Принудительный труд

15. Трудовые мигранты, в отличие от вынуж­денных, мало используют возможности коо­перирования для взаимной помощи. Формой такой взаимопомощи, возможной для трудо­вых мигрантов, могло бы быть объединение в ассоциации или подобные организации для объединения ресурсов в защите своих прав.

Наше исследование зафиксировало, что не­верие работников, подвергающихся трудо­вой эксплуатации, в возможность получения помощи со стороны властей сопровождается отсутствием желания у них добиться спра­ведливого наказания и правосудия для пре­ступников. Это, вероятно, характерно для российского населения в целом и отражает как недоверие к власти, особенно к правоо­хранительным органам, так и низкий уровень правосознания граждан, а также объектив­ную слабость механизмов защиты потерпев­ших и свидетелей в российской правовой си­стеме.

Однако не пробелы в законодательстве и правоприменении и не недостаток правосо­знания у населения являются корневой при­чиной распространенности различных форм эксплуатации людей, в том числе крайне тя­желых. Встроенность экономических меха­низмов эксплуатации в современные «нормальные» экономические практики приво­дит к тому, что в условиях бедности и огра­ниченности экономических возможностей само понятие нормальности сдвигается, при­чем не для каких-то единичных маргиналь­ных членов социума, а для целых социальных групп. В этих условиях эксплуатация уже не воспринимается как маргинальное состоя­ние, а входит в понятие нормальности.

16. Нелегальная миграция и неформальная, или незаконная, занятость — это звенья од­ной цепи, связанные с распространением те­невых отношений во всех сферах жизни, как в экономике, так и в обществе. Массовое распространение неофициальных отноше­ний в сферах мигрантской занятости - им­манентная черта современной миграции. Ре­гистрацию по месту пребывания в России имеют около половины мигрантов, а разре­шение на работу – вдвое меньше. В среднем 74% мигрантов указали, что получают зар­плату так называемым «черным налом», то есть без официальной ведомости, не платят никаких налогов и начислений. Менее 20% опрошенных работников имеют письменный контракт с работодателем. Столь низкий уровень формализации отношений занятос­ти, безусловно, сказывается на социальной и личной защищенности работающих мигран­тов. Найм не местных, особенно нелегаль­ных, работников облегчает работодателю ра­боту вне правового поля, что обеспечивает ему большую гибкость, отсутствие социаль­ных расходов, уход от налогов.

Таким образом, из года в год, из десятилетия в десятилетие создается и воспроизводится определенный режим, «резервирующий» за мигрантами самые неформальные сегменты занятости. Около половины рабочих мест в сфере массовой занятости, занятых сегодня мигрантами, можно считать чисто мигрант-скими, то есть «зарезервированными» за ми­грантами на долгие годы. За другую полови­ну идет конкуренция мигрантов и местного населения.

Среди факторов, дающих преимущество ми­грантам при найме на работу у российских работодателей, немаловажную, а часто клю­чевую роль играет согласие на неформаль­ную занятость и по сути на сверхэксплуата­цию и даже на использование элементов «принудительного» труда. Мигранты работа­ют в среднем 11 часов в день 6 дней в неде­лю, то есть примерно 60-часовую рабочую неделю. Однако рабочие часы доходят и до 16-18 часов ежедневно; примерно треть опрошенных мигрантов работают 12 часов в день и более. Немалая часть мигрантов тру­дится без выходных. Условия труда мигран­тов, как правило, тяжелые; нормальными их считают только 10-13% опрошенных.

17. Нелегальная миграция способствует рас­пространению практик принудительного труда, поэтому проблема легализации мигра­ции вообще и в том числе, трудовой мигра­ции очень актуальна. Действующее законо­дательство России решает эту проблему в ос­новном методами противодействия нелегаль­ной миграции. Меры по легализации тех от­ношений, которые сегодня вытеснены в не­правовую область, пока непопулярны среди лиц, принимающих решения в области миг­рационной политики, что, на наш взгляд, не соответствует декларированной националь­ной стратегии на прием мигрантов. Приори­тетным направлением борьбы с нелегальной миграцией является ужесточение контроля и карательных санкций к работодателям за найм нелегалов (предлагается повысить штрафы к работодателям за использование нелегальных рабочих, поставить их в зависи­мость от числа нанятых работников, упрос­тить процедуру оформления наказания рабо­тодателей) и к самим мигрантам (в том числе в виде депортации). Современная концепция регулирования трудовой миграции, таким образом, развивается в русле общетрудовой политики, утверждая, что основная ответст­венность за найм нелегальных работников должна лежать на работодателе. Предлагае­мые меры, конечно, необходимы. Однако «другим концом» они могут ударить по миг­рантам и сделать их еще более уязвимыми, а их эксплуатацию – более изощренной и скрытой. Поэтому их можно применять толь­ко в комплексе с другими мерами, направ­ленными на расширение легитимного прост­ранства трудовой миграции и эффективное отслеживание ситуации с правами человека в данной сфере.

Одной из причин узости легитимного мигра­ционного пространства является также об­щая оторванность политики труда и заня­тости от миграционной политики. Посколь­ку нелегальная миграция тесно связана с функционированием теневого сектора эко­номики, политика в области трудовой мигра­ции должна быть тесно увязана с экономиче­ской политикой противодействия нефор­мальной и теневой экономике. Эксперты предлагают не только усилить работу Феде­ральной инспекции труда по контролю над работодателями, но и найти эффективные институциональные формы, чтобы подклю­чить к контролирующей деятельности проф­союзы. Для эффективного контроля необхо­димо решить проблему кадрового обеспече­ния контролирующих органов, включая обу­чение кадров, поскольку работа в теневом секторе и особенно в среде мигрантской за­нятости потребует специальных знаний и методов работы. Связь трудовой и миграци­онной политики должна быть институцио­нализирована, например, в виде межведомст­венной комиссии или рабочей группы по во­просам теневой экономики, неформального рынка труда и миграции.

Поиск институциональных форм их взаимо­действия политики в области миграции и труда – важное направление оздоровления ситуации. Одной из таких форм может быть привлечение государственных служб занято­сти к работе с мигрантами. Это также будет способствовать повышению государственно­го контроля над ситуацией в области трудо­вой миграции.

18. Нелегальность — важный фактор рас­пространенности принудительного труда и безнаказанности этого преступления для использующих его. Если даже мигрант обра­щается в милицию или его забирают, для ми­лиции всегда виноват он - нелегальный миг­рант. Никто не рассматривает его как жерт­ву другого преступления, которое скрыто. Можно выделить несколько факторов безза­щитности мигрантов в России: боязнь влас­тей и недоверие к властям со стороны миг­ранта; недоверие к любым мигрантам (ле­гальным и нелегальным) со стороны властей; априори виктимное отношение к нелегаль­ному мигранту и игнорирование его прав че­ловека со стороны властей; коррупция и «смычка» правоохранительных структур с преступными элементами.

19. Элементы эксплуатации (давления и на­силия) проявляются уже на этапе организа­ции миграции и трудоустройства, хотя от­крыто факт обмана или дезинформации при организации поездки признают немногие (5%).

Организация трудоустройства в России также не обходится без различных форм дав­ления и насилия. В основном также заявляет­ся об обмане (7%) и психологическом давле­нии (3%). Большое количество затрудняю­щихся ответить на данные вопросы говорит о латентности явлений насилия и значитель­ном объеме информации, скрытой от глаз исследователя.

Некоторые формы эксплуатации в процессе работы настолько распространены, что они уже практически не воспринимаются как не­что маргинальное и незаконное. Наиболее распространены трудовые формы эксплуата­ции: принуждение работать сверх положен­ного времени без оплаты (62%); с повышен­ной интенсивностью (44%); длительные за­держки заработной платы (39%); принужде­ние выполнять работу, на которую не дава­лось согласия (38%); принуждение работать без оплаты (24%); принуждение к секс-услу­гам (22% от числа опрошенных женщин); психологическое насилие, угрозы, шантаж (21%); ограничение свободы перемещения -полное или частичное содержание взаперти (20%).

Сравнивая данные в трех регионах, можно заметить следующую закономерность – в Омске выявленная опросом степень эксплуа­тации несколько слабее, чем в других регио­нах, Москва занимает серединное положе­ние, в Ставрополье — эксплуатация, как пра­вило, выше. Однако в Москве больше, чем в других регионах, распространены такие тяж­кие формы эксплуатации, как сексуальная эксплуатация (30% от числа женщин), огра­ничение свободы, то есть контроль над пере­мещениями, содержание взаперти и т.п. (31%), и физическое насилие (13%).

В соответствии с определением Конвенции, почти все перечисленные формы трудовой эксплуатации в той или иной степени могут рассматриваться как элементы принуди­тельного труда. Более 50% мигрантов в Москве и Ставрополье отметили, что их при­нуждают выполнять работу, на которую они не давали своего согласия. Распространен­ность этой формы эксплуатации (более 50% в Москве и Ставрополье) определенно говорит о наличии элементов принудительного труда в исследуемых трудовых сферах, причем не на маргинальной основе и не где-нибудь на периферии рынка труда, а на массовой осно­ве и на самом что ни на есть открытом рынке занятости. Даже если подобные случаи нель­зя в целом квалифицировать как принуди­тельный труд, то наличие и распространен­ность элементов принуждения, встроенных в нормальные трудовые отношения, мы мо­жем констатировать со всей определеннос­тью.

Одной из часто встречающихся характерис­тик принудительного труда и торговли людь­ми является изъятие документов у жертвы. По данным нашего опроса, более чем в 20% случаев (23% в Москве и Ставрополье, 17% – в Омске) паспорт мигранта хранится у рабо­тодателя, что само по себе противозаконно и является элементом эксплуатации, но глав­ное, является фактором, облегчающим для работодателя незаконную эксплуатацию ра­ботника и контроль над ним.

Только 37% опрошенных отметили, что они могут свободно уйти от работодателя, из них 12% имеют долг (18% – в Москве), около 10% испытывают угрозы депортации или наси­лия.

Такие крайние формы эксплуатации, как долговая кабала, принуждение к секс-услу­гам, физическое и психологическое принуж­дение к труду, ограничение свободы, часто характеризуются в качестве элементов, ха­рактерных для торговли людьми. То, что та­кие формы эксплуатации выявились уже на этапе общего анализа, осуществляемого ме­тодом выборочного опроса в заданных эко­номических секторах при случайном харак­тере выборки, говорит о распространеннос­ти элементов принудительного труда и тор­говли людьми в среде массовой мигрантской занятости. Причем анкетный опрос выявил не единичные, а достаточно массовые случаи крайних форм трудовой эксплуатации.

«Мягкие», или неявные, формы принуди­тельного труда (или его элементы) не менее опасны, чем принудительный труд, сопря­женный с рабским состоянием жертвы, по­скольку в данном случае (например, если ра­ботник имеет официально оформленный до­говор) «нормальный» труд используется как «прикрытие» для остальной, нелегальной ча­сти. Работник здесь зачастую оказывается несвободен именно исходя из социальных и иных обстоятельств (невозможность найти другую работу и т.п.). Такие массовые прак­тики, содержащие элементы принуждения под прикрытием «нормального» труда, опас­ны тем, что они, благодаря своей массовости, постепенно превращают принудительный труд из маргинального явления в массовое, привычное, а следовательно, принимаемое как нормальное состояние.

Крайние формы контроля и эксплуатации мигрантов, такие как принудительный труд, торговля людьми и рабство, плохо поддаются статистико-социологическому анализу, одна­ко существуют многочисленные докумен­тальные свидетельства их существования и относительной распространенности в Рос­сии. Такие данные представлены в получен­ных нами интервью с мигрантами.

20.  Организация трудовой миграции превра­щается в профессию и выгодный бизнес. Причем на этот бизнес есть спрос населения, а более официальные организации, предо­ставляющие услуги по организации мигра­ции, которые могли бы обеспечить безопас­ную миграцию и занятость, практически от­сутствуют. Поэтому мигранты вынуждены прибегать к услугам теневых посредников, ставя себя сразу в условия риска. «Черное посредничество» при организации миграции превратилось в организованный экономиче­ский институт. Такие частные «предприни­матели» действуют практически открыто. Это возможно по двум причинам. Первая — пробелы в законодательстве, из-за которых их деятельность практически ненаказуема. Вторая – всепроникающая коррупция, кото­рой пропитаны все отношения трудовой миг­рации. Альтернативой этому может быть только развитие официальных (государст­венных или частных) сервисов по организа­ции миграции (организация информации, транспортировки мигрантов, трудоустройст­ва, юридической помощи при нарушении прав и пр.).

Коррупция является питательной средой для нелегальной миграции, распространения элементов принудительного труда и манипу­лирования людьми. Те масштабы, которые она приняла в России в сфере миграции и за­нятости мигрантов, требуют принятия сроч­ных мер для изменения ситуации. Нужен «крестовый поход» против коррупции в фор­ме государственных или региональных про­грамм.

21.  Осознание мигрантами своей ситуации как эксплуатации важно для понимания при­роды принудительного труда. Группа мигран­тов, которые остро осознают нарушения сво­их прав человека, составляет около 20%. Еще около 60% опрошенной совокупности при­знают некоторые нарушения прав. От 2 до 6% опрошенных мигрантов считают свой труд практически полностью недоброволь­ным и около половины признают, что их ра­бота частично не является добровольной. Бо­лее 25% опрошенных в Москве и Ставрополье считают, исходя из личных на­блюдений, что принудительный труд – рас­пространенное явление; и только менее 20% утверждают, что лично не встречались со случаями принудительного труда.

Только 40% опрошенных (а в Москве таких только 25%) заявили, что не знают случаев торговли людьми. Следует отметить, что осведомленность мигрантов о явлении торговли людьми оказалась выше, чем наши гипотети­ческие предположения, особенно в Москве.