Российско-амеерикаские отношение в конце XX столетия

Не все были согласны с такой оценкой сложившейся ситуации. Так, политолог С.В.Соколов отмечал, что интеграция России и НАТО целесообразна для обеих сторон. С одной стороны, сохранение полной самостоятельности России и НАТО будет мешать объединению Европы в одном цивилизационном пространстве, а значит и стабильности в мире.         С другой стороны, цивилизационная европейская самобытность России не допускает ее вхождения в НАТО. Данное обстоятельство будет благоприятствовать сохранению цивилизационной самобытности России внутри Европы и усилению в ней национально-патриотических настроений и тенденций. По мнению С.В.Соколова, главная идея Основополагающего акта состояла в том, что «Россия и НАТО не рассматривают друг друга как противники» и, что «общей целью России и НАТО является преодоление остатков прежней конфронтации и соперничества и укрепления взаимного доверия и сотрудничества».

Признание факта расширения НАТО, желание закрепить позиции в новой системе безопасности, по мнению С.В.Соколова и отдельных либеральных политологов, предполагало, что Россия отойдет от роли сверхдержавы, перестанет быть центром около сверхдержавного мира, состоящего из других стран, и станет частью демократического европейского мира во главе с США. Это означает, что Россия отказывается быть центром притяжения Евразийского союза, предложенного Н.А.Назарбаевым, а Украина, Беларусь и другие постсоветские страны должны встать на путь вхождения в объединенную Европу, только при условии учета интересов России, отказа Запада от привычки рассматривать ее в качестве агрессивной державы. В противном случае, для России остается один путь -- стать ядром Европейско-Азиатского Союза (ЕАС), что предполагает поддержку со стороны Китая и отвечает концепции многополюсного мира, согласно которой Россия будет одним из его полюсов вместе с другими мировыми державами.⁴⁹

Оформление отношений России и Североатлантического альянса не было ни победой, ни неудачей российской дипломатии. Это было признанием Россией факта расширения блока, невозможности остановить этот процесс, необходимости поиска вы хода из ситуации с минимальными потерями. России также пришлось признать тот факт, что происходила модификация существовавшей системы международной безопасности по американской модели. Было очевидно, что время упреков и критики прошло, наступил период принятия решений и выработки стратегии на XXI век. Была высказана мысль, что расширение НАТО -- это своего рода игра, за которой стоят более глубокие процессы: объединение континентальной Европы, перегруппировка сил внутри западного сообщества, формирование многополюсного мира.

Один из выводов, который сделали российские аналитики в 1997 году, состоял в следующем: происходящие в мире процессы оставляют России достаточно широкое поле для внешнеполитического маневра. Основополагающий акт проблему исторического единства России и Запада не снимает. Этот шанс может быть реализован, если Запад не будет стремиться решить свои проблемы за счет России. У России имеются возможности для реализации внешней и военной политики.

Главная задача -- реализовывать их в соответствии с интересами России, в которые, по определению российских политологов, входит следующее: целостность и стабильность государства, продолжение реформ, обеспечение безопасности российских границ, способность отражения внешних угроз и агрессий, необходимость развивать конструктивные отношения на Западе и на Востоке, отдавая приоритет странам СНГ, Европе, отдельным странам АТР (Китай, Индия, Япония) и Ближнего Востока (Иран) и сохраняя неконфронтационными отношения с США. Что касается НАТО, то в качестве наиболее приемлемого варианта предлагалось, используя «парижские наработки», наращивать сотрудничество с НАТО, отстаивая национальные интересы, увеличивая возможности влиять на европейские и международные процессы, трансформировать НАТО на выгодных России условиях и создавать предпосылки для вступления России в обновленную евроатлантическую организацию.⁵⁰

Большинство российских политологов, независимо от их отношения к США и НАТО, считали, что конфронтация с Западом неприемлема для России, что необходимо искать пути взаимодействия в неблагоприятных для страны условиях.

Глава II Трансформация Российско-Американских отношений

2.1 Российско-Американские отношения и Европа

В США оценка статуса и роли России в мире формулировалась с учетом нескольких факторов, в том числе: исторически сложившейся внешнеполитической идеологии США, результатов эпохи биполярного сосуществования, политики СССР в 1985--1991 гг., деятельности Российской Федерации.

В последний год правления Дж.Буша-старшего изменение курса в отношении России было не столь заметно, так как важные стратегические документы, в которых излагались основы будущей американской политики, оставались секретными. 1 февраля 1992 года была подписана Кэмп-Дэвидская декларация Президента Буша и Президента Ельцина о новых отношениях, в которой говорилось, что Россия и США не рассматривают друг друга в качестве потенциальных противников, а их отношения «характеризуются дружбой и партнерством»⁵¹.

В одном из секретных документов администрации -- «Рекомендации для оборонного планирования», разработанном в 1992 году, -- содержались некоторые положения, которые должны были определять политику США после окончания холодной войны. В нем отмечалось, что США должны употребить свое положение признанного гегемона для укрепления нового мирового порядка с тем, чтобы не позволить какому-либо государству в Западной Европе, Восточной Азии, на постсоветском пространстве или в Юго-Восточной Азии подняться до положения регионального лидера, способного контролировать регион, где у Америки и ее союзников есть интересы, либо приблизиться к статусу глобальной державы и стать геополитическим оппонентом США, поставить под сомнение американское лидерство, внести изменения в установившийся международный политический и экономический порядок⁵².

Подчеркивалась важность осуществления контроля над событиями в России, чтобы не позволить ей «вариться в собственном соку», так как она по-прежнему оставалась второй ядерной сверхдержавой. Отмечалось, что новая Россия совсем необязательно будет враждебной Соединенным Штатам, однако при планировании российской политики предлагалось принимать во внимание, что нет твердой гарантии того, что Украина, Беларусь и Казахстан вернут все ядерное оружие в Россию, поэтому угроза возможной нестабильности и хаоса на постсоветском пространстве при сохранении нескольких ядерных арсеналов должна рассматриваться с достаточной долей вероятности; нельзя с полной уверенностью утверждать, что на территории Евразии будут развиваться стабильные государства с рыночной экономикой. Более вероятным представляется возрождение автократического Российского государства со значительной военной мощью и недоброжелательного по отношению к соседним странам; следует проявлять сдержанность в оказании экономической помощи и политической поддержки отдельным политическим лидерам, включая президента России; надо устраниться от выполнения роли арбитра в отношениях между Российской Федерацией, Украиной и странами Центральной Азии. Для создания условий стабилизации Европы и нейтрализации возможного роста агрессивности России, проводить политику вовлечения западных республик бывшего СССР в европейские политические институты и структуры безопасности. Не следует отказываться от возможности создания новой панъевропейской организации.

В 1992 году в заявлениях отдельных политологов прозвучала мысль о том, что партнерство США с Россией возможно только при выполнении ею ряда конкретных условий. З.Бжезинский одним из первых высказался по поводу российско-американского партнерства. Воздав дань историческому наследию президента Трумэна за то, что тот начал осуществлять победоносную стратегию, приведшую к утверждению Соединенных Штатов в качестве мирового лидера, он заявил о необходимости оказать определяющее влияние на развитие международных отношений в переходный период.

В отношении России З.Бжезинский предложил отказаться от оказания ей помощи в осуществлении социального и экономического преобразования. Политолог считал, что главными задачами политики США должны быть, во-первых, обеспечение становления по-настоящему постимперской России, которая сможет занять подобающее место в концерте передовых демократических государств; и, во-вторых, консолидация и стабилизация постсоветских государств с тем, чтобы создать благоприятный геополитический контекст для трансформации России в постимперское государство⁵³.

Советолог, предсказавший распад СССР и его последствия, предлагал Западу предоставить России достойную альтернативу ее историческому имперскому статусу, а именно: партнерство с Западом, роль одного из основных игроков в концерте европейских государств; роль одного из основных партнеров Америки в решении мировых проблем, при условии, что Россия откажется от имперских притязаний на постсоветском пространстве, прежде всего в западных республиках бывшего СССР.

В качестве первых шагов для вовлечения России и других новых независимых государств в европейские дела З.Бжезинский рекомендовал образовать Черноморско-Балтийскую зону, в которую вошли бы страны Центральной Европы, Россия, Украина, страны Балтии, Беларусь, и поддержать строительство национальных государств на постсоветском пространстве, прежде всего на Украине. Политолог отмечал, что столь стремительный крах коммунизма застал врасплох Запад, который не был надлежащим образом подготовлен к осуществлению сложной задачи преобразования государств советского типа, поэтому Западу пришлось предпринять поспешные шаги, основанные на импровизации, и они требовали корректировки⁵⁴.

По мнению З.Бжезинского особого внимания американского руководства при планировании политики в отношении России заслуживали следующие моменты:

1. наивность надежд обеих сторон, основанных на том, что посткоммунистические государства ожидали получить широкомасштабную помощь от Запада в виде нового «плана Маршалла», а США и другие ведущие западные страны неверно оценили перспективы и масштабы реформ, системные сложности трансформации, размах сопротивления со стороны номенклатуры, сроки реформирования;

2. многоступенчатость процесса преобразований, когда успех каждой последующей фазы зависит от успеха и результатов предыдущей;

3. необходимость учитывать то, что успешное завершение политического преобразования создаст прочную базу для экономических реформ;

4. успех преобразований определяется совокупностью объективных и субъективных факторов.

Идея партнерства с Россией в американской трактовке изначально существенно отличалась от российского варианта «равноправного партнерства» с Западом. Главное отличие состояло в том, что, во-первых, США не рассматривали Российскую Федерацию в качестве равноправного партнера в преобразования мирового порядка и, во-вторых, считали партнерство возможным только при условии, что Россия успешно завершит демократические реформы и будет выполнять условия Запада. Двустороннее партнерство в американской трактовке также предполагало непротиводействие со стороны России любым действиям США.

Отказ Российской Федерации от имперской политики имел весьма широкое толкование в США, при котором любые активные и независимые действия России в любом регионе, прежде всего, в постсоветских странах, рассматривались как «экспансионистские», направленные на восстановление «советской империи».

Следует признать, что идея равноправного партнерства, зародившаяся в периоды «разрядок» в советско-американских отношениях в годы холодной войны и в значительной степени обусловленная военным паритетом двух сверхдержав, стала носить декларативный характер на завершающем этапе биполярной эпохи. Участие СССР и США в решении международных проблем в 1985--1991 гг. не было равноправным -- участие Советского Союза выражалось в добровольных уступках Западу, в отступлении и просьбах о помощи, поэтому Российская Федерация унаследовала вариант неравноправного партнерства, сложившийся в советско-американских отношениях. Однако российские лидеры полагали, что с «уходом» СССР будет отброшена и существовавшая модель партнерства. Они также без всяких оснований посчитали, что США откажутся от реализации глобальной стратегии и от позиции мирового лидера ради равноправного партнерства с Россией, которая была слабее СССР, и будущее которой представлялось весьма неопределенным.

В 1992--1993 гг. З.Бжезинский предложил классификацию субъектов мирового сообщества, построенную на оценке потенциала адептов благотворного американского влияния. В первую группу попали развитые страны Запада, традиционные попутчики США в осуществлении их планов; во вторую -- наиболее развитые страны Центральной и Восточной Европы, готовые воспринять американские демократические ценности и оказывать поддержку США в осуществлении политики руководства мировым развитием в XXI веке, не претендуя на самостоятельную, независимую от Соединенных Штатов роль, в которых позитивные изменения или носят необратимый характер (Польша, Венгрия, Чехия, Словения, Эстония), или в них осуществлены позитивные преобразования, но они остаются политически и экономически уязвимыми (Словакия, Хорватия, Болгария, Румыния, Литва, Латвия, Кыргызстан, Туркменистан); в третью -- ряд европейских и постсоветских государств, чье будущее представлялось неопределенным в ближайшие десять или более лет, т.е. они могут пойти в любом направлении -- навстречу США и против них (Россия, Украина, Беларусь, Грузия, Армения, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан); в четвертую -- слабые, «несостоявшиеся» государства (failed states), которые при определенных обстоятельствах могли представлять опасность для международного развития (Сербия, Македония, Албания, Босния, Молдова, Таджикистан).

России, хотя и включенной в третью категорию государств, было отведено особое место в американской политике, так как она не была согласна с предлагавшейся Соединенными Штатами моделью развития мирового сообщества и сохраняла возможности (пусть и ограниченные) для оказания противодействия политике США. Сторонники стратегии «жесткой» гегемонии США предлагали не просто игнорировать Россию, а проводить политику таким образом, чтобы воспрепятствовать возможности маневра для нее в Евразии, которая была объявлена З.Бжезинским основным объектом глобальной политики США.

Уже в 1992 году идейная основа политики США в отношении России и новых независимых государств, образовавшихся на территории бывшего СССР, была в общих чертах ясна. Также было определено место России в политике США, поэтому последовавшие со стороны российских политиков удивление и даже негодование в связи с американскими действиями (объявление о расширении НАТО, малый объем финансовой помощи, политика в странах СНГ и т.д.) были не совсем обоснованными и, главное, непонятными для руководства США, считавшего, что определенное взаимопонимание на политическом и элитном уровнях было достигнуто.

В 1993--1994 гг. в силу того, что не была до конца сформулирована внешнеполитическая стратегия администрации Клинтона, заметное влияние на отношения с Российской Федерацией оказывал умеренный либеральный подход. Его сторонники считали, что следовало избегать крайних оценок и подходов, не делать ставку на отдельных политических лидеров, поддерживать преобразования в стране и не ожидать быстрого успеха реформ. Специалисты по России отмечали, что ее трансформация -- дело нескольких поколений и США и Запад должны воспользоваться исторической возможностью помочь ей стать демократической, неагрессивной, капиталистической. Любопытно, что за сбалансированный подход к России выступили и отдельные консервативные историки и политологи, до этого резко критиковавшие реформы в СССР. Так, известный советолог Р.Пайпс заявил о том, что не следует вмешиваться в события в России и пытаться диктовать ей модель преобразования, что необходимо признать ее право на свой путь развития.