Но главное, это составляло, возможно, центральную трагедию его жизни, связанную с его отношениями с женщинами.

Имя Шеллинга, одно из немногих в истории философии, неразрывно связано с именем женщины. Каролина -  для немецкой философии, почти также символична, как Ксантиппа для античной, только с другой интонации. Каролина, Альбертина, Доротея Михаэлис, по первому мужу Бемер, по второму – Шлегель, по третьему – Шеллинг, безусловно, определила философский гений Шеллинга. Жизнь с ней и ее кончина определила начало и радикальный перелом его философии. Их семейная жизнь была омрачена тем, дочь Каролины Августина, влюбленная в отчима, тяжело заболела. Шеллинг взялся лечить ее самостоятельно, и, к сожалению, абсолютно безуспешно. Девушка скончалась. Это не могло не определить очень много в дальнейшем духовном развитии Шеллинга.

Именно Каролина, которую диаметрально противоположно аттестовали современники, впервые точно определила специфику шеллинговской философии, назвав ее «вдохновенной поэтичностью в философской форме». Сам Шеллинг без ложной скромности считал свою философию «высшей поэзией человеческого духа». Гегель позже с ворчливой признательностью окрестил ее «свирепствующей гениальностью».

Это создает особую сложность как  в систематизации идей Шеллинга, так  и в реальном процессе их распространения. О Шеллинге говорят часто как  о философе «инкогнито»: «предшественнике инкогнито», «современнике инкогнито». Он очень многое определяет в дальнейшем, развитии философии, но, как правило, неосознанно ни для него самого, ни для последователей, если их можно назвать таковыми. Его судьба – судьба «генератора идей», источника питания, о котором забывают в собственном философском пути. Уже по отношению к более старшему Гегелю, он выступал безусловно в этой роли.

Это не значит, что можно говорить о философской несамостоятельности  Гегеля. Скорее можно считать, что  Шеллинг «заразил» Гегеля идеей  целостности, тотальности, о которой он в исходном эстетическом порыве живописал философией, не доводя этот порыв до завершения в логической сфере. Гегель же был одержим логикой, логикой целостности.

Идею целостности Шеллинг воспринял  из пантеизма Спинозы. Он считал, что идеи Спинозы могли бы помочь действительному развитию кантовской философии, в особенности самой главной, с точки зрения Шеллинга, кантовской идеи – о продуктивной способности воображения. Соединив идею единства Спинозы и идею продуктивного воображения Канта, можно попытаться показать, как соединяются пространства нравственности и физики души и природы, как формируется один непрерывный ряд духовно-природных явлений, идущих вверх от самого простого в природе до самого высокого и сложного в духе – произведения искусства.

Это восходящее движение и составляет предмет философии. Его этапы  определяют этапы самой философии. И философия Шеллинга в собственном  развитии их также проходит. В его  философии можно выделить следующие  периоды: натурфилософия, трансцендентальный или эстетический идеализм, философия тождества, философия свободы (или творчества), философия откровения (или положительная философия). Важнейшие работы Шеллинга: «Идеи к философии природы», «О сущности человеческой свободы», «Система трансцендентального идеализма», «Введение в философию мифологии».

«Скоропостижное» охлаждение к  фихтевскому радикализму является отправной точкой философии Шеллинга. Начиная с увлечения идеей  свободы, понимаемой по-преимуществу как  социально-политическая, Шеллинг достаточно быстро теряет интерес к «злобе дня» и сосредотачивается в области философии и искусства. Да и сами его политические устремления были скорее философскими, чем радикально-социальными. Попытка его практического дня, в отличие от Фихте, собиравшегося на парижские баррикады, свелась к попытке поехать в Россию, учитывая сильные немецкие корни при русском Дворе.

Преодоление социально-политического  радикализма становится у Шеллинга экзистенциальной базой натурфилософии. Всякий пламенный порыв, активизм, героизм начинают пониматься им как изначально безответственные, поскольку всякое размышление о последствиях убивает волю к действию. Но безжалостно очевидная абсурдность осуществления идеалов, к воплощению которых сремиться деятельный герой, вынуждает задуматься над средоточием и оправданием этой деятельности – самосознанием «Я».

Доминирование непреднамеренных результатов  над преднамеренными говорит  о доминировании бессознательного над сознательным. Добрая воля обнаруживает свою прочность. Но не в намеренном злом отклонении от заданной цели, а в самой субъективистской модели сознания, в самомнении самосознания, не желающего смотреть извне, а только изнутри. И поэтому не понимающего, что бессознательное – это особая необходимость, которая всегда объективируется «наперекор воле действующего».