Немецкая философия

Сознание, возникнув, достигнет состояния рассудка, способности которого разделяются на две группы: одни осуществляют деятельность, другие – остановку, задержку, фиксацию. Одни создают мыслительный продукт, другие его являют сначала в виде ощущаемого, потом – созерцаемого, потом – рефлексивного. Закрепленный в рассудке образ становится понятием вещи, а сознание тем самым достигает самосознания и мышления.

Таким образом «Я» приобретает способность суждения. Эта способность не иллюзорна. Благодаря способности суждения «Я» становится чистым самосознанием и разумом. Оно осознает, наконец, что может определяться только самим собою. Таким образом первое основоположение наукоучения («Я есмь Я») становится действительным достоянием «Я», обретающего действительную свободу, в конце теоретического пути возвращающегося к его практическому началу.

В пространстве практического разума стремление неотделимо от свободы. Оно проходит в своем развитии различные этапы. Первоначально это стремление к объекту: влечение к удовлетворению чувственной потребности и влечение к власти над объектами. Затем – это влечение к рефлексии над своим исходным стремлением. И затем – на основе рефлексии – влечение к подчинению своих природных влечений собственной воле.

Это является реализацией  волевой способности стать господином своей собственной природы и природы вообще. Это будет освобождением от  конечности. И в этом стремлении «Абсолютное Я» совпадет с «Я» индивидуальным. Это даст возможность отдельному человеку освободиться от его конечности, и в этом же основа человеческой нравственности и ее перспектив.

Д) «Абсолютное Я» и природа. Основной ограничитель, о котором Фихте говорит, описывая механизм стремления, – это природа. Природа есть неистинная, отчужденная реальность. Она – концентрация «не-Я», а значит, своеобразная «изнанка» «Я». Природа – пассивное, безразличное, нейтральное состояние «Я». Все ее значение в том, что она необходима как препятствие, преодолевая которое «Я» реализует себя и осуществляет свои задачи.  Природа – «тренажер» для «Я». Вновь и вновь отталкиваясь от нее, «Я» воспитывает и познает себя как свободное, во многом чувственное, самодостаточное (и даже эгоистическое) начало.

Природа требуется «Я»  поскольку его сутью является стремление. «Я» бесконечно по своему стремлению, «но в понятии самого стремления содержится уже конечность, так как то, чему не оказывается сопротивления, не является стремлением». Природа – ограничитель, благодаря которому определяется конечность и бесконечность «Я». Без этого ограничителя и препятствия не было бы сознания и самосознания.

Если же посмотреть на природу  научно-теоретическим взглядом, как на особую внешнюю по отношению к человеку реальность, то оценка ее окажется скудной и скучной. Она – лишенная деятельностного начала физическая реальность, главным законом которой является закон инерции. Возможно, крестьянское начало Фихте не в последнюю очередь определяет то, что он смотрит на природу хозяйским глазом, и не склонен к возвышенным чувствам по поводу ее красот, творческой силы и божественности.

Вывод. Учение об «Абсолютном Я» Фихте – философия деятельности. Эта философия ищет основания и субстанциональность мира на его субъективном полюсе. Поэтому доводится до максимального логического завершения кантовская идея практического разума. «Вещь сама по себе» превращается в природу-препятствие, а Бог – в нравственный миропорядок, который устанавливается благодаря самополаганию бесконечного «Я», что открывает необозримые перспективы для человека.

3. Сущность  и назначение человека.

Наукоучение Фихте оказывается  предварением, основанием учения о всемогуществе и всеблагости человека, который должен превратить Землю и всю Вселенную из хаоса в космос. Он называет свою философию «изложением изначальной системы в человеке».⁴

А) Индивидуальное «Я» и  «Абсолютное Я». Если в «Наукоучении» «Абсолютное Я» лишь косвенно касается реального («из плоти и крови») человека, то в работах, посвященных собственно проблеме человека («Назначение человека», «Несколько лекций о назначении ученого», «О достоинстве человека» и др.) пропорция меняется на противоположную. «Абсолютное Я» – лишь вспомогательный образец, выработанный теоретическим разумом для понимания человека и его судьбы.

а) В этих работах Фихте  обожествляет человека. Но, говоря о  реальном живом человеке, он все  же имеет в виду не существо, наделенное массой индивидуальных несовершенств, а сверхчувственное начало в человеке, его нравственную волю, его дух. Человек в описании Фихте – существо вечно «беременное» Абсолютом. Только такой человек безоговорочно велик и достоин благоговения. Жизненная задача человека – «представлять в себе человечество во всей его полноте, настолько насколько это в [его] силах».⁵

Что может быть ручательством  за такую природу человека? Фихте  полагает, что это как раз и  будет его неустранимая незавершенность  и конечность. Человек также диалектичен, как «Абсолютное Я». Он также определяется стремлением, которое рождается из смятения и завершается полнотой Абсолюта. Изначальное смятение человека связано с тем, что перед ним стоит задача понимания себя самого, решая которую, человек оказывается перед необходимостью спасти себя от себя самого.

Человек все время разрешает неразрешимые дилеммы: «жить чувствами – жить интеллектом», «быть природным – быть независимым от природы», «быть самоуверенным – стыдиться своей самоуверенности» и т.п. Самое главное, перед человеком стоит неразрешимая проблема его свободы. «Свободен ли я и самостоятелен, или я сам по себе ничто, а существую только как проявление внешней, посторонней силы?»⁶ – спрашивает философ, и отвечает, что нельзя подтвердить и доказать ни того, ни другого.

Если нельзя доказать, то следует что-то признать для себя верным, а что-то – нет, а потом уже, может быть, найти и подтверждения своей вере. И Фихте с пафосом и восторгом отвергает позицию несвободы человека. «Система свободы удовлетворяет, противоположная же убивает и уничтожает мое сердце. Стоять холодным и мертвым и лишь смотреть на смену явлений, быть только зеркалом, послушно отражающим пролетающие мимо образы, – такое существование невыносимо для меня, я его отвергаю и проклинаю».⁷

б) Вера Фихте в человека не лишает его способности трезво видеть человеческое несовершенство. Человеку свойственна косность, злобность, безнравственность и т.п. В нем как чувственном существе природа утверждает свой закон инерции, который здесь становится своеобразным «законом привычки». В нем Фихте видит главный корень зла в человеке. «Любой человек, даже самый сильный и деятельный имеет свою рутину и всю жизнь должен с нею бороться… Даже правильность и упорядоченность жизни большинства людей есть не что иное, как эта склонность к покою и привычному».

Для того, чтобы реализовать  заложенную в нем потенцию свободы, человек должен преодолеть свойственное ему косное состояние. Это возможно, поскольку, во-первых, инерционный корень зла в человеке не составляет его природы, и, во-вторых, поскольку человек обладает свободной волей, опирающейся на веру, а не только на знания.

Фихте убежден, что все несовершенства и пороки людей преодолеваются в прогрессивном развитии человечества, поскольку «все индивиды заключаются в Едином великом Единстве чистого Духа».⁸ Он говорит, что очень многое в человеке, в мире людей вызывает негодование и возмущение. Но каждый человек может сказать: «Существует лишь одно, что я могу знать, именно то, что я должен делать, и я знаю это всегда безошибочно».⁹ Остальное человек не может знать в полном смысле слова, и это неважно, поскольку знание долга дает веру в «успехи разума и нравственности в царстве разумных существ».¹⁰

Эмоционально и пафосно  описав то, как человек одолеваем  самыми разнообразными формами духовного бессилия, Фихте говорит, что человеку не избежать «гармонического потрясения», когда он поймет, что может сказать: «Я знаю, что я нахожусь в мире высшей мудрости и благости, имеющей свой план и безошибочно его выполняющей; я пребываю в этом убеждении, и я счастлив».¹¹ Человек – орудие для достижения целей разума. В этом он несвободен и одновременно свободен, поскольку это дает ему возможность уважать и любить себя. Если человек может к себе так относится, то можно уже не размышлять над проблемой «свободен – несвободен».

в) В человеке собираются все «нити» мира, им объясняется мир, им он возвышается. Фихте создает почти гимн человеку. «Впервые через Я входит порядок и гармония в мертвую бесформенную массу. Единственно через человека распространяется господство правил вокруг него до границ его наблюдения, и насколько он продвигает дальше это последнее, тем самым продвигаются дальше порядок и гармония. Его наблюдение указывает в бесконечном многообразии каждому свое место, чтобы ничто не вытесняло другое, оно вносит единство в бесконечное разнообразие. Через него держатся вместе мировые тела и становятся единым организованным телом, через него вращаются светила по указанным им путям. …В Я лежит верное ручательство, что от него будут распространяться в бесконечность порядок и гармония там, где их еще нет, что одновременно с подвигающейся вперед культурой человека будет двигаться и культура вселенной. …Человек будет вносить порядок в хаос и план в общее разрушение, через него самое тление будет строить, и смерть будет приказывать к новой прекрасной жизни. …в его атмосфере воздух становится легче, климат мягче и природа проясняется в надежде превратиться через него в хранилище и хранительницу живых существ».¹²

Б) Нравственность и право– призвание и судьба человека. Такое отношение к человеку возможно для Фихте потому, что для него социальный и культурный прогресс – это нравственный прогресс. А нравственный прогресс человека – это закон мира и для мира.

а) Нравственное начало неистребимо  из человека, поскольку неотделимо от его существования. Как бы ни умалялся и ни деградировал человек, он не может не хотеть существовать, а существовать он может только в качестве человека, т.е. существа стремящегося к Абсолюту. То, что человек из любой степени уничижения вновь и вновь захочет подняться к человеческому облику, – главное «чудо» мира. Это чудо свершения человеком самого себя, что и является чудом нравственности. Поэтому человек «вечен через себя самого и собственной силой».¹³

Фихте пересматривает христианскую доктрину первородного греха. Человек рожден в свободе (а не в грехе), и это рождение в свободе, с которого только и может начаться «Наукоучение», есть нравственное чудо мира. В нем начало и исток всех прочих удивительных и чудесных вещей, порождаемых «Я». Человек по рождению – герой, и герой морали. И в глубине своего «Я» человек тождественен божественному началу мира.

Все это говорит о  том, что в своем самоосуществлении  человек должен рассчитывать только на себя, собственную самость, волю к свободе, а не на внешнюю данность (природу, историю, и др.). Поэтому моральная философия Фихте является жесткой, ригористичной (строго принципиальной). Это мораль духовного героизма.

б) Мощь и энергия становления  человека превращает весь внешний мир  в «не-Я», в помеху. Но есть один феномен мира, который невозможно рассматривать только как помеху, – это «Другое Я». Дилемма «Я» и «Не-Я» превращается в дилемму «Я» и «Другой» («Чужой»), суть которой заключается в том, что абсолютно свободная деятельность индивида неизбежно будет приходить в противоречие с такой же деятельностью другого индивида. Как могут жить вместе действительно свободные люди? Что может сделать в этом совместном бытии свободу действительно высшей ценностью? Законодательство или властитель, разум или общественное мнение, духовная потребность человека или своеволие привычки? 

Отвечая на эти и подобные вопросы, Фихте рассуждает, используя  основную методологическую схему «Наукоучения». Во-первых, существует диалектическое единство «Я» и «Другого». «Человек (как все конечные существа вообще) только среди людей становится человеком, …и так как он не может быть ничем другим, кроме как человеком, …то из этого следует, что если вообще должны быть люди, то должны быть многие».

Во-вторых, стремление, свойственное «Абсолютному Я», заменяется на «побуждение», свойственное реальному субъекту, при этом сохраняется принцип свободной деятельности.

Побуждение – это призыв субъекта к свободной деятельности.  Очевидно, что такой призыв не может исходить от природного объекта, а только от другого субъекта, т.е. от «Другого», а точнее от неизбывной соотнесенности человека и другим человеком. Поэтому Фихте приходит к следующей идее: условием самосознания конкретного эмпирического индивида может быть только наличие других разумных и свободно действующих существ. Только призванный стать свободным человек может стать таковым. Призванный стать свободным – значит воспитанный к свободе в среде людей. «Без другого Я мое собственное Я не может стать свободным, ибо свобода присуща человеку не о  природы, а есть продукт общества и культуры».

в) При этом в общении  реальных живых людей их самосознание строится не столько на познании, сколько  на «признании». Другого мы не познаем, а признаем, т.е. не просто фиксируем его наличие в виде некоторого внешнего предмета, но наделяем его правом жизни и свободы, познаем как то, что обладает этим правом.

В самом общем виде мы признаем другого: 1. как причину своего самоопределения к свободе и, одновременно 2. как совершенно свободного индивида, которого мы не имеем права считать средством своего собственного самоутверждения. В первом случае отношения «Я» и «Другой» составляют область права, во втором – область нравственности.

Признание другого осуществляется специфическим путем. Оно проходит рефлексивно-психологический, моральный  и социально-политический этапы. Эти этапы образуют единство, поскольку являются различными уровнями преодоления эгоизма «Я».