Человеческий капитал современного российского села

 

 

 

 

Человеческий  капитал современного российского  села.

 

 

 

 

Рецензент:

академик  Голенкова  З.Т.

 

Научный редактор:

профессор Хагуров А.А.

 

Человеческий  капитал современного российского  села.

 

 

В монографии рассматриваются  основные подходы к теории человеческого капитала. Исследуются состав и структура человеческого капитала. Особое внимание уделяется методологическим основам изучения человеческого капитала, в т. ч. социокультурному проектированию человеческого капитала на селе. Приведены результаты конкретного социологического исследования, проведенного лабораторией «Крестьяноведения и социологических исследований КГАУ и ИС РАН» в 2005 году.

Предназначена студентам  и преподавателям, аспирантам, работникам научных учреждений и аппарата управления, всем, кто интересуется новыми подходами в рассмотрении формирования, развития и реализации человеческого капитала на селе.

 

 

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ:

	Введение			5
I.	Теоретико - методологические аспекты изучения человеческого  капитала.			10
	1.1 Атрибутивный подход к изучению человеческого капитала			18
	1.2. Генетико – исторический  подход к изучению человеческого  капитала.			24
	1.3. Воспроизводственный  подход.			26
	1.4. Функционально – целевой подход к изучению человеческого капитала.			36
	1.4. 1. Корпоративная культура как источник человеческого капитала			40
	1.5. Социокультурное проектирование человеческого капитала.			45
	1.5.1.Социокультурное проектирование  взаимодействия власти, бизнеса  и человеческого капитала на  селе			60
II.	Особенности человеческого капитала современного села.			68
	II.1.	Социальное и экономическое  положение современного села.		68
		II. 1. 1.	Социальное положение  современного села	68
		II. 1. 2.	Экономическое положение  современного села.	75
		II. 1. 3.	Практические решения  и результаты.	80
	II. 2	Конкретно – социологические исследования совокупности формирования и реализации человеческого капитала на селе.		85
		Человеческий капитал  на селе (по материалам социологического исследования).		85
		Девальвация человеческого  капитала в рамках образовательного процесса (на материалах исследований неформальных отношений в государственном ВУЗе).		110
		Бизнес и региональная власть: поиск оптимальных моделей  взаимодействия в развитии человеческого  капитала.		117
		Этничность как социальный ресурс: на примере русского населения Краснодарского края.		125
		Человеческий капитал  в контексте ценностных ориентаций сельских жителей Краснодарского края (по материалам социологических исследований).		133
		Реализация человеческого  капитала в новых видах деятельности на селе – предпринимательстве и фермерстве (на примере Республики Адыгея).		145
		Гендерные особенности  формирования, реализации и сохранения человеческого капитала (на примере  Республики Адыгея).		158
	Вместо заключения: Человеческий капитал как основа устойчивого социально – экономического развития России.			164
	Человеческий капитал: словарь терминов			168
	Библиография			180
	Приложения			187
	Сведения об авторах.			208

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

Актуальность  темы исследования определяется необходимостью нового взгляда на человека и человеческую жизнь как главные достояния российского общества и один из важнейших факторов достижения экономического прогресса. Для России, делающей первые шаги в становлении рыночной экономики, важно осознать ключевую роль человеческого капитала. Гигантский по своему значению и социальному смыслу переход страны к новой стадии развития, имеет крупное общецивилизационное содержание, что является началом переосмысления российской реальности, а в некоторой степени и прогнозированию её будущего. Кроме того, явно виден кризис во всех сферах жизнедеятельности человека: экономической, политической, культурной.

Российская экономика идет по пути развития за счет сырьевых источников. Использование сырьевого потенциала для смягчения кризисной ситуации, увеличения масштабов инвестиций, оплаты валютных долгов необходимо, но не является главным средством решения социально-экономических проблем. Возможности эксплуатации сырьевых источников не бесконечны. Единственный ресурс, возможности разумного использования которого практически безграничны - производительные способности людей. Человеческий капитал предстает как наиболее ценный производительный ресурс по сравнению с капиталом материальным.

В нашей стране к началу экономической трансформации был накоплен значительный научно-технический, образовательный, квалификационный потенциал¹. Кризисные явления, противоречивость осуществляемых экономических преобразований привели к его обесцениванию, поскольку последний создавался для социалистического, планового хозяйства, а, следовательно, по его меркам. При переходе к рынку человеческий капитал, сформированный в условиях административно-командной экономики, оказался в особо уязвимом положении.

Экономические реформы начались без предварительной оценки их воздействия на человеческий потенциал, без включения необходимых социальных амортизаторов, без выявления допустимых границ ухудшения человеческого капитала страны и тем самым резко понизили дореформенный уровень жизни, негативно отразились на степени трудовой и социальной активности. Сократились возможности как частного, так и государственного сектора инвестировать развитие производительных способностей населения. Недоиспользование, разрушение накопленного человеческого капитала, отсутствие новых направлений его развития создают серьезные опасения в том, что российская экономика может утратить один главный источник экономического прогресса.

Таким образом, практика побуждает переоценивать и корректировать многие прежние подходы к формированию человеческого потенциала, своевременно реагировать на новые проблемы, возникающие в ходе социально-экономических преобразований. Решение практических вопросов невозможно без разработки научно-обоснованной концепции развития и сохранения человеческого капитала. В рамках этой концепции важно, прежде всего, исследовать базу, глубинную основу его воспроизводства и сохранения.

Исходной предпосылкой построения концептуальной модели исследования, должно быть представление о нем не только как  о предельной абстракции, но и как о вполне определенном социокультурном образовании, рождающемся в бытии и содержащем его в себе.

Исходной посылкой социокультургерменевтики как аналитики смысла является признание, что человек живет в пространстве смыслополагания, и принадлежность к целостному смысловому пространству объединяет повседневную жизнь отдельного человека и историческую практику, интеллектуальную рефлексию и бессознательную память социального коллектива в сплошной континуум культуры².

В западноевропейской культуре факт существования человеческого  сознания ставится в прямую зависимость от необходимости построить картину мира, т. е. от познавательной деятельности субъекта, которая инициирована стремлением к пониманию³.

Значение смысла и осмысление значения – процессы, теснейшим образом связанные с деятельностью субъекта: первый предполагает задержать осуществление программы действия, мысленно спланировав ее, второй, наоборот – запустить программу действия или начать искать новый смысл, при этом и тот и другой не осуществляется лишь внутри самого сознания и исключительно его силами, но воплощаются в предметной деятельности, переходя в реальность⁴.

Однако вектор культурной преемственности направлен не только в трансценденцию, но и в область архетипического (онто – и филогенеза).

Архитектоника человеческого  капитала включает в себя следующие  сферы: знания, человеческие переживания (эмоции), предметно – практическая деятельность (имеющая как внешне-семиотическое  выражение, так и внутренне смысловое содержание); представления, культурные символы и знаки. Поэтому нас интересует модель, которая в наибольшей степени учитывает содержательную сторону человеческого капитала. В исследовании используются такие концепты, как  социальный капитал, культурный капитал, символический капитал, социокультурная среда, образовательная среда, социокультурная образовательная среда и т. п.

В соответствии с реляционной  теорией «пространство человека»  рассматривается как система  отношений, образуемых взаимодействующими материальными объектами. Под антропогенным пространством» понимается поле, образуемое взаимодействием человека и продуктов его деятельности⁵.

Применение синергетического подхода к анализу антропогенного пространства позволяет представить последнее не только как форму жизнедеятельности родового человека, но как сложную систему с элементами самоорганизации (См. рис. 3). Антропогенное пространство охватывает совокупность элементов не дискетно, фрагментарно, а комплексно, отражая всю сложность их взаимосвязей.

Таким образом, открываются  возможности для конструирования  пространственной модели взаимодействия и сосуществования индивида и  социальной реальности, раскрывающейся в следующей антропогенной триаде:

 

Социальное пространство           жизненное пространство         пространство личности.

 

Она выступает не как  набор разрозненных систем, а как  некая их совокупность, которой присущи свойства динамичных систем: сложность иерархической структуры, эмерджентность (свойство, которым обладает система в целом и не обладают ее отдельные элементы), множественность функциональных целей, динамичность процессов, носящих стохастический характер, многофункциональность⁶.

Таким образом, свобода  принятия решений и ответственности  за их реализацию в социальной практике обуславливается «субъектностью»  личности, т.е. осознанием, направляющим взаимодействие людей в частной и в публичной сферах жизни целей и ценностей (тем, что традиционно принадлежит к области «духа»). Этим определяется необходимость принципиального пересмотра методологических позиций, означающая переход из области анализа социальных механизмов исключительно как «технологий» в область исследования их с точки зрения «духа» в веберовском⁷ понимании этого слова. Методологические установки выработанные философской и социально-политической мыслью XX века позволяют говорить о том, что возможна гармонизация социальной системы не только посредством политико-правовых механизмов, но посредством целенаправленных, осознаваемых изменений на уровне личности. Философия позволяет описывать эти изменения на феноменологическом уровне, при этом очевидна фундаментальная невозможность технологизации этого феномена, выведения его на уровень социального института. Причиной этого является онтологическая укорененность личности, выражающаяся в субъектности. Рассмотрение соотношения между личностью (гражданским обществом) и государством в контексте поиска новой методологической взаимосвязи между ними и составляет актуальность и новизну представляемой работы, поскольку позволяет перевести исследование закономерностей социального устройства в плоскость, в которой личность, обладающая онтологическим статусом, становится «точкой отсчета» в описании публичных социальных процессов.

Одно из тревожащих противоречий социальных процессов последних  лет, - противоречие между значительным расширением возможностей для самореализации человеческого капитала в самых разных сферах и областях жизни, снятием здесь различных ограничений, существовавших ранее, с одной стороны, и снижающимся уровнем востребованности этих возможностей, с другой. При этом можно констатировать, что на фоне снижения «общего энергетического потенциала» нации происходит рост и распространение деструктивных – вплоть до «теневых» - форм активности. В то же время обращает на себя внимание глубокая эрозия социальных отношений, крайне низкий уровень «достижительной» активности, мотивации на успех, самоорганизации в группах интересов и т. д. К тому же на смену беспрецендентному по своему размаху всплеску политической активности и самостоятельности граждан России конца 80-х – начала 90-х годов пришел период глухой «самообороны» общества от власти, длящийся уже почти десять лет.

Сложившаяся институциональная инфраструктура и механизмы, наличествуя формально, не выступают в качестве «агентов» демократического участия. Политики и идеологи, властвующие элиты перешли на охранительные позиции и фактически отказались от выработки привлекательного будущего. Разработка идеологических схем опиралась на оправдание нового, далеко не совершенного и неэффективного порядка, доказательство его целесообразности и устойчивости. Система местного самоуправления задействуется в основном при переделе полномочий властных субъектов разного уровня; основные усилия профсоюзов направлены на организацию публичных акций, торг с правительством и в гораздо меньшей степени – на формирование действенной системы социального партнерства на «низовом» уровне; разного рода гражданские инициативы (экологические движения, комитеты солдатских матерей, общества потребителей и т. д.), не вписавшись в существующий партийно-политический расклад, постепенно оттесняются на обочину политической жизни.

Соответственно, сама идея демократического участия в глазах российского общества постепенно делегируется. В обществе возобладал устойчивый скептицизм в отношении подавляющего большинства форм и каналов политического участия, за исключением участия в выборах. Причем, это коснулось как реальной включенности людей в политический процесс, так и вербальной оценки населением своих возможностей воздействия на власть. Более того, за последние годы этот скептицизм только усилился.

Важные вопросы, которые  в этой связи возникают, сводятся к следующей дилеме: не является ли видимое снижение «энергетического потенциала» следствием, с одной стороны, плюратизации тех форм, в которых реализируются жизненные интересы россиян, а с другой – проявлением обратной стороны свободы выбора, то есть ориентациями на пассивность, которой очень многие смогли воспользоваться легально; либо сами якобы новые возможности в действительности оказались мнимыми и фиктивными, а российский правящий класс далеко не заинтересован в расширении масштабов активности и участи, как это часто в последние годы декларировалось.