Опыт сравнительного анализа аграрных сообществ Бурятии (Россия), России и других стран

ций и возврата к традиционным практикам взаимодействия колхоза  и

личных семейных хозяйств, обеспечивающим выживание сельского

социума.

Как считает С. Эйзенштадт, «выяснение того, как оказывается

возможным поддержание социального  порядка, т. е. институтов,

унаследованных от прошлого периода социальных систем, постепен-

но становится фундаментальной  проблемой в изучении социальных

18

взаимодействий». Именно поэтому  «мало-помалу фокус социологи-

ческого анализа перемещается в собственно институциональную  сфе-

ру, в само устройство человеческого  общества» (257, с. 16). Выражая

полную солидарность с  С. Эйзенштадтом, С. Лурье пишет, что  имен-

но «сохранение и передача традиции в социальных практиках  играет

главную роль в поддержании  социального порядка» (123, с. 54) в ходе

поступательного развития обществ. И это мы наблюдаем на протяже-

нии всей истории эволюции сельского социума России.

Российское государство, в отличие от стран Запада, развивалось

преимущественно экстенсивным путем: его основной экономической

политикой стало присоединение  новых земель, постоянное вовлече-

ние в оборот все новых  ресурсов. Постепенно наделение за службу

государству и охрану присоединенной территории земельными наде-

лами и крестьянами  становилось одной из основных привилегий го-

сударственной власти. В  результате тормозилось внедрение  иннова-

ционных технологий, постоянно  воспроизводились экстенсивные

формы организации труда, основанные на коллективном освоении и

обрабатывании земель. К  началу XIX в. общий процент общинных

землевладений в Великороссии колебался от 98 % (в северных и  вос-

точных регионах) до 89 % (в  южных и западных). По свидетельству

А. В. Чаянова, «перед первой мировой войной общинная система  эко-

номической и социальной организации охватывала не менее  полови-

ны сельского населения  России» (239, с. 220). Именно колхозы после

революционных преобразований воспроизвели все основные черты

общинной организации  и, продолжив непрерывность традиции, обес-

печили поддержание инерционности  развития аграрной экономики. В

условиях низкой урбанизированности российских территорий и, в

силу этого, сохранения традиционной ментальности у значительной

части населения эти формы  были применены и при построении бюро-

кратических структур советских  предприятий, обеспечивающих вы-

сокую степень защиты социума  от непредвиденных внешних воздей-

ствий, ему враждебных. Воспроизведение  традиционных моделей по-

ведения и ценностей образа жизни русской сельской общины соста-

вило в дальнейшем благодатную  почву для внедрения новаций  социа-

лизма, основанных на уравнительном  распределении и бюрократиза-

ции хозяйственных решений.

19

«Традицию, считает С. Лурье, возможно, удобнее всего было бы

определить как обыденную  символизацию моделей социального  по-

рядка и совокупность кодов, контуров, которые определяют пределы

устроения культурного порядка, принадлежность к нему и его грани-

цы, которыми очерчиваются связанные  с этим порядком цели и пове-

денческие модели; традицию можно также рассматривать как  способ

оценивания санкционированности  и легитимности культурного и  со-

циального порядка» (123, с. 231), действующего во всех сферах обще-

ства, в том числе и  в экономике. В этом, на наш взгляд, и заключает-

ся парадокс внедрения 20-летних новаций рынка: возврат к унаследо-

ванным с прошлого периода, неэффективным патриархальным фор-

мам развития экономики, обеспечивающим защищенность и сохра-

нение сельского социума  в условиях стремительных аграрных ре-

форм.

По мнению С. Эйзенштадта, любое традиционное общество

«имеет реальные и символические  события прошлого, порядок и об-

разы которого являются ядром  коллективной идентичности (традици-

онного общества), определением меры и природы его социальных

изменений. Традиция в этом обществе служит не только символом

непрерывности, но и определителем  пределов инноваций и главным

критерием их законности, а  также критерием (допустимых вариантов)

социальной активности» (257, с. 51–52). Вслед за этими авторами мы

считаем, что именно под  воздействием этого механизма происходит

очерчивание рамок, отличающих одно культурное сообщество от дру-

гого при переходе социальных систем из одного качественного со-

стояния в другое.

Отвечая на поставленный ранее  вопрос, как очерчиваются грани-

цы отдельных этнических культур и социальных систем, мы посте-

пенно, вслед за этнологами и культурологами приходим к выводу, что

трансформация социальных систем происходит в рамках, очерченных

действием единого механизма  – традиции, которая осуществляет се-

лективный отбор инноваций. В результате действия именно этого  ме-

ханизма происходит постепенный  селективный отбор преобразова-

ний, происходящих и, в частности, под влиянием международного

рынка и глобализации. Возврат  к унаследованным с прошлого перио-

да, но уже модифицированным в условиях стремительных новаций

20

рынка коммуно-патерналистским  моделям хозяйствования не случа-

ен. Именно эти модели обеспечивали выживание и развитие сельско-

го социума на протяжении всей истории Российского государства.

Однако у российских культурологов  есть существенные отличия

понимания термина «традиция» от его понимания С. Эйзенштадтом.

Так, этнолог С. А. Арутюнов пишет: «Любая традиция – это бывшая

инновация, и любая инновация  – это будущая традиция. В самом  де-

ле, ни одна традиционная черта  не присуща любому обществу иско-

ни, она имеет свое начало, откуда-то появилась, следовательно, неко-

гда была инновацией. И то, что мы видим как инновацию, либо не

приживется в культуре, отомрет и забудется, либо приживется, но со

временем перестанет смотреться как инновация, а значит, станет тра-

дицией» (9, с. 160).

Для С. Эйзенштадта утверждение  об изменчивости традиции ну-

ждается в доказательстве. По его мнению, «традиционное __________общество

постоянно меняется» (256, с. 253), и изменения эти могут быть как

малыми, так и глобальными, связанными с трансформацией всего  со-

циального каркаса традиционного  общества, происходящей как на

структурном, так и на символическом уровне его социальной жизни.

Но характер изменений  в традиционном обществе не произволен, он

задан традицией изнутри, поэтому любые изменения в  различных со-

обществах, в т. ч. и происходящие под влиянием глобализации и ме-

ждународного рынка, по нашему мнению, не случайны, диапазон их

выбора возможен только в  рамках единой традиции. «Традиция  – это

неотъемлемый элемент  любой социальной культуры как всякой соци-

альной организации в  целом (будь то так называемое традиционное

или современное общество), так и каждого ее элемента в  отдельности

(традиции, например, сохраняют  свое значение даже в таких  наиболее

рационализированных и динамичных областях человеческой деятель-

ности, как наука и технологии)» (там же).

Толкование традиции С. Эйзенштадтом может подтверждаться

опытом трансформации  стран Азии, например Японии. Особенности

национальных трудовых традиций и управленческих навыков, восхо-

дящих к этике традиционных внутриобщинных отношений, стали

фундаментом для построения в этой стране организационно-управ-

ленческой структуры современного корпоративного производства,

21

технологического взрыва и перехода экономики этой страны в каче-

ственно иное состояние.

Трансформация аграрных сообществ  ряда стран Азии произошла

на основе использования  преимуществ реструктуризации общинного

семейного хозяйствования, складывающегося на протяжении всего

исторического периода их развития. Именно они стали основой  для

построения моделей корпоративного управления, используемых в

этих странах. При анализе  опыта стремительного развития более  со-

вершенных организационных  систем в странах Азии возникли новые

теории управления корпорациями как социальными системами, в  ос-

нове которых – адаптация  организационной структуры корпораций к

особенностям социокультурной, хозяйственной, природной среды,

где они распространяются.

Развивая далее положение  С. Эйзенштадта, мы считаем, что

именно в этом и заключается  основной парадокс глобализации: по

мере трансформации социальных систем происходит постепенная

институализация традиции, что определяет границы инноваций  и

возможности преобразований социальных систем. Проблема дихото-

мии «традиции – инновации» по мере наступления глобализации раз-

решается парадоксальным образом – постепенной институализацией

традиции и возникновения  новых порядков уже существующих ранее

форм организации традиционных сообществ. Именно вследствие дей-

ствия механизма традиции трансформации различных социальных

систем и сообществ, как  их реакции на глобализацию и распростра-

нение рынка, приводят к совершенно различным последствиям. В од-

них секторах экономики и  государствах глобальные инновации, адек-

ватные характерному для  них типу устройства традиционных сооб-

ществ, приводят к эффективным  результатам, как показывает опыт

социальных систем Китая, Вьетнама, Монголии и стран Юго-Вос-

точной Азии. А в других государствах инновации, скопированные  с

опыта стран Запада, могут  не вписаться в инерцию предшествующего

развития социальных систем, как показывает опыт России, Польши и

ряда стран СНГ.

Изучая элементы, свойства и закономерности изменения отдель-

ных сообществ, невозможно выявить  их системные закономерности

развития и изменения. Эти задачи решаются в социологии, где, как

пишет С. В. Кирдина, уже предпринимались  попытки определения

22

априорных социальных форм, составляющих «геометрию социальной

жизни». Она приводит в  пример теоретический подход Г. Зиммеля,

известный как «формальная  социология» (см.: 275). Зиммель утвер-

ждал, что определенные социальные формы обладают априорным или

«необходимым характером», отличаясь своим эмпирическим выраже-

нием в определенных социальных ситуациях. Сумма этих форм связи

образует собственно общество, и само «обобществление» есть форма,

в которую облекается содержание взаимодействий индивидов (226,

с. 573). Применяя положения, высказанные  Зиммелем, к разрабаты-

ваемой нами методологии  анализа российских реалий, следует  отме-

тить, что сохранение в  аграрном сообществе России на протяжении

всей истории развития коммуно-патерналистских моделей  хозяйство-

вания обусловило и в переходный период сохранение российских кол-

хозов, несмотря на все рыночные новации.

Сохраняющиеся исторически  в аграрном сообществе России