Международное право в деятельности конституционных судов и иных органов конституционного контроля

Стоит отметить, что признавая  международное право частью внутригосударственного права, современные государства  по-разному определяют их место в  правовой системе. Так, в одном из своих решений Верховный Суд  США признал, что «обычное международное  право является частью права страны в целях применения всеми судами общей юрисдикции лишь в том случае, если отсутствует международный  договор либо иной нормативный акт  органов исполнительной, законодательной  и судебной власти.

Несколько иначе решается вопрос в европейских странах. В  Германии нормы общего международного права не только включены в право  страны, но и имеют преимущественную силу перед законами. Как отмечают ученые, «если Суд сомневается, относится  ли норма международного права, определяющая решение по делу, к правовой системе  страны, то он должен обратиться за разъяснениями  в Федеральный Конституционный  Суд». Суды общей юрисдикции также  обязаны обращаться  и в том  случае, когда не уверены в существовании  такой нормы. Это правило, прежде всего, преследует цель недопущения  ситуации, при которой Германия могла  бы быть ответственной за то, что  в решениях ее судов нарушаются общепризнанные нормы международного права. Аналогичная процедура предусмотрена  в Греции и некоторых других странах [16, с.29].

В Великобритании, напротив, положения международного договора приобретают юридическую силу лишь в результате издания специального акта. Специфика заключаемых Сообществами международных договоров состоит  в том, что они не должны противоречить  учредительным договорам. Предварительный  контроль в этой области возложен на Суд Европейского Сообщества, рассматривающий  запросы по обращению государств-членов. Несколько иначе решается вопрос о статусе международных договоров, заключаемых государствами-членами  с третьими странами или международными организациями и затрагивающими юрисдикцию Сообществ.  По общему правилу, они являются источниками европейского права лишь в том случае, если, налагая обязательства на Сообщества, заключаются в силу прямого уполномочия, содержащегося в учредительном акте, или по уполномочию институтов Сообщества [17, с.96].

2. Роль и значение норм международного права в деятельности органов конституционного контроля

Процессы глобализации правового  пространства, все явственнее в последние  годы проявляющиеся, повышают значение норм международного права при решении  внутригосударственных вопросов, более  того, выдвигают на один из первых планов ответственность каждого государства  перед мировым сообществом за ненадлежащее обеспечение прав, свобод граждан с учетом сложившихся  международных стандартов. Единственное допустимое отступление от этих стандартов – их превышение на национальном уровне.

Такая концепция взаимоотношений  отдельного государства и международных  институтов является, на наш взгляд, не ущемлением государственного суверенитета, а, наоборот, наполнением его оптимальным  содержанием, позволяющим исключить  сползание государства к тираническому  правлению, содействует утверждению  демократии и гражданского согласия в обществе.

Для нашего законодательства и практики его реализации очень  важен учет положений международных  документов, которые выступают в  качестве своего рода стандарта для  страны, вступившей на путь демократии.

С одной стороны, государство  в силу суверенитета свободно в определении  собственной государственно-правовой системы, а с другой – оно должно сообразовывать свои обязательства  по международному праву.

В конституционном законодательстве зарубежных стран предусматриваются  различные подходы к определению  места и роли международного права, его влияния на национальное законодательство, их соотношения. В юридической литературе находят свое развитие и обоснование  как дуалистическая, так и монистическая  концепции взаимодействия международного и внутреннего прав. При этом в  рамках монистической концепции  выдвигались два основных тезиса: 1) приоритет имеет внутригосударственное  право; 2) приоритет имеет международное  право. Идея верховенства международного права получила широкое развитие после Второй мировой войны.

В зависимости от того, какое  место в системе права государства  занимают международные нормы, государства  можно классифицировать следующим  образом:

1) международные нормы  имеют конституционный статус;

2) статус международных  норм выше обычного закона;

3) международные нормы  соответствуют обычному закону.

Международные договоры подвергаются конституционному контролю во многих странах мира. Данный вид контроля предусмотрен конституционным законодательством Армении, России, Украины, Грузии, Германии, Испании, Италии и других стран. Однако, если в Армении и Азербайджане такой контроль возможен только в предварительном порядке, тогда как в Грузии, Украине и Молдове – как в предварительном, так и последующем порядке. Некоторые особенности свойственны правовой системе Германии, где Конституционный Суд наделен правом проверки законов об одобрении международно-правовых договоров, которые имеют две функции: во-первых, уполномачивают федерального Президента сделать договор обязательным с позиции международного права, т.е. ратифицировать его,  и, во-вторых, трансформируют договор во внутреннее право, которое затем может применяться государственными органами. «Законы об одобрении», по мнению ученых, не относятся к законам как к таковым. Это акты парламентского участия в осуществлении внешней политики Правительства. В процессе одобрения применяется принцип лояльности федерального органа, выработанный Конституционным Судом, на основе которого Президенту (если того пожелают Бундестаг и Федеральный Канцлер) предстоит осуществить ратификацию. Причем в одобрении нуждаются не только договоры, которые заключаются государствами как субъектами международного права, но и так называемые правительственные соглашения [18, с.193-195].

Однако, несмотря на наличие  в конституционном законодательстве данного вида контроля, не во всех странах  складывается практика конституционной  юрисдикции. На эту особенность обращает внимание профессор Митюков М.А., отмечая, «что большинство органов  конституционного контроля стран СНГ  и Балтии не имеют практики рассмотрения подобных дел». Лишь Конституционный  Суд Армении рассмотрел вопрос о  соответствии Конституции обязательств, закрепленных в Конвенции о защите прав человека и основных свобод и  Протоколов к ней. Выявив некоторое  несоответствие положений Конвенции  и Конституции (например, отдельные  права и свободы делегируются не каждому человеку, а только гражданам; ряд прав и свобод, закрепленные в Конвенции и Протоколах, непосредственно  не закреплены в Конституции Армении), Конституционный Суд, тем не менее, признал положения указанных  международных документов соответствующими Конституции страны. «Права и свободы, закрепленные в Конституции, подчеркнул Суд, не являются исчерпывающими и не могут толковаться как отрицание  других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина» [19, с.77].

Между тем, отсутствие практики не означает, что органы конституционного контроля стран СНГ и Балтии не вовлечены в процесс толкования и применения международно-правовых норм. В этом направлении значительную активность проявляет, прежде всего, Конституционный Суд Российской Федерации, демонстрируя широкие возможности  использования норм международного права для аргументации своих правовых позиций [20, с. 81-87]. Характерно, что ссылки на международные документы в практике Конституционного Суда не носят исключительного характера, а всегда сопряжены с применением норм внутригосударственного права. Между тем, подобная взаимосвязь является вполне логичной, соответствующей европейским стандартам и призвана гарантировать наивысшую защищенность прав и свобод граждан.  

Практика показывает, что  оценка конституционности отдельных  договоров в решениях органов  конституционного контроля может существенно  различаться. Примером в этом отношении  служит Статут Международного Уголовного Суда (Римский Статут). В настоящее  время он подписан более чем 100 странами мира, среди которых Великобритания, Италия, Франция, Таджикистан, Украина  и другие [21]. Республика Казахстан, хотя и не присоединилась к нему, но вместе с тем, приняла ряд законов, направленных на борьбу с международными преступлениями [22]. Этот документ, среди прочего, предусматривает создание постоянно действующего Международного Уголовного Суда (МУС), в юрисдикцию которого входит право осуществлять международное правосудие. Не затрагивая уголовно-правовые аспекты данного института проанализируем соотношение Статута с нормами внутригосударственного права, поскольку процедура возможной ратификации ставит ряд вопросов, которые могут быть актуальны и для Казахстана.

Прежде всего, отметим, что  этот документ, запрещает делать какие-либо оговорки к нему, т.е. все его нормы  должны иметь одинаковое распространение  в отношении всех субъектов,  его  подписавших. Именно это обстоятельство на практике привело к необходимости  активного участия органов конституционного контроля, в части применения странами-участницами  институтов иммунитета, амнистии и  помилования. Так,  Государственный  Совет Бельгии постановил, что  Статут противоречит статьям 58,  88 и 120 Конституции страны, нарушая нормы  об иммунитете Короля, а также посягает на институт не ответственности депутатов  национального Парламента при осуществлении  ими законодательных функций.

Аналогичные правовые позиции  были сформулированы и Государственным  Советом Люксембурга. Конституционный  Совет Франции, рассматривая Статут на предмет конституционности, также  указал, что полномочие Международного Уголовного Суда преследовать любое  лицо, несовместимо с иммунитетом, предоставленным  Конституцией страны Президенту Республики, членам Правительства и Парламента. Стоит заметить, что правовые позиции  Конституционного Совета, в силу своей  нормативности обязали законодателя устранить противоречия и внести в текст Конституции необходимые дополнения. Изменения, касающиеся вопросов экстрадиции, были внесены также и в Основной закон Германии.

Несколько отличную позицию  по данной проблеме занял Конституционный  Суд Украины, заявив, что положения  Статута об иммунитете не нарушают Конституцию, а напротив, позволяют  привлекать к ответственности всех лиц, что вполне согласуется с  принципами равенства. Что же касается права помилования и амнистии, то органы конституционного контроля Бельгии, Франции и Люксембурга  посчитали, что это полномочие относится  к ведению соответствующих национальных органов власти. Анализируя проблему выдачи своих граждан международному суду, органы конституционного контроля Бельгии и Украины  усмотрели  в этом нарушение принципов государственного суверенитета.  Конституционный  Совет Франции, напротив, согласился, что применение этой процедуры не противоречит Конституции, однако проведение следственных мероприятий на территории стран участников Статута признал невозможным [23, с.93-95]. Примеры активного участия органов конституционного контроля в толковании норм международного права имеются и в других странах.

Рассмотрение международных  договоров в практике конституционного контроля значительно обогащает  правовые знания о международном  праве, обеспечивает взаимосвязь норм Конституции с  внешнеполитическим курсом государства. Можно предположить, что в случае ратификации Статута  Республикой Казахстан могут  возникнуть некоторые противоречия не только с нормами Конституции, закрепляющими, что правосудие осуществляется только судом, но и с правовыми  позициями Конституционного Совета, выраженными им в актах официального толкования [24].

Между тем, возрастание роли судебных органов конституционного контроля в согласовании норм национального  и международного права объясняется  их широкими возможностями. В Российской Федерации, например, в практике Конституционного Суда международно-правовой аспект присутствует при разрешении самых различных  дел. Профессор Зорькин В.Д., по этому  поводу отмечает, что «по делам, затрагивающим  права и свободы граждан, Конституционный  Суд неоднократно подчеркивал значение конституционного права каждого  обращаться в соответствии с международными договорами в межгосударственные органы по защите прав и свобод, если исчерпаны  все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты» [25, с.17]. Играя важную роль в становлении и упрочении национального права как составной части единого европейского правового поля, основанного на Конвенции, Конституционный Суд способствует укреплению внутригосударственных гарантий прав и свобод личности.

Приведенные примеры свидетельствует  о многогранности проблемы применения норм международного права и их адаптацией к внутреннему законодательству. Поэтому было бы неверным считать, что  здесь нет проблемы, заслуживающей  серьезного анализа, поскольку вопрос о соотношении норм международного права и Конституции представляется гораздо более сложным, чем соотношение  иных нормативных правовых актов  друг с другом. На эту особенность  обращают внимание и казахстанские ученые [26].

Сегодня в системе международного права действует огромное количество норм и общих принципов, которые, в той или форме,  находят  свое отражение в международных  договорах. Основные из них зафиксированы  в Уставе ООН, в Декларации о принципах  международного права  1970 года  и  в Декларации принципов, содержащихся в Заключительном акте Совещания  по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года [27, с.57]. Для государств, в случае ратификации международного договора ее нормы и принципы будут иметь императивный характер, остальные - скорее могут быть диспозитивными, когда государство вправе самостоятельно выбирать варианты возможного  поведения. Например, если национальные Конституции содержат нормы о приоритетности международного права над внутригосударственным, как таковой проблемы не возникает. Такие нормы есть в Конституциях Казахстана, России, Германии  и других стран. В отдельных случаях приоритетность может быть установлена актом толкования. Так, в 2006 году Конституционный Суд Испании, опираясь на принцип первичности международного права над национальным постановил, что «министерство юстиции имеет право расследовать любые преступления против человечества, в том числе и геноцид, и привлекать к ответственности подозреваемых, безотносительно того являлись ли жертвы или преступники испанцами» [28].