Немецкая философия

Ранний Кант как само собой разумеющееся и естественно возможное принимает  представление о разуме как о процессе ясного и доказательного восхождения опыта и наблюдения к теоретическому знанию, характерному для всего Нового времени. Но одновременно его начинают интересовать особенные и скрытые характеристики процесса познания, даже такие неординарные как явления духовидения.

В работе «Грезы духовидца, подкрепленные  грезами метафизика», посвященной  модному в то время шведскому ясновидцу и мистику Сведенборгу, можно отыскать набросок к будущим представлениям и методологическим настроениям зрелой кантовской гносеологии.

В качестве исходных точек анализа  взглядов Сведенборга он называет две: внешние его собственному расположению и интересу официальные просьбы и четкое осознание своей изначально скептической позиции к предмету размышления. В такой ситуации, по мнению Канта, возможна только одна форма действия: выдержанная и терпеливая объективность, абстрагирование от собственной позиции и аккуратное следствие за выразителем представителем другой.

 Это еще одна позиция, которая  сохранится во всей Кантовской  философии. Он всегда будет  считать такой подход обязательным  условием понимания любого явления  и единственным основанием для вынесения суждения. Само же суждение может быть и совершенно негативным, но при этом оно будет ответственно негативным.

Проведя тщательный анализ и описание взглядов ясновидца, философ говорит: «Представим себе, что вследствие повреждения мозга, движение в нервах происходят по таким направлениям, которые скрещиваются вне мозга, тогда соответственно с этим, образуется мнимый фокус от мыслящего субъекта и образ, бывший плодом простого воображения, представляется как предмет внешних чувств. Поэтому я не посетую на читателя, если он вместо того, чтобы относиться к духовидцам как к полугражданам того света, взглянет на них просто как на кандидатов в госпиталь… Было время, когда чародеев сжигали, теперь достаточно будет очищать их. Я полагаю, что причина расстройств, скрывается, не так глубоко, как думают. Если во внутренностях свирепствует ипохондрический ветер, он может принять одно из двух направлений: либо вверх – тогда получаются явления духовидения, либо вниз – тогда выходит нечто иное».

в). В русле таких интонаций (критических и одновременно слегка любопытствующих) по отношению к необычным явлениям и параявлениям мыслительной деятельности человека начинает формироваться новое нетрадиционное понимание процессов познания. В 1768 году Кант пишет работу «О первом основании различения областей в пространстве». (Областями он называет взаимные отношения положения вещей). Здесь он задается вопросом: «Что такое пространство и чем обуславливаются его свойства?», поскольку начинает сомневаться, что те наглядные представления, которые дает геометрия, могут быть очевидным доказательством того, что абсолютное пространство имеет реальность независимо от существования всякой материи и человеческого сознания.

Кант приходит к неожиданной  мысли, что пространство может не иметь «своей собственной реальности», а быть «формой нашей чувствительности». И дает простой пример: написав дважды на бумаге слово «человек», мы сможем различать их только по местоположению, характеристикам «справа» и «слева». Но эти характеристики привнесены в данный объект человеком. Ведь если бы свойства объектов зависели исключительно от взаимных отношений между частями объектов, мы не могли бы различать два предмета, отличающиеся между собой лишь тем, что один поставлен «справа», а другой – «слева».

Поэтому Кант делает вывод, что хотя пространство и объективно само по себе, но его фундаментальные характеристики и, прежде всего трехмерность, определяются строением нашего тела и особенностями нашего восприятия. Постепенно возникает более широкое убеждение о том, что в науке и, тем более, философии (метафизике – науке о предельном и абсолютном), предметы размышления всегда даны в границах человеческого разума. Поэтому любому пониманию мира должна предшествовать теория познания, критический разбор познания, который как пограничная на страже следит за тем, чтобы не нарушались границы познаваемого, что происходит слишком часто и составляет главную беду чистого разума.

Причем, чем более сложным и  абсолютным является предмет нашей  мысли, тем более он определяется для нас особенностями нашей познавательной способности. Для нормального человеческого знания способ организации самого знания нельзя «вынести за скобки» объективного образа предмета.

Вывод. Раннее творчество Канта является фундаментом его последующей мысли. Здесь закладываются идеи и стиль его критической философии. Критика, по Канту, – не низвержение, а заинтересованный и поддерживающий анализ. Поэтому его работу «Критика чистого разума» можно считать выражением методического организованного критического анализа разума, направленного на самого себя, с целью утверждения границ своей бесспорности. Г. Гадамер говорил, что «Критика чистого разума» - это «критика способности человека добывать познания из понятий как таковых».

2. Учение Канта о  разуме.

Кантовская философия – первая попытка теоретического самосознания разума. В этом качестве разум может быть предметом лишь философии, причем в ее особой критической форме. И наиболее важные идеи, на основе которых исследуется разум, берутся из него самого, а не из той или иной системы научного знания. К таким идеям у Канта относятся: идея априоризма – доопытного знания; идея трансцендентальности – внеопытного знания; идея трансцендентности – сверхопытного знания; идея феноменального и ноуменального знания – вещь сама по себе и явление; идея продуктивной способности воображения; идея о сложной структуре мыслительной способности человека, условно представленной тремя уровнями: чувствительностью, рассудком и разумом.

А). Чувственность  и рассудок как уровни познавательной способности. Структура кантовской гносеологии формируется двумя работами: «Критика чистого разума» и «Пролегоменими ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука». (Вторая является попыткой сжатого и обозримого изложения содержания первой).

б). Эта структура строится естественно  и последовательно. Исходить нужно  из самого очевидного. В самой мыслительной способности – это знание, выраженное в обоснованном суждении. Поэтому Кант обращается к сущности суждений и к традиционной логике. Он вводит новое различение суждений на аналитические и синтетические. Первые не дают приращения нового знания, а лишь перестраивают известную информацию («Сегодня на улице температура такая-то»). Вторые дают приращение нового знания («5+7=12»).

Эти-то суждения и имеют наиболее высокий познавательный статус. Они составляют основу чистой теоретической науки: чистого теоретического естествознания, чистой математики и чистой метафизики. Если мы поймем, как возможны такие суждения, то поймем, как возможны чистые теоретические науки. А, поняв это, мы сможем понять, как возможен чистый разум. Значит, через природу синтетических суждений мы придем к природе разума и сможем обозначить его возможности и границы.

в). Главным же в понимании природы  синтетических суждений является понимание самой способности к образованию таких понятий, к их синтезированию. Эту способность Кант считает самой действительной силой познания и называет ее рассудком. Он определяет его так: «Рассудок есть способность самостоятельно производить представления».

Именно в этом смысле рассудок равен уму, и противостоит глупости. «Отсутствие способности суждения есть собственно то, что называют глупостью, и против этого нет лекарства. Тупой или ограниченный ум, которому недостает лишь надлежащей силы рассудка и собственных понятий, может обучением достигнуть даже учености. Но так как в таких случаях подобным людям недостает способности суждения… то нередко можно встретить весьма ученых мужей, которые, применяя свою науку, на каждом шагу обнаруживают этот непоправимый недостаток».

Если рассудок – способность  самостоятельно производить представления, то чувственность и разум – не совсем самостоятельны, а соотнесены: первый – с опытом, а второй – с тем, что за его пределами. Поэтому они определяются через рассудок, имеют в нем для себя образец. Рассудок есть собственно мыслительная способность. Тогда чувственность – способность созерцательная (недостаточно самостоятельная), а разум – способность умопостигающая (избыточно самостоятельная).

Все они вместе образуют сознающую способность человека. Рассудок – энергетическая база этой способности. Самые ее главные формы – формы знания, производятся рассудком. Поэтому он может мыслить в определенной независимости от чувственности и разума.

По Канту, это подтверждается тем, что рассудок наиболее важные свои познания создает сам, до непосредственного опыта. Это самостоятельность рассудка и есть собственно априорность (доопытность). Рассудок в этом качестве Кант называет трансцендентальным единством апперцепции (апперцепция – восприятие, обусловленное предыдущим опытом). Такое единство есть «объединение восприятий за границами опыта». Более всего данная способность рассудка проявляется в суждениях всеобщности («Все тела протяженны»). Наиболее важными типами всеобщностей, которыми оперирует рассудок, являются категории. Они есть априорные формы рассудка.

Способность категориально  мыслить определяет нормальное функционирование чувственности и разума, и дает возможность объяснить их. И без самостоятельности рассудка невозможны были бы ни человеческая чувственность, ни разум.

г). Рассудок – не простое обобщение  чувственности, абстрагирование от нее, а необычный способ ее переработки, имеющий внечувственную природу. Механизм соотношения чувственности и рассудка необычен. Чувственность имеет свои априорные формы и никогда не может быть только ощущением. Кант считал важнейшим своим открытием, собственно «коперниканским переворотом» в философии то, что чувства тоже «мыслят априори».

Чувственность определяется через  понятие восприятия. Она всегда целостность, некий шаблон-восприятия, который есть у человека не как понятие, а как созерцание или образ-образец. Человек воспринимает мир не в отдельных ощущениях, а в целостных психофизических, телесно-эмоциональных «фразах».

Это происходит оттого, что наиболее фундаментальные условия восприятия: пространство и время, – являются априорными, данными человеку до реального опыта, формами чувственного многообразия (они оформляют силу этого многообразия). Благодаря им, ощущения не хаотичны, а организованы. Они организуются в пределе в гармонию и красоту, поэтому чувства существа, именуемого человеком, в пределе – чувства художника. Чувства человека всегда эстетически «воспитанные» ощущения. Эстетика – это этика в области чувств. Быть изначально так «воспитанным» пространством и временем – в природе наших чувств. Не случайно «Критика чистого разума» начинается с «Трансцендентальной эстетики».

Чувства – совсем не только материал для рассудка, а рассудок – совсем не только обобщение чувств. Они «сотрудничают» в деле постижения мира и поэтому имеют одинаковый механизм – априорность. Можно сказать, что чувства и рассудок едины как две ипостаси одной и той же способности сознания. Каждая из ипостасей необходима, т.к. рассудок без чувственности окажется голой способностью организовывать беспредметность (схоластикой), а чувственность без рассудка – хаосом досознательной раздражимости, мраком, реакций безмыслия.

Б). Новаторство  кантовской философии в понимании  разума. Такой анализ приводит Канта к главным выводам его гносеологии.

а). Окружающий мир не дан человеку непосредственно, без учета особенностей нашей познавательной способности. Мир – «вещь сама по себе» (до конца нам никогда не открывающаяся). В этом качестве он провоцирует, инициирует наши чувства. Но знать его мы можем только как явления, как то, что явлено нам нашей сознающей способностью, в априорных формах этой способности: пространстве, времени, категориях.

Т.е. человек, приступающий к процессу познания не находится с состоянии гносеологической «невинности», он – не «tabula rasa», а обладающая уже сложившимися познавательными формами самостоятельная деятельность. Его мысль – не пассивное зеркало природы, а своеобразная «сеть», которую он набрасывает на окружающий мир, и в ячейках которой получает «мозаику», рассказывающую ему об окружающем мире. Поэтому человек постигает мир в меру своей подготовленности и развития своей понятийной способности. Знания никогда не начинаются с нуля, а всегда с предшествующего знания.

Какой источник может быть у такой прогрессии знаний? Пытаясь ответить на этот вопрос, Кант приходит к идее продуктивной способности воображения. Иногда он говорит сильнее – «произвол воображения». Сущность рассудка как главной мыслительной способности – продуцировать, синтезировать мысль, которая, как луч высвечивает тот или иной фрагмент действительности.

Мысль всегда активна  и творчески включена. Но механизм ее действия схематичен. «Луч» мысли – не монотонное безразличное освещение, а пульсирующее, обрисовывающее высвечивание, оперирование «схемой-понятием» (объект-гипотезой). Мысль – всегда организованное рациональное творчество, в основе которого лежат «чувства» возвышенного и прекрасного.

Свой коперниканский переворот  в философии Кант как раз и  связывал с идеей о том, что наше познание есть конструктивная деятельность на всех уровнях сознания и знания, вершиной которых является «схема-понятие». В определенном смысле мы можем сказать, что познаем то, что сами создаем. Наше знание определяется не только и не столько познаваемой субстанцией, сколько спецификой познающего начала, человеческой мыслительности. Познание есть конструкция, а не интуиция, и не отражение, хотя соотнесено с ним, как со своими границами. Человек сам конструирует мир, но не как самовольный индивид, а как разумный представитель рода.

Тайну этой конструктивной деятельности, уходящей в продуктивную способность  воображения, Кант считает едва ли не разгадываемой и потому обладающей трансцендентальной природой. Эта трансцендентальная суть раскрывается в полной мере не рассудком, а разумом.