Уголовная ответственность за злоупотребление должностными полномочиями

Не разграничиваются эти преступления и в Уголовном кодексе штата Нью-Йорк. В нем предусмотрен состав неправомерных действий должностного лица, при которых государственный (муниципальный) служащий неправомерно ведет себя с намерением получить выгоду или лишить другого выгоды, или причинить ущерб другому, пользуясь своими должностными обязанностями и совершая незаконные действия при осуществлении этих обязанностей. Наказуемым является также уклонение от исполнения с таким же намерением обя­занностей, прямо возложенных на публичное должностное лицо по закону или очевидно присущих характеру его должности31.

Эта норма во многом основана на ст. 243.2 Примерного уголовного кодекса США, согласно которому публичный служащий совершает мисдиминор, если в предположении о совершении официальной акции им самим или государственным органом, с которым он связан, или полагаясь на сведения, к которым в силу своего должностного положения имеет доступ и которые не были опубликованы, он:

1) приобретает имущественный интерес  в каком-либо имуществе, сделке  или предприятии, способными быть затронутыми такими сведениями или официальной акцией;

2) спекулирует на основе таких  сведений или официальной акции, или заключает по поводу них пари;

3) содействует другому лицу в  совершении какого-либо из вышеуказанных действий. Конкретные формы злоупотреблений по должности названы в ст. 243.1, в том числе противозаконный арест, заключение под стражу, обыск, выемка, дурное обращение, лишение владения, обложение налогом, арест имущества и др.

Китайский законодатель также не посчитал необходимым выделять самостоятельный состав превышения полномочий сотрудниками государственных органов. Можно лишь предположить, что это связано с особенностями уголовной политики КНР, допускающей широкое использование оценочных категорий и казуистическое формулирование составов преступлений. Так, в одной статье Уголовного кодекса КНР 1979 г. в ред. от 14 марта 1997 г. (ст. 397) объединены два таких разных преступления, как злоупотребление служебными полномочиями и халатность. Более того, квалифицирующим признаком в данном случае выступает наличие корыстных побуждений (ч. 2 ст. 397 УК КНР), что противоречит природе халатности как неосторожного преступления.

УК ФРГ также не имеет общей нормы о злоупотреблении или превышении, зато содержит очень характерный состав, связанный с превышением должностных полномочий: «Должностное лицо, которое при исполнении служебных обязанностей или в связи со своей службой наносит телесное повреждение или допускает это, наказывается лишением свободы на срок от трех месяцев до пяти лет, в менее тяжких случаях наказанием является лишение свободы на срок до пяти лет или денежный штраф» (ч. 1 ст. 340).

Не только система обязательных признаков должностного злоупотребления (превышения), но и конструкция этого состава преступления не имеет единообразного решения. Так, в ч. 1 ст. 282 УК Республики Болгария данный состав сконструирован как состав опасности («если этими действиями создана возможность наступления немаловажных вредных последствий»). В ряде случаев последствия вообще не называются, что позволяет отнести состав к числу формальных (ст. 432-4 УК Франции, ст. 193 УК Японии, параграф 1 ст. 231 УК Республики Польша, ст. 312 УК Швейцарии, ст. 376 УК Республики Сан-Марино, ч. 1 ст. 142.2 УК Австралии, ст. 150 УК Дании, ст. 228 УК Турции). Однако иногда состав злоупотребления представлен как материальный (ст. 397 УК КНР).

В уголовном законодательстве стран дальнего зарубежья встречаются случаи, когда наступление особо опасных последствий выступает в качестве квалифицирующего признака. По этому пути пошел китайский законодатель, который сформулировал последствия простого злоупотребления крайне абстрактно (оценочно). В ст. 397 УК КНР наказание усиливается, если соответствующие деяния совершены при наличии «особо серьезных обстоятельств». Какой-либо характеристики этих обстоятельств закон не содержит, что, по нашему мнению, следует считать недостатком юридической техники.

В законодательстве государств дальнего зарубежья нередко описаны специальные случаи превышения должностных полномочий (например, ряд деяний, связанных с посягательством на личную свободу: параграф 1 отдела II раздела III книги четвертой УК Франции 1992 г., ст. 194 УК Японии 1907 г., ст. 399 УК КНР).

В общем виде данный состав содержится в параграфе 1 ст. 231 УК Республики Польша.

Согласно параграфу 1 ст. 231 УК Республики Польша «публичное должностное лицо, которое, превышая свои полномочия или не выполняя своих обязанностей, действует во вред публичным или частным интересам, подлежит наказанию лишением свободы на срок от 1 года до 10 лет». Самостоятельного состава злоупотребления в УК Республики Польша не содержится. Не говорится в параграфе первом ст. 231 и о каких - либо обязательных признаках субъективной стороны. Они называются лишь в параграфе втором: отягчающим обстоятельством признается цель получения имущественной или личной выгоды, однако это не увеличивает наказания. Кроме того, в ст. 231 УК Республики Польша объединены два относительно самостоятельных состава - превышение полномочий и бездействие власти. Все это свидетельствует о стремлении законодателя максимально кратко и абстрактно сформулировать норму о должностных нарушениях. Думается, что такой подход не дает возможности справедливо дифференцировать ответственность публичного должностного лица в рамках одной статьи.

Специальным случаем злоупотребления должностными полномочиями, а фактически частным случаем превышения должностных полномочий по УК Австрии 1974 г. является деяние, предусмотренное в параграфе 312 «Мучения или пренебрежительное отношение к заключенному». Такой вывод вытекает из анализа объективной стороны составов параграфа 312 и 302. Так, состав параграфа 302 формулируется крайне абстрактно, деяние заключается лишь в злоупотреблении, содержание которого не раскрывается. параграф 312 конкретизирован и связан с физическим или психическим насилием над потерпевшим, то есть является двухобъектным, причем дополнительный объект (физическое и психическое здоровье) является крайне ценным. Казалось бы, санкция должна быть соразмерно существенно более высокой. В действительности этого не происходит, максимальное наказание составляет два года лишения свободы, тогда как в параграфе 302 - 10 лет лишения свободы. Более того, не имеет значения форма вины данного деяния, поскольку в п. 2 параграфа 312 УК Австрии так же наказывается аналогичное деяние, причинившее существенный вред физическому или духовному развитию задержанного по неосторожности. Если последствием выступило причинение тяжкого телесного повреждения, размер лишения свободы увеличивается до трех или пяти лет, и лишь если последствием выступает смерть потерпевшего, максимальный размер лишения свободы увеличивается до 10 лет. По нашему мнению, такой подход не соответствует принципиальным позициям российского уголовного права, которое учитывает характер и степень общественной опасности, пропорционально тяжести последствий увеличивая и размер санкции соответствующей статьи.

Содержание субъективной стороны превышения должностных полномочий в зарубежных странах во многом обусловлено, на наш взгляд, местом данного деяния в системе должностных преступлений в целом. Там, где оно считается самостоятельным преступлением против службы, единственным признаком его субъективной стороны выступает умышленная вина (ст. 397 УК КНР, ст. 193 УК Японии и др.), при этом форма вины зачастую не называется прямо, а вытекает из содержания статьи. Иногда законодатель допускает превышение должностных полномочий с неосторожной виной (параграф 3 ст. 231 УК Польши, ст. 1 главы 20 УК Швеции). Однако когда превышение входит альтернативным действием в состав злоупотребления, вина осложнена мотивом или целью. Например, в УК Швейцарии помимо самого злоупотребления служебной властью требуется также наличие преступной цели: «Чтобы получить для себя или другого незаконную выгоду или причинить другому ущерб» (ст. 312). Такие же преступные цели являются альтернативно обязательными по УК Австралии (ст. 142.2), УК Республики Сан-Марино (ст. 376). Фактически на тех же позициях стоит и российский законодатель применительно к злоупотреблению. Однако по УК РФ мотив не влияет на квалификацию превышения должностных полномочий. Подробно содержание субъективной стороны злоупотребления должностными полномочиями раскрыто в п. 1 параграфа 302 УК Австрии (общий состав превышения в этом кодексе не формулируется): во-первых, чиновник должен «сознательно» злоупотреблять своими должностными полномочиями, кроме того, он действует «с намерением причинить вред правам другого лица».

Достаточно сложен вопрос о субъекте превышения должностных полномочий.

В целом можно выделить три основных подхода зарубежного законодателя к определению субъекта анализируемого преступления.

Первый наблюдается тогда, когда кодексы содержат лишь наименование субъекта, но его признаки не раскрываются (например, раздел II главы VIII УК Республики Болгария, раздел XIII УК ФРГ, глава IV УК Республики Сан-Марино, глава 20 УК Швеции).

Второй подход сопряжен, как и в УК РФ, с абстрактным определением субъекта (например, раздел 142 УК Австралии).

Наконец, суть третьего подхода заключается в максимально подробном перечислении всех возможных видов чиновников, отвечающих за должностные преступления. В качестве примера последнего подхода можно привести УК Республики Польша, который пошел по пути исчерпывающего перечисления субъектов (публичных должностных лиц) в параграфе 13 главы XIV:

1) Президент Республики Польша;

2) депутат совета, сенатор, член  совета;

3) судья, заседатель, прокурор, нотариус, судебный исполнитель, профессиональный судебный куратор, лицо, принимающее решение по делам о правонарушениях или в дисциплинарных органах, действующих на основании закона;

4) лицо, работающее в правительственной  администрации, ином государственном органе или органе территориального самоуправления, исключая тех, кто выполняет вспомогательные функции, а также иное лицо, работающее в сфере, в которой оно имеет право принимать административные решения;

5) лицо, работающее в государственном контрольном органе или органе контроля территориального самоуправления, исключая тех, кто выполняет вспомогательные функции;

6) лицо, занимающее руководящую должность в другом государственном учреждении;

7) должностное лицо органа общественной  безопасности либо должностное лицо Тюремной Службы;

8) лицо, находящееся на действительной военной службе.

Излишняя детализация является одновременно и достоинством, и недостатком этого перечня. С одной стороны, практика свидетельствует, что крайне сложно точно перечислить все виды должностных лиц, поэтому есть вероятность, что список нужно будет часто изменять. С другой, он гораздо удобнее для правоприменителя, ибо представляет собой непосредственное руководство к действию. Тем не менее, не удалось полностью избежать оценочных терминов: «вспомогательные функции»; «иное лицо, работающее в сфере, в которой оно имеет право принимать административные решения».

В некоторых странах в силу специфики законодательного регулирования встречается смешанный подход. Так, общим субъектом должностных преступлений по УК Японии (злоупотребление властью, получение взятки) выступает публичное должностное лицо, определения которого нет. В то же время в трех составах превышения полномочий (ст. 194-196) субъектом выступает «особо публичное должностное лицо - лицо, осуществляющее судейские, прокурорские или полицейские полномочия либо действующее при этом в качестве помощника.

Таким образом, в странах дальнего зарубежья законодатель не уделяет особого внимания специфике поведения виновного должностного лица, как правило, оценивая его в рамках нормы о злоупотреблении. Там же, где выделяется норма о превышении должностных полномочий (УК Польши), она сформулирована достаточно размыто, абстрактно и по содержанию приближается к российской норме о злоупотреблении, а не о превышении должностных полномочий. В результате к числу достоинств УК РФ, выгодно отличающих его от кодексов многих зарубежных государств, можно отнести неказуистическое изложение состава ст. 286 У, наличие определения субъекта должностных преступлений, в том числе и специального субъекта в квалифицированном составе, непротиворечивую и подробную систему квалифицирующих признаков.

Поэтому, на наш взгляд, с учетом сложившейся отечественной практики, нюансов квалификации, дифференциации ответственности и наказания путь, выбранный в УК РФ, для нашей страны является более перспективным.

ГЛАВА II. ЮРИДИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕВЫШЕНИЯ ДОЛЖНОСТНЫХ ПОЛНОМОЧИЙ

§ 1 Объективные признаки превышения должностных полномочий

Превышение должностных полномочий определено в УК РФ как преступное деяние, которое выражается в совершении специальным субъектом - должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства.

Существенное значение для квалификации ст. 286 УК РФ имеет то обстоятельство, что полномочия представителя власти, управленческих работников государственных и муниципальных органов и учреждений, военнослужащих и сотрудников контролирующих органов в данном случае определяются всей полнотой их должностной компетенции, т.е. зафиксированным в различных нормативных актах (законах РФ, положениях, инструкциях, приказах и т.д.) полным объемом прав, вытекающих из авторитета и веса занимаемой должности32.

Под непосредственным объектом превышения должностных полномочий мы должны понимать – общественные отношения в сфере обеспечения нормальной деятельности конкретного звена органов государственной власти, аппарата государственного управления, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, государственных корпораций, а также аппарата управления в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ.

В качестве дополнительного объекта преступления выступают права и законные интересы граждан или организаций либо охраняемые законом интересы общества или государства, честь, достоинство, здоровье людей.