Технологии исследования и формирования лексики у детей с билингвизмом

 

По своему значению слова  в контактирующих языках могут быть близкими и противоположными. По этому  признаку выделяются синонимы и антонимы.

 

Синонимы образуются в  основном из разнокоренных слов: рэхьат – гупсэху "спокойный", мащ1э  – т1эк1у "мало" и др.

 

Антонимы - это: махуэ - "день" – жэщ - "ночь"; ижь - "справа" – сэмэгу -"слева"; ин - "большой" – ц1ык1у - "маленький"; сымаджэ - "больной" – узыншэ - "здоровый"; щ1ы1э - "холодно" – хуабэ - "тепло" и т.д.

 

В черкесском языке, как и  в русском языке, имеются исконно  черкесские и заимствованные слова. К исконно черкесским словам относятся: мэз – лес, дыгъэ – солнце, жьы – воздух, нэ – глаз, пэ –  нос, шыгъу – соль, мазэ – луна и др.

 

Особенно заметно обогатилась  лексика черкесского языка под  влиянием русского языка. Этот процесс  осуществлялся соответственно историческому  периоду жизни черкесского народа. Следует отметить, что слова, которые  вошли в черкесский язык до революции, больше подверглись фонетическим изменениям, подчиняясь законам черкесского  языка: стол(ь) - "стол", кэнав - "канава", шай - "чай", сырныч - "спички", шайныч - "чайник", школ(ь) - "школа" и т. д.

 

При этом отмечается, что "наибольшее число заимствованных слов составляют существительные, реже заимствуются прилагательные и числительные, ещё реже – глаголы  и остальные части речи" [8,стр. 79].

 

В постперестроечный период в черкесский язык входит много новых  слов через русский язык: акцие (акция), приватизацие (приватизация), акционернэ обществэ (акционерное общество), фирмэ (фирма) и т. д. Эти новые слова, вошли в словарный состав черкесского  языка, являются на данном этапе неологизмами. Они возникли в связи с появившимися новыми предметами, явлениями и понятиями.

 

Сложность лексической системы  русского языка, взаимодействие с ней  особенностей лексики черкесского  языка создают определенные трудности  её изучения. В черкесском и русском  языках есть слова, значения которых  полностью совпадают: урам – улица, дыгъэ – солнце, мэжей – спит, ехь – несёт, плъыжь – красный, ин – большой и др.

 

Такие слова точно переводятся  на русский язык, они усваиваются  билингвами легко.

 

Как мы уже отметили, в  черкесском языке имеются слова, которые при переводе на русский  язык могут иметь не одно значение, а больше.

 

Слово "мак1уэ" на русский  язык переводится как "идёт" и "едет":

 

Симэ школым мак1уэ – Сима идёт в школу; Симэ Москва мак1уэ –  Сима едет в Москву.

 

Таких слов, значение которых  полностью не совпадает, как мы отметили, много в контактирующих языках. Слово-омоним "гъум" на русский язык переводится  как "толстый", "беременная", "грубый": Пкъо гъум – толстый  столб, фыз гъум – беременная женщина, макъ гъум – грубый голос.

 

При изучении омонимов особое внимание должно обращается на то, с  каким словом сочетается данный омоним. Следует проводить работу, чтобы  адыгоязычные учащиеся запоминали эти  типы словосочетаний.

 

Среди интерферентных явлений, влияющих на речь двуязычных черкесов на лексико - семантическом уровне можно  выделить следующие разновидности:

 

Многозначность слова  в контактирующих языках. Слова в  черкесском и русском языке противопоставляются  по количеству имеющихся значений. Однозначные – это в основном термины, названия предметов и явлений  окружающей нас действительности: головной убор - пы1э, дерево - жыг, река - псыхъуэ, писать - тхэн, свобода - щхьэхуитыныгъэ, ветер - жьыбгъэ и т. д. Многозначных слов в контактирующих языках немало къэшэн: 1.привести; 2.жениться; хабзэ: 1.власть, 2.закон, 3.обычай, 4. привычка и др. [4, стр. 298].

 

Таким образом, интерфереционные явления РРЧ на лексико-семантическом  уровне возникают при использовании  наиболее частотных и употребительных  слов, которые обладают развитой системой значений, т. е. многозначные слова основного  словарного фонда контактирующих языков представляют потенциальное поле интерференции. При идентификации семантический  объем слов родного и русского языков может не совпадать, что приводит к интерференции или на лексическом, или на семантическом уровне, или  на том или ином одновременно.

 

Из-за относительной молодости  черкесского письменного литературного  языка книжные слова недостаточно ещё отделились от нейтральных, что  создает определённые трудности  для их разграничения.

 

Обиходно-бытовые слова  свободно противопоставляются нейтральным, что обеспечивается наличием в разговорно-просторечных словах, как правило, больших эмоций. В черкесском языке не так часто, но и нередко встречаются такие  синонимические ряды, в которых при  одном нейтральном слове (обычно доминанте) с десяток обиходно-просторечных слов: губжын (Н) "сердиться", зэщ1энэн (О) "приходить в ярость", зэщ1эблэн (О) "распаляться", зэщ1эплъыхьан (О) "приходить в ярость", зэ1ытхъын (О) "злобиться", зэгуэтхъын (О) "злобиться", зыстыжьын (О) "свирепеть", ц1ыбжъэн (П) "разъяриться", рипхъыхьэн (О) "рвать  и метать", зышхыхьыжын (О) "свирепеть", гур къижъэжъык1ын (П) "кипятиться", гущхьэр зэрэшхын (П) "злобиться", и нэ лъы къытелъэдэн (О, П) "лопаться от злости", и шэ ик1ын (О) "беситься".

 

Таким образом, в первых трех позициях (обозначенных выше) идентификация  номинативных значений обычно не приводит к интерференции в РРЧ на лексико-семантическом  уровне. Идентификация, которую проводит двуязычный адыг в своем сознании при создании русских речевых  произведений, например, заимствований  и русизмов проходит наиболее быстро и плодотворно и редко приводит к интерференции на лексическом  уровне. Именно поэтому научная и  публицистическая литература, газетные материалы на русском языке понимаются билингвом быстрее, усваиваются  лучше, чем художественная литература. Вместе с тем билингв, овладевая  русским языком, расширяет диапазон своей русской речи за счет производственно-технического, научного и публицистического стилей речи, в то время как преимущественно  использовался разговорно-бытовой  стиль.

 

Успешная дифференциация билингвом лексико-семантических  и стилистических признаков слов русского языка обусловливают высокую  степень национально-русского билингвизма, сводит к минимуму интерференцию  на семантическом и стилистическом уровне.

 

При идентификации деминутивных образований русского и черкесского  языков билингв может обнаружить абсолютное или частичное тождество  или несходство в словообразовательных и, следовательно, в стилистических значениях и оттенках уменьшительности-ласкательности, уничижительности, увеличительности и  т. д. Одному черкесскому деминутивному  слову "анэ" в русском языке  могут соответствовать лексемы: мама, маменька, мамуля, мамулечка, мамуленька и т. д., обладающие разной степенью уменьшительности-ласкательности. Следовательно, при идентификации однокоренных слов с деминутивным значением двуязычный индивид может не обнаружить тождественных  по номинативному и деминутивному  значению слов в родном и русском  языках, а это может привести к  интерференции.

 

По мнению Багирокова, "билингв  в процессе производства второязычной речи использует идентификацию лексико-семантической  системы родного и второго  языков более последовательно и  сознательно, чем системы других уровней языка, т. к. слова в силу своей номинативной функции непосредственно  участвуют при выражении мыслей и чувств, являясь строительным материалом для построения высказываний. Естественно, идентификация может идти за счёт прямых лексических соответствий контактирующих языков или за счёт дифференциации семантики и стилистических оттенков идентифицируемы слов".[2, стр.118]

 

Необходимо отметить, что  билингв принцип идентификации  применяет только в том случае, если ему известна (и если таковая  имеется) лексическая единица родного  языка, т. е. если билингв овладел  полностью или в необходимом  количестве лексикой родного языка. В детском возрасте, когда идет формирование системы родного языка, принцип идентификации при производстве речевых произведений на втором языке  индивид использует только по отношению  к известным ему лексемам родного  языка. Чем совершеннее знание лексической  системы родного языка, тем больше количество единиц подвергается идентификации.

 

По мнению З. У. Блягоза "формирование лексической и других систем родного  языка, если он используется в качестве единственного средства общения, сообщения  и орудия выражения мыслей и чувств, в раннем детстве происходит стихийно под влиянием окружающей языковой среды. Находясь в двуязычной среде, ребенок  использует принцип идентификации  только известных ему слов и выражений  родного языка с эквивалентными словами и выражениями второго  языка. Такой процесс идентификации  при усвоении второго языка у  детей происходит стихийно-направленно, т. е. устанавливаются прямые соответствия между языковыми единицами родного  и второго языков в условиях непосредственных языковых контактов. Поскольку обозначения  определенных понятий, предметов, процессов  и явлений в родном и втором языках обычно не совпадает, то в подобной ситуации ребёнок в языковом акте часто использует единицы обоих  языков".[8, стр.82] Так, адыгоязычный ребёнок  слову родного языка не нашел  соответствия в русском языке, и  он своё русское высказывание строит путём вкрапления элементов родного  языка.

 

Например, вместо русской  фразы "Давай будем играть вместе" он говорит "Нак1уэ будем играть вместе". Лексема "нак1уэ" обозначает в  подобных синтаксических конструкциях черкесского языка обычное приглашение  к совместному производству того или иного действия. Однако прямое значение слова "к1уэн" - "идти" довлеет над двуязычным ребёнком, и, на его взгляд, фраза "Идём, будем  играть вместе" не отражает его действительной мысли, так как нет необходимости  идти куда-либо (дети играют в песочнице). С другой стороны, лексема "давай", если она известна ребенку, могла  соотноситься с черкесским "къызэт", в значении "дай что-либо".

 

Аналогичное явление происходит, когда адыгоязычный ребенок не знает  соответствующего слова в родном языке, но в ходе общения с русскими детьми он усвоил русскую лексическую  единицу.

 

Таким образом, интерференция  в речи билингва на любом из контактирующих языков обусловлена отсутствием  той или иной лексической единицы  в его словарном запасе. Принцип  идентификации в детском возрасте используется двуязычным индивидом  в прямой зависимости от степени  знания им лексической системы обоих  языков.

 

Идентификация не используется и не может иметь места, если не завершено формирование лексической  системы родного языка. Она используется только в том случае, если формируется  лексическая система второго  языка, т. е. на начальных этапах развития двуязычия.

 

 

З. У. Блягоз отмечает, что "если интерференция в детской речи в большей степени обусловлена  формированием системы родного  и второго языков, то интерференция  в речи взрослых, у которых сформировалась система родного языка, зависит  от степени знания второго языка".[8, стр. 87]

 

Таким образом, интерференция  в русской речи детей, воспитывающихся  в двуязычной среде, наблюдается  при производстве речевых произведений и на родном, и на втором языке, а  интерференция в речи взрослых наблюдается  в основном при создании речевых  произведений на втором языке. Родная речь взрослого билингва с иноязычными  вкраплениями уже воспринимается как  насыщенная варваризмами. Это присуще  взрослому населению сельских адыгоязычных районов. Следовательно, лексическая  система второго языка формируется  в сознании билингва постепенно за счёт овладения новыми единицами, а  также за счёт постоянной стилистической и смысловой дифференциации усвоенного запаса слов.

 

Как отмечает Багироков, "явление  транспозиции на лексико-семантическом  уровне в речи билингва основывается на межъязыковой синонимии, т. к. если при  фонетической транспозиции сближаются или отождествляются звуки двух языков, а затем используются во второязычной речи, то транспозиция на лексико-семантическом уровне основывается на сближении или отождествлении плана содержания лексем двух языков, т. е. во второязычную речь переносится  не звуковой облик, физическая сторона  слова, а его содержательная сторона".[2, стр.125] Если во второязычной речи используется слово, тождественное по содержанию и по звуковой оболочке, то мы имеем  дело с полной лексико-семантической  транспозицией. Например: кино – кино, аул – аул, трактор – трактор, комбайн – комбайн, стол – стол, шофёр – шофёр и др.

 

Неполная лексико-семантическая  транспозиция основана на тождестве  семантики и на частичном сходстве звукового облика слов родного и  второго языков: ср.: черк.: бэзэр, драмэ, картэ, тракторист-хэ-р, футболист-хэ-р  и русск.: базар, драма, карта, тракторист-ы, футболист-ы. Слова различаются служебными морфемами, при сохранении производящей основы слова.

 

Использование подобных межъязыковых синонимов практически исключает  лексико-семантическую интерференцию  во второязычной речи билингва по следующим  причинам. Во-первых, данные слова в  большинстве своём однозначны, опираются  на одно и то же предметно-логическое содержание, т. е. представляют собой  своего рода понятийные межъязыковые синонимы. Во-вторых, значительная часть  слов представляет собой тот или  иной тип лексем общего словарного фонда русского и черкесского  языков. В основном это заимствованные слова, русизмы, этнографизмы, которые  усваиваются на родном языке носителями двуязычия в процессе обучения в  общеобразовательных, средних специальных, профессионально-технических и высших учебных заведениях.

 

Интерференция в РРЧ проявляется  в тех случаях, когда билингв  использует полисемантические слова, типологически не сходные по семантике. "Интерференция возникает, во-первых, в результате слабого знания всего  объёма семантики и всех стилистических средств и свойств русских  слов из-за неправомерного установления тождества слов русского и родного  языков, во-вторых, неправильным сближением семантики или фонетического  облика слов русского языка. В результате подобной идентификации проявляется  межъязыковая билингвальная паронимия, под которой мы понимаем особый вид лексико-семантической интерференции, возникающей при использовании одного русского слова вместо другого в силу недостаточного знания семантико-стилистических категориальных свойств лексем второго языка".[2, стр.126]

 

Межъязыковая билингвальная  паронимия может возникать в  результате сближения как однокорневых и лексико-фонетических вариантов, так и разнокорневых слов. Такое  сближение возможно на базе семантического или лексико-фонетического сходства двух слов второго языка. Например: "Они думали, что связной перед  смертью расскажет (вм. выдаст) подпольщиков; Мой товарищ сидит (вм. живёт) на берегу озера. …В армию забрали (вм. призвали) в восемьдесят втором году; …  Радикулит болел (вм. болел радикулитом); Тигр набрал (вм. собрал) последние силы; Фермеры выращивают (вм. производят) много мяса и молока.

 

Анализ отклонений от норм русского словоупотребления в приведенных  выше высказываниях билингвов-черкесов даёт основание выделить два типа интерференции: собственно лексико-семантическую  интерференцию и лексико-грамматическую интерференцию. Черкесы-билингвы употребляют  глаголы в несвойственном ему  значении. В черкесском языке слово "1уэтэн" - "расскажет" передает понятия "рассказать и выдать", а глагол "щыс" - "сидит" обозначает понятия "сидит" и "живёт", поэтому  билингв пользуется ими недифференцированно.