Немецкая философия

Для теоретической деятельности бессознательным  оказывается необходимость. Она присутствует в этой сфере до сознания. Присутствует как «объективная сторона свободы». Обнаружение свободы всегда выступает в качестве естественного явления, которое определяет для человека «естественное влечение». Свобода самосознание есть «продленное созерцание». И на каком-то моменте этой «длящести» настигается, как говорилось, объективно необходимое.

Для практической деятельности бессознательным  оказывается свобода. Именно она  открывается на глубинных уровнях морального, политического и исторического сознания. Так, моральное сознание – сознание должного – всегда направлено на преодоление естественных склонностей. Но осознание должного означает и осознание того, что можно действовать вразрез должному, что индивид всегда выбирает, а значит свободен. В политической же сфере это становится особо очевидным, когда в конституции осуществляется максимально рационализированное и формализированное закрепление максимально иррациональной и неформальной «войны всех против всех».

Но и свобода, и необходимость  не могут рассматриваться столь иррационально. Они должны быть понятны как «нечто». Необходимость должна быть уважаема, свобода – критически осмыслена. «Свобода никак не может быть чем-то, что предоставляется в виде одолжения, не может она быть запретным плодом, от которого вкушают исподтишка». Необходимость же должна быть абсолютной, но не случайно выражающей здравомыслящее или политическое чутье.

Такая утвержденность свободы и  необходимости , и их единства связывается  Шеллингом с историей и с абсолютным тождеством.

Трансцендентальный субъект –  агент и носитель истории. Человек  как выражение такого субъекта свободен в своих поступках, но итог, к которому они приводят, «зависит от необходимости, стоящей над действующим и соучаствующей даже в развертывании самой его свободы». Трансцендентальный субъект фактически тождественен человеческому роду. Бессознательное и произвольное для индивидуума всегда окажется целесообразностью закономерностью и необходимостью истории человеческого рода.

Бессознательная в человеке свобода объективируется в истории. При этом она проявляется не случайно, не как «чудо», совершающееся в человеке, а возникает как продукт монументального, в сущности историософского развития. Свобода развивается от естественной свободы к свободной необходимости. Свобода и необходимость – формы деятельности одного универсального, «свободно распоряжающегося» начала, определяющего мир – тождества или абсолюта.

Различия, противоположности и  противоборства – красочная видимая  реальность, за ней «мерцает» реальность идеальная, абсолютная, лишенная противоречивости, а значит тождественная. Мир природы и вещей, и мир свободы и мысли развиваются из единого начала, безразличного абсолюта, который не есть ни субъект, а их неразрывность, рождающая все многообразие универсума. Схему философии абсолютного тождества Шеллинг предлагает следующую:

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

При этом Шеллинг специально подчеркивает, что тождество – это не итог. Это своеобразное «правило» мира. Мир не тождественен чему-то, или в нем что-то тождественно чему-то. Мир самотождественен, самодостаточен и един. «Абсолютное тождество – не причина универсума, а сам универсум». Что такое само тождество – это невозможно выразить логически, понятия здесь бессильны. Оно может быть только предметом интеллектуальной интуиции (или созерцание).

Понятие интеллектуальной интуиции Шеллинг  заимствует из предшествующей философии, но делает его универсальным, придает ему совершенный методологический статус. Интеллектуальная интуиция – это особая методическая систематизация художественно-философского порыва, направленного на постижение универсума.

Он называет эту интуицию «другим  рассудком», т.е. рассудком, действующим  не по формальным правилам, а способным схватывать особенное во всеобщем, и всеобщее в особенном. Шеллинг говорит, что эта «другая» возможность философского обобщения была неведома Канту. (Воображение философски – поэтическое, а не схематично-продуктивное.) Но именно она является необходимым методологическим фундаментом для трансцендентального идеализма.

«Система трансцендентального идеализма» должна изобразить историю самосознания, уловить основные моменты его движения и представить их в последовательности, приводящей в конечном счете к единому абсолютному синтезу. Это достижение простоты и непосредственности путем преодоления сложного и опосредованного.

Для индивидуального сознания идея интеллектуальной интуиции связана  с той способностью, которая реализуется, когда экстраполируем целое, воспринимая только часть. (Говорим, что видим дерево, видя лишь его верхушку, улавливаем смысл, читая «по диагонали» и т.п.). Это фактически процедура обобщения, только особым художественным образом осмысленная и осознанная.

Эта способность к особому роду осмысления говорит о том, что  природа интеллектуальной интуиции намного глубже. Любое обобщение эмпирической данности предполагает правило, согласно которому оно проводится. В конечном счете, таким правилом является понятие. Но в основании эмпирической способности к обобщению и абстрагированию, лежит способность более высокого свойства. Это способность к понятию понятия. Это соединение созерцания и деятельности. Это собственно способность к трансценденции. Это деятельность по созерцанию, а не неподвижное усмотрение. И поэтому это не субъективное, а объективное сознание. В конце концов, это сознание Абсолюта.

Интеллектуальная интуиция – это  форма созерцания абсолюта. Это своеобразная универсальная форма универсальной деятельности универсума. Деятельность по самосозерцанию Абсолютом своей наполнености. Деятельность, реализующаяся не как стемление, а как эстетическое созерцание и творение. Понятие Абсолюта становится подлинным центром философии тождества. Абсолют есть тождество объективного и субъективного. Он не природа, и не дух, а безразличие обоих.

Все ранее обозначенные задачи философии сходятся в задаче размышления об Абсолюте. В нем все обусловлено едино: идеальное есть непосредственно реальное, и наоборот, подлинно реальным является идеальное. Бесконечное единое включает в себя и превозмогает все противоположности, делая их «ниже себя».

Познание, которое улавливает безразличие  противоположностей, есть разум, недосягаемый для рассудка. Такой разум подытоживает все свои действия по преодолению противоположностей. На нем основывается целокупная, неразложимая философия. Не может быть отдельных философий (философии истории, философии науки и др.). Есть лишь единая философия, в которой различаются степени приближения к Абсолюту.

О единстве Абсолюта Шеллинг говорит  следующее. Индифферентность и неразложимость Абсолюта – не есть мертвенный покой, а позиция отказа от аналитического дифференцирования в пользу единства творчества, в котором только и может реализовываться самотождественность Абсолюта. Это точка возвышенного безразличия, из которой познание исходит, но в которой не пребывает. Абсолютное не есть абсолютизированное. Абсолют диалектичен. Он – чередование тождества и внутреннего разделения, индифферентности и дифференцированности. Тождество Абсолюта всегда реализуется в двойственности, а двойственность – в тождестве.

Кроме того, Абсолют есть переход бытия и небытия. Абсолют – «место перестройки», качественное преобразование в процессе творчества. Абсолют бесконечно реализуется в творческом действии, без которого он неудовлетворен в себе. Поэтому можно сказать, что Абсолют не вполне  абсолютен, совершенен, а значит, и не тоджественен Богу. Совершенство Абсолюта возникает из его собственного несовершенства. Но это означает, что наоборот, несовершенство возникает из совершенства.

Прежде всего это касается человека и его свободы. Где все завершено, деятельность человека с его сознательным полаганием целей и свободой уже не нужна. Сам он, если не излишен в мире, то уж точно не необходим. Только в одном качестве человек может оказаться необходим: в качестве художника, творца, гения. Поэтому идея Абсолюта совершенно определенно выражает особую внутреннюю достоверность, особую «манеру жизни». В нем сосредотачивается концентрируется переживание эмпатически окрашенного единства бесконечного мира (из чего собственно и рождается романтический взгляд на мир). Речь идет о духовной целостности художественного толка и об особой внутренней достоверности человека такой духовной целостности – творце и художнике.

Специфика проявления этой духовности и достоверности определяется познанием, интеллектом. Противоборство в духе и человеке возникает вследствие того, что человек выходит из сферы абсолюта, не выдерживая роли художника-творца. Но даже пребывая в сфере Абсолюта, но лишь на уровне интеллектуального созерцания, а не на уровне высшей художественной достоверности, мысль все равно оказывается в противоречии. Либо критицизм, делающий абсолютное недостижимой целью, либо догматизм, утверждающий абсолютную достигнутость абсолюта.

Подлинно понимать абсолютное начало можно только как идеал. Идеал  – не абстракция, а реальность и воплощенность. Шлегель выразительно определил «Идеал одновременно идея и факт». На абсолютное как идеальное направлено не интеллектуальное, а творческое усилие. И в полной мере все это проявляется в художественном произведении. Именно оно -  художественное произведение – подлинное выражение трансцендентального субъекта, который очевидно является художником. В художественном произведении любое явление рассматривается в своей предельной прорисованности, а значит чистое, открывающей высший пункт его развитости, высшей его потенции.

Художественное произведение завершает  иерархию «произведений» нехудожественных. Философия и является единым знанием  об этой эволюции «произведений». «Чистые», главные предметы-произведения каждого  этапа единой философии обладают единой сутью. В натурфилософии – свет, в трансцендентальной философии – интеллектуальная интуиция (созерцание), в философии тождества – самосозерцание Абсолюта, в философии искусства (эстетического пантеизма) – творчество гения. «Высшая потенция самосозерцания… определяется как идея гениальности».

Гением в искусстве создается  высшая форма единства. И процесс  этого создания – единственный способ осмысления Абсолюта. Единство природы еще бессознательно. Именно поэтому оно удивительно прекрасно, но не может быть «ристалищем свободы». «Всякое растение является целиком тем, чем оно должно быть; свободное в нем необходимо, а необходимое свободно». Именно это совпадение является бессознательным. Свобода же в полном смысле может быть лишь при совпадении сознательного и бессознательного, различающихся между собой. Свобода – непреложный момент творчества, подразумевающий противоположность сознательной и бессознательной деятельности.

Необходимое для этого свойство только в произведении искусства. В  художественном произведении, и только в нем, допустима самоотдача и погружение в объект – прекрасную одухотворенную природу. Такая потеря свободы – лишь видимость потери, а в сущности это высшая реализация свободы. Художественное произведение - воплощенная свобода. Именно в нем свобода сознательной деятельности получает настолько полное завершение, что всякая видимость произвола исчезает. Противоположность объективного и субъективного скрывается, сознательное и бессознательное приводятся в гармонию.

Это происходит от того, что в основе художественной деятельности – гениальность. Гениальность есть то непостижимое, что стоит над сознательной и бессознательной деятельностью и в чем обе абсолютно совпадают. Абсолютная достоверность идеала – это достоверность гения. И наоборот, благодаря гению идеалы – не фантомы, не тени, а воплощения абсолюта. Мир, освященный гениальностью, - не эмпиричен, не абстрактен, а символичен. Он реальность значащая и обозначаемая. Абсолют как обобщающая сумма эмпирических данных примитивен; Абсолют как интеллектуальная конструкция чудовищен. Не случайно Шлегель говорил: «Произведениями, идеал которых не имеет для художника такой жизненной реальности как бы личность, как возлюбленная или друг, лучше бы оставаться ненаписанным».

Поэтому научное и натурфилософское знание перестает интересовать Шеллинга. Оно слишком гносеологично, специализированно, наджизненно. Оно негармонично, небытийственно. Действительно бытийственным знанием является только непосредственное знание, высшей формой которого и является искусство. Это знание, неразличающее бытие и познание. Это знание Абсолюта, в котором бытие и знание совпадают в величественном «безразличии». Для человека донаучный, поэтико-мифологический взгляд более приемлемая основа для воссоздания картины универсума, создающий подлинное единство природы и искусства.

Это, безусловно, ярко выраженная позиция  романтизма, афористично сформулированная Новалисом: «Моя возлюбленная есть сокровенное  подобие вселенной, а вселенная  есть распространенное подобие моей возлюбленной».

Поэтому искусство – не внешняя  область философии, из которой та может брать необходимые примеры или аналогии. Искусство – ее органон. Оно не иллюстрирует, а документирует философию. Подлинной философией является философия искусства. Искусство делает «трансцендентальную точку зрения общезначимой». Философия искусства выражает специфический вид тождества, где преодолевается противоположность теоретического и практически-нравственного, достигается состояние особого эстетического равновесия, гармонии природы и свободы, сознательной и бессознательной деятельности.

Реальность такого эстетического  тождества заключена в художественном гении. Только он способен на такую  интенсивность творчества, которая  обеспечивает возможность тождества. Суть философии искусства – в проникновении в таинство созерцания гения. Внешне это возможно через знакомство с произведениями, созданными гением. Это сторона философии искусства может даже быть систематизированной. И Шеллинг предлагает систему искусства, состоящую из двух рядов: идеального и реального. Реальный рад в искусстве – музыка, живопись, пластика. Идеальный – литературные жанры.