Курс лекций по "Уголовному праву"

 

Например, спасение брошенного в ванну  с водой новорожденного с целью  его убийства до того, как ребенок  захлебнется, является добровольным отказом  от убийства. Нельзя не согласиться  с Б.А. Куриновым, отмечавшим, что  «неиспользование в этой ситуации предупредительной  роли института добровольного отказа было бы крайне неразумным».[248]

 

Наша позиция подтверждается материалами  судебной практики. Так, Ю. с целью  убийства нанес удары металлической  сковородой по голове и другим частям тела гр-ке Г. и ее 11-лешему сыну. После  этого Ю., закрыв снаружи входную  дверь вагончика, в котором остались потерявшие сознание потерпевшие, поджег вагон. Однако, опомнившись, Ю. вернулся на место совершения преступления и спас ребенка от огня. Потерпевшая под воздействием огня и угарного газа скончалась, а ее сыну причинены менее тяжкие телесные повреждения. Суд первой инстанции квалифицировал содеянное Ю. в отношении Г. как оконченное убийство, а в отношении ее сына - как покушение на убийство. Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия Ю. в отношении подростка со ст.15, п.«г» ст.102 УК РСФСР на ч.1 ст.109 УК РСФСР.[249] Постановление Президиума, мы полагаем, правильно, так как Ю. добровольно отказался от убийства мальчика путем устранения им самим причины (вынес его из горящего запертого вагончика) и тем самым фактически предотвратил наступление смерти сына Г.

 

Необходимо отметить, что возможность  добровольного отказа от преступления путем фактического предотвращения наступления общественно опасных  последствий вытекает не из буквального  текста ч. 1 ст. 31 УК РФ, а из его толкования. Однако, как верно отмечает Н.Ф. Кузнецова, «добровольный отказ от преступления исключается в двух случаях: когда  уже наступил преступный результат (оконченное преступление) и когда  преступный результат уже не наступил по независящим от виновного причинам (приготовление к преступлению или  покушение на преступление)».[250] Добавим, что такой вывод, как уже отмечалось, основан на том, что понятия «оконченное  преступление», «приготовление к преступлению», «покушение на преступление», «добровольный  отказ от преступления» являются противоречащими.

 

В-третьих, в нем (законодательном  определении понятия добровольного  отказа от преступления) не учтен такой  признак, как добровольность. Отсутствие этого признака, напротив, ведет  к необоснованному расширению сферы  применения института добровольного  отказа от преступления. Ведь отказ  от преступления должен быть добровольным, а не вынужденным. Правильно, на наш  взгляд, пишет В.Д. Иванов о самостоятельности  этого признака, отмечая, что волевое  усилие, направленное на добровольное прекращение преступления, неразрывно связано с другим признаком добровольного  отказа - с осознанием лицом возможности  успешного доведения преступной деятельности до конца. Этот признак, хотя и тесно связан с добровольностью, имеет самостоятельное значение, хотя в литературе распространено мнение, что он является составной частью добровольности. Добровольность прекращения  преступной деятельности означает, что  субъект сознательно, по своей воле принимает решение о таком  отказе. При этом его воля не подвержена каким-то внешним воздействиям, которые  парализовали ее. Вместе с тем, для  добровольного отказа недостаточно, чтобы он был обусловлен только одним  желанием. Требуется, чтобы лицо, принимая такое решение, сознавало и возможность  доведения преступления до конца.[251] Однако А.П. Козлов предлагает признак  осознания возможности доведения  преступления до конца заменить признаком  объективного наличия возможности  доведения преступления до конца.[252] Это предложение, по нашему мнению, не может быть принято по следующим  основаниям. Первое: признак добровольности и признак объективного наличия  возможности доведения преступления до конца несоотносимы, поскольку  они присущи различным сторонам деяния (первый - субъективной, второй - объективной). Второе: введение предлагаемого  признака приведет к необоснованному  расширению сферы применения добровольного  отказа от преступления, поскольку  в действительности воля лица будет  подвержена независящим от этого  лица обстоятельствам, которые парализуют ее. Не случайно ч. 1 ст. 66 УК РФ при назначении наказания за неоконченное преступление предписывает учитывать обстоятельства, в силу которых преступление не было доведено до конца, поскольку они (независящие от лица обстоятельства) различны по общественной опасности. Третье: в деятельности лица по реализации преступного намерения предлагаемого признака вовсе может не быть (это характерно для «негодного приготовления (покушения)»), хотя добровольный отказ от преступления при этом возможен. Четвертое: только признаки осознания возможности доведения преступления до конца и добровольности взаимодополняют друг друга, поскольку оба относятся к субъективной стороне деяния (первый является интеллектуальным, а второй - волевым моментом).

 

Важным признаком рассматриваемого отказа является его окончательность, т.е. субъект должен полностью и  окончательно прекратить осуществление  преступного намерения и не допустить  наступления общественно опасного вреда. Лишь наличие в прекращенной до наступления общественно опасного вреда деятельности лица по реализации преступного намерения всех трех названных признаков в совокупности (добровольности, окончательности, осознания  возможности доведения преступления до конца) позволяет говорить о наличии  добровольного отказа этого лица от преступления.

 

Коллективом ученых Института государства  и права АН СССР и другими авторами вносилось предложение о законодательном  выделении двух разновидностей добровольного  отказа от преступления: 1) при прекращении  действий (бездействия) и 2) при предотвращении наступления вреда.[253] Мы полагаем, что это предложение обоснованно  не было воспринято законодателем. Поскольку, как уже отмечалось, наличие в  содеянном лицом всех признаков  состава оконченного преступления означает доведение преступления до конца.

 

Изложенное позволяет предложить следующую формулировку рассматриваемого нами понятия: «Добровольным отказом  от преступления признается окончательное  и по собственной воле лица прекращение  умышленного создания условий для  исполнения преступления, либо прекращение  исполнения преступления, если это  лицо в указанных случаях осознавало возможность доведения преступления до конца.

 

Установление того, что осознавало лицо: возможность или невозможность  доведения преступления до конца, и  составляет главную трудность при  отличии добровольного отказа от вынужденного. И здесь следует  согласиться с доводами Н.Ф. Кузнецовой, полагающей, что «как всякая возможность, осознаваемая лицом при добровольном отказе, она варьирует по степени  вероятности ее реализации. Насколько  конкретная степень вероятности  завершения преступления осознается лицом, вопрос факта».[254]

 

Вынужденными обстоятельствами, рассматривая конкретные дела, суды признали, например, задержание работниками милиции  виновного в приготовлении к  убийству, вмешательство других лиц, непреодолимое для виновного  сопротивление потерпевшей при  попытке изнасилования ее, невозможность вскрыть хранилище ценностей имеющимися принадлежностями, реально возникшая опасность быть задержанным и т.п.[255]

 

Так, по причине реально возникшей  опасности быть задержанным, судом  правильно признан отказ А. от преступления вынужденным, а не добровольным. Судебная коллегия по уголовным делам  Санкт-Петербургского городского суда рассмотрела в судебном заседании  от 17 марта 1998 г. дело по кассационной жалобе А. на приговор Федерального суда Кировского района Санкт-Петербурга от 3 февраля 1998 г., которым он осужден по ч. 3 ст. 30, п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ с назначением  наказания. Обстоятельства дела таковы. 31 октября 1997 г., в период с 11 до 13 часов, с целью хищения чужого имущества  А. взломал замок входной двери  кв. 101 дома 238 по Ленинскому проспекту  г.Санкт-Петербурга, однако свой преступный замысел до конца не довел. В кассационной жалобе А. просил проверить законность и обоснованность его осуждения  и утверждал, что он добровольно  отказался от совершения кражи, поскольку, взломав входную дверь, он имел реальную возможность совершить кражу, однако решил уйти с места преступления. Судебная коллегия, проверив материалы  дела и обсудив доводы кассационной жалобы, указала следующее. Вина А. в  совершении преступления правильно  установлена судом совокупностью  доказательств, исследованных в  судебном заседании. Преступные действия осужденного правильно квалифицированы  по ч. 3 ст. 30, п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ по мотивам, изложенным в приговоре. Доводы кассационной жалобы осужденного о  том, что имел место добровольный отказ от совершения преступления, неубедительны, так как в соответствии с ч. 1 ст. 31 УК РФ добровольным отказом  от преступления признается прекращение  лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность  доведения преступления до конца. Из материалов дела видно, что А. не совершил преступление до конца, поскольку увидел на дверях табличку «включена охранная сигнализация», следовательно, он понимал, что у него нет реальной возможности  совершить кражу.[256]

 

Однако изучение материалов судебной практики показывает, что иногда суды допускают, по нашему мнению, ошибки при  применении рассматриваемых норм уголовного права.

 

Так, органами предварительного следствия  Ш. и Н. обвинялись в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 15, ч. 3 ст. 117, ч. 2 ст. 206 УК РСФСР. Приговором Советского районного суда г. Липецка от 20 марта 1997 г. подсудимые Ш. и Н. по обвинению  в совершении покушения за изнасилование  оправданы, но признаны виновными в  совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 206 (хулиганство). При этом суд  в мотивировочной части приговора  указал следующее. Ни в ходе предварительного, ни в ходе судебного следствия  не добыто доказательств совершения подсудимыми покушения на изнасилование  Ш-й. Судом не добыто доказательств  того, что подсудимые действовали  с целью совершения полового акта и примененное ими насилие  явилось средством к достижению цели. Более того, сама потерпевшая  заявила, что подсудимые могли ее изнасиловать, имея для этого реальную возможность, но не изнасиловали ее, возможно, потому, что пожалели. Подсудимые понимали возможность беспрепятственного доведения  преступных действий - изнасилования  до конца, однако добровольно отказались от преступления.[257]

 

Суд, представляется, обоснованно  не усмотрел в содеянном Ш. и Н. не только действий, непосредственно  направленных на исполнение изнасилования  Ш-й, но и подготовительных к ее изнасилованию  действий. Таким образом, по нашему мнению, вопреки смыслу закона (ч. 1 ст. 31 УК РФ), при отсутствии со стороны  подсудимых Ш. и Н. деятельности по реализации преступного намерения на изнасилование  Ш-й, суд признал в содеянном  ими добровольный отказ от изнасилования. Поэтому оправдать подсудимых в  этой части предъявленного обвинения, на наш взгляд, следовало за отсутствием  события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 5 УПК  РСФСР), а не за отсутствием в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 5 УПК  РСФСР).

 

В литературе, в преддверии принятия нового УК РФ, высказывалось предложение  об отнесении добровольного отказа от преступления к видам освобождения от уголовной ответственности (с  распространением на него всех тех  правовых последствий, которые связаны  с другими видами освобождения от уголовной ответственности).[258] Нам  представляется, что законодатель правильно  не воспринял это предложение, поскольку  по своей юридической природе  добровольный отказ от преступления не может быть отнесен ни к видам  освобождения от уголовной ответственности  и от наказания, ни к обстоятельствам, исключающим преступность деяния.[259] При добровольном отказе от преступления содеянное лицом не является неоконченным преступлением вследствие отсутствия состава преступления, а потому добровольный отказ от преступления есть специальный  вид исключения уголовной ответственности. Однако в системе Общей части  этот специфичный институт уголовного права должен быть, как это и  есть сейчас, неразрывно связан с главой 6 «Неоконченное преступление» УК РФ.[260]

 

Использование законодателем в  ч.2 ст.31 УК РФ во фразе «Лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление»  термина «преступление» представляется неудачным, так как создает ложное впечатление о признании преступлением  содеянного лицом до момента добровольного  отказа. Поэтому ч.2 ст.31 УК РФ желательно сформулировать так: «Лицо не подлежит уголовной ответственности, если оно  добровольно отказалось от доведения  преступления до конца».

 

Таким образом, основное отличие неоконченного  преступления от добровольного отказа от преступления заключается в причинах, послуживших основанием для недоведения  преступления до конца: при неоконченном преступлении - это обстоятельства, не зависящие от лица; при добровольном отказе от преступления - это собственная  воля лица при осознании им возможности  доведения преступления до конца.

 

Как уже говорилось ранее, лицо добровольно  отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности  лишь в том случае, если фактически им совершенное деяние содержит состав иного преступления. Например, лицо для целей убийства приобретает  в первом случае кухонный нож, во втором случае – пистолет. При добровольном отказе от убийства в первом случае он не будет нести уголовной ответственности вообще, во втором – он подлежит уголовной ответственности за незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия по ч.1 ст.222 УК РФ. В случае же, если в результате действий виновного по предотвращению наступления общественно опасных последствий преступления, они все же наступили, но в меньшем объеме, то его деяние должно быть квалифицировано по фактически наступившим последствиям.[261]

Тема 9. Квалификация при множественности  преступлений.

 

Нередко бывает, что одним лицом  совершается не одно, а несколько  преступлений, и это порождает  перед судебно-следственными органами серьезные проблемы в их квалификации, а также в отграничении этих фактов от единичных преступлений. В законодательстве нет понятия множественности, в  главе 3 Общей части даны лишь понятия  совокупности, рецидива преступлений (ст.17-18 УК), причем не очень удачно. Как  отмечается, в ряде случаев признаки совокупности вступают в коллизию.[262]

 

Единое (единичное) преступление может  быть по законодательной конструкции  своего состава как простым, так  и сложным. Термины «простое»  и «сложное» употребляются в  специфическом смысле, и отнесение  того или иного преступления к  простому или сложному не связано  ни с размером причиненного вреда, ни с количеством субъектов, принимавших  участие в совершении преступления, ни с «простотой» или «сложностью» технической подготовки и совершения соответствующего преступления, ни с  трудностями его расследования  или судебного разбирательства. Простое единое преступление предполагает одно преступное деяние, совершенное  с одной формой вины, образующее один состав преступления и квалифицируемое  по одной статье УК. Так, единым простым  в этом смысле преступлением является, например, убийство (ст.105 УК РФ) или  причинение смерти по неосторожности (ст.109 УК РФ).

 

Единое сложное преступление, так  же как и простое, образует один состав преступления и квалифицируется  по одной статье УК, но в отличие  от единого простого преступления его  объективная сторона характеризуется  сложным содержанием (речь идет, например, о количестве совершаемых деяний, о наличии дополнительных преступных последствий). В соответствии с уголовным  законом различаются следующие  виды единого сложного преступления.

 

Продолжаемое преступление, т. е. такое, которое складывается из ряда тождественных  деяний, направленных к одной цели и объединенных единым умыслом. Классическим примером такого преступления будет  хищение предмета по частям, чтобы  впоследствии его собрать и реализовать. Вследствие этого, действия виновного, пресеченные на стадии, когда он успел вынести лишь некоторые  части на небольшую сумму, должны рассматриваться не как оконченное мелкое хищение (влекущее административную ответственность), а как покушение  на кражу (ч.3 ст.30 и ч.1 ст.158 УК РФ).

 

Длящееся преступление, под которым  обычно понимается действие или бездействие, сопряженное с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных  на виновного законом под угрозой  уголовного преследования. Примерами  таких преступлений являются: побег  из места лишения свободы, из-под  ареста или из-под стражи (ст.313 УК РФ), уклонение от прохождения военной  или альтернативной службы (ст.328 УК РФ), дезертирство (ст.338 УК РФ). Эти преступления совершаются в течение более  или менее продолжительного времени. Они характеризуются непрерывным  осуществлением состава определенного  преступления. Длящееся преступление начинается с какого-либо преступного  действия или с акта преступного  бездействия и заканчивается  вследствие действий самого виновного, направленных к прекращению продолжения  преступления (например, явка с повинной), или с наступлением событий, препятствующих дальнейшему совершению преступления (например, задержание преступника).

 

Установление того, что преступление является длящимся, необходимо не только для правильной квалификации, но и  для правильного применения уголовно-правовых норм о давности и амнистии, для  правильного решения вопроса  о назначении наказания и других вопросов.

 

Составное преступление, которое слагается  из двух или нескольких действий, каждое из которых в отдельности само по себе предусмотрено в качестве самостоятельного преступления. Например, разбой определяется в УК как нападение  с целью хищения чужого имущества, совершенное с насилием, опасным  для жизни или здоровья потерпевшего или с угрозой применения такого насилия (ч. 1 ст. 162 УК РФ). Данный состав предполагает как бы объединение  двух преступных деяний - попытки открытого  похищения имущества (грабежа) и  причинения насилия (или его угрозы), опасного для жизни и здоровья потерпевшего. И первое, и второе деяние образуют самостоятельный состав преступления. Однако, будучи объединенными  по месту и времени, они образуют одно составное преступление - разбой. Это преступление посягает на два  объекта (собственность и жизнь  или здоровье потерпевшего), и поэтому  составное преступление иногда называют двуобъектным преступлением. Законодатель объединяет разнородные преступные деяния в единое составное (двуобъектное) преступление, когда соответствующие  деяния связаны внутренним единством  и в силу этого представляют повышенную опасность.