Порядок организации и проведения забастовки

Другой лидер - Константин - был реалистом. Он с горечью говорил: «Господи, да легче всего положить шахтеров под солнцем на площади. Легче легкого лечь и стучать касками по асфальту: «Требуем! Требуем!» Требуем. Но где взять?» И еще. Если, скажем, в Кузбассе и угля побольше, и уголь к поверхности поближе, то, скажем, в Донбассе или Подмосковье многие шахты следовало бы закрыть как неперспективные. Парадокс в том, что результатом борьбы шахтеров, в лучшем случае, может стать (и впоследствии стало) закрытие шахт, перепрофилирование, переподготовка людей по другим нужным региону профессиям (а вот этого не произошло).        Парадокс номер два: шахтеры (кто сознательно, кто лишь вторя) в принципе выполняют чужую функцию, требуя введения свободных рыночных отношений, а значит, добиваясь и закрытия шахт, и... потери работы - тогда как рынок должны бы жаждать вовсе не рабочие, а работодатели, собственники, владельцы капитала.

Но были и очень хитрые лидеры, как, к примеру, Владислав. Их еще называли иначе - кукловодами. Его черты - какая-то редкая политическая опытность, некая проскакивающая порой насмешливость в адрес соратников.

Он умеет далеко просчитывать, чем у других иной раз вызывает подозрения («Ну что он все крутит, чего хочет?»). Он знает, с кого и с чего начать («Вначале требуются лидеры с черепно-мозговыми травмами, они народ зажигают, выводят на площади, а потом они не нужны»). Он режиссирует («Вот мы совершили в соседнем стачкоме дворцовый переворот, а возглавил, случайно, новый стачком не тот человек; я, в принципе, против экспорта революции, но придется высадить туда десант, придется поступиться принципами»).

В какой-то момент другой шахтерский лидер той поры - Борис - осознал и сказал: «Я смертник». Он никого не корил, сам выбрал такой путь, сам взвалил на себя именно эту роль. Его мучил страх. За себя? Кажется, этот этап уже пройден. За тех, кто идет вслед.

Волею происходящего он тоже как бы вбежал в движущийся состав и оказался в вагонетке, несущейся со страшной скоростью впереди локомотива. И первым увидел впереди стену. Тот, кто мог бы рвануть тормоза, не сделает этого: он не видит пути. Он увлечен скоростью, и ничего другого знать не хочет. Как глупо в условиях здешних дорог делать ставку на скорость?... Его мучит страх столкновения. Он понимает, что за этим - черта, после которой может упасть, обрушиться цена человеческой жизни и начаться иной, зловещий итог.

Да, лидеры вроде Алексея с его хрипом «Братья шахтеры!» - люди без тормозов. Без тормозов - это тогда, когда просто не видишь препятствий. Лидеры вроде Бориса - тараны. Первые на взлете, на вскрике выбрасывают людей на площадь. И, как бабочки-однодневки, сгорают. Вторые видят препятствия. Они созданы для препятствий. Чтобы пробивать их.

А когда уже не надо пробивать? Когда становится все яснее и яснее: казавшуюся вчера неприступной стену можно пробить - и вывалиться. В пустоту. В хаос.

Когда остро требуются лидеры другого типа: осознающие и умеющие - нет, не рубать, не взрывать, не пробивать. А наращивать: ясность в массовом сознании, политическую культуру, способность мыслить и действовать не только масштабами и интересами шахты или отрасли, но и региона, республики, страны...

Вроде бы не столь уж редкое умение, но тут опасность, тут край - всегда могут заподозрить в таком лидере прикормленного, предавшегося, предателя, оборотня.

Увы, такого лидера шахтерская масса из себя не выдвинула. Эту роль они отдали другим. Политикам, олигархам, националистам. Те были хитрее, расчетливее, дальновиднее. Какое-то время шахтеры еще полагали, что они с триумфом прошлись по стране, а их, как это бывает на фронте, просто пропустили через себя, чтобы отсечь от основных сил. Они верили, что захватывая кабинеты и должности, берут власть, а их лишь дешево покупали.

И самый организованный отряд рабочего класса пошел по рукам. Сперва их использовали либералы в борьбе за Кремлевские кабинеты. Потом директора, стремящиеся урвать побольше денег из бюджета. За ними - коммунисты, ищущие опоры в массах. Олигархи, нацелившиеся свалить очередное правительство. Криминальные авторитеты, мечтающие руками недовольных шахтеров заварить в стране бучу, во время которой можно было бы вволю пограбить.

Словом, все, кому не лень.

Бывшие генералы шахтерских карьеров переселились из тесных и пыльных забоев в уютные чиновничьи кабинеты, банковские и коммерческие структуры, бросив свою полуразложившуюся армию на произвол судьбы. Эта злая и голодная масса была деморализована и растеряна.

Чего добились?

Хотели взять в свои руки шахты, пансионаты и санатории, а потеряли все. Требовали повысить расценки, получили невыплату денег вообще. Кричали об опасных условиях труда, выкричали дикое закрытие шахт без перепрофилирования и создания новых рабочих мест.

Иногда эти отчаявшиеся люди выходили на рельсы, перекрывая железнодорожные магистрали, или разбивали палаточные городки в Москве возле Дома правительства, но стук их касок уже мало кого пугал. Шахтерское движение вымирало, вырождалось, раскалывалось на маленькие отряды.

Чтобы попытаться понять, что же все-таки произошло и происходит, в канун десятой годовщины всесоюзной стачки в Междуреченске собрались представители российского Независимого профсоюза горняков - родного дитя забастовки. Не было на этом съезде только инициаторов той стачки - горняков с шахты имени Шевякова. Потому что такой шахты в России больше не существовало.  

Ударная волна, поднятая внезапным социальным выбросом, случившимся здесь в ночь с 10 на 11 июля 1989 года, как бы вернулась спустя годы назад. Взрыв газа метана унес жизни 23 горняков и вызвал обширный пожар в шахте. Ни вынести из-под земли трупы, ни потушить огонь так и не удалось.

Итогом всесоюзной забастовки стало спешное принятие закона, который легализовал право на забастовку и определил порядок его реализации.

2.3. Забастовочное движение  в России в настоящее время.

Трудовые конфликты чаще всего решить непросто. А в России урегулирование раздора между работодателем и рабочим осложнено государственными законами. Проведение протестных акций на рабочем месте строго регламентировано, а после внесения поправок в Трудовой кодекс в 2005 году права рабочих на забастовку оказалось сильно урезанным.

Если действовать по закону, необходимо в первую очередь провести собрание, на котором должны присутствовать не менее половины работников предприятия. Работодатель, в свою очередь, обязан предоставить для этого помещение и создать необходимые условия для проведения собрания. И если, скажем, рабочим все-таки удалось договориться о проведении забастовки, работодатель должен быть предупрежден об этом в письменной форме не позднее чем за десять дней.

Забастовка должна состояться не позднее двух месяцев со дня принятия решения об объявлении забастовки, говорится в Трудовом кодексе. А работодатель, посте того, как узнал, что его работники собираются бастовать, обязан предупредить о предстоящей забастовке соответствующий государственный орган по урегулированию коллективных трудовых споров.

По подсчетам экспертов, длительность всех обязательных предварительных процедур составляет не менее 42 дней.

Если же забастовка была объявлена без учета сроков, процедур и требований, то она является недействительной и должна прекратиться после решения суда. Рабочие, недовольные условиями труда, обязаны приступить к работе не позднее следующего дня после вручения им копии указанного постановления.

Забастовки запрещены в организациях, непосредственно связанных с обеспечением жизнедеятельности населения. То есть прерывать работу не имеют права сотрудники сферы энергообеспечения, отопления, теплоснабжения, водоснабжения и газоснабжения. В этот же список входят и другие профессии: права на забастовку нет у пилотов, железнодорожников, связистов, врачей и учителей.

Неудивительно, что Росстат за полтора года не зарегистрировал ни одной забастовки.

Ни одной забастовки не состоялось и в 2010 году, сообщает служба госстатистики, а в 2009 всего одна. В связи с тем, что результаты исследований, по всей видимости, не слишком корректны, независимые организации сами ведут статистику забастовочных акций.

В реальности, работники организаций, конечно, бастуют. Правда, активистам независимых профсоюзов приходится расплачиваются за это административными делами. Иногда, «для подстраховки», работодатели вообще на прямую запрещают своим работникам организовывать внутри предприятия профсоюзы. Но чаще происходит так, что прошедшие забастовки ничего, в сущности, не меняют.

В 2007 году самарский альтернативный профсоюз «Автоваза» потребовал от руководства компании повышения зарплаты с 7 тысяч до 25 тысяч рублей в месяц. Тогда представители федерации независимых профсоюзов России бастующих не поддержали и заявили, что нельзя проводить забастовку, когда «на предприятии проходят крупномасштабные реформы и снижается спрос на его продукцию». А менеджмент «АвтоВАЗа» назвал забастовку попыткой политической дестабилизации накануне выборов.

В конце 2007 года произошла забастовка на заводе «Форд» в городе Всеволожске Ленинградской области. Рабочие конвейера, заработная плата которых составляет от 21 до 25 тысяч рублей, потребовали увеличения заработной платы еще на 30% и таким образом хотели получать по 30-33 тысяч рублей. Борьбу с работодателями сотрудники завода вели тогда очень искусно — в профсоюзе дали понять, что автомобили, собранные в течение забастовки, будут некачественными, поскольку половина сотрудников службы контроля качества на работу не ходит. Более того, работники «Форда» пообещали руководству, что в интернете скоро появятся VIN-номера автомобилей, собранных в течение забастовки, чтобы будущие владельцы имели возможность отказаться от машин. Правда, эту угрозу рабочие так и не выполнили.

В 2010 году по российским регионам прошла волна забастовок авиадиспетчеров. Они выступили с комплексом требований, главным из которых являлось отстранение от должности генерального директора ФГУП «Госкорпорация по ОрВД в РФ» Виктора Горбенко. Именно его обвиняли в том, что у авиадиспетчеров накопилась масса проблем, связанных с переподготовкой, повышением квалификации и оплаты труда в зависимости от классности диспетчеров. Начиная с Ростова-на-Дону, диспетчеры забастовали во многих российских городах: Нальчике, Ставрополе, Нижневартовске, Новосибирске и других. Позже акции протеста прекратились, а Горбенко остался на своем посту.

14 мая 2010 года в Междуреченске вышли бастовать на центральную площадь работники шахты «Распадская», где при взрывах погибли горняки и спасатели. Они жаловались на низкие зарплаты, высокий уровень травматизма и халатность собственников. После того, как генеральный директор шахты «Распадская» не вышел к ним на встречу, шахтеры перекрыли железную дорогу. Кстати, власти отреагировали на это оперативно.

С июля 2010 года принят закон, запрещающий забастовщикам перекрывать дороги.

С прошлого года за невыполнение требований «по обеспечению транспортной безопасности» предусматривается наложение штрафа на граждан - от 3 тысяч до 5 тысяч рублей.

Граждане России прохладно относятся к коллективным акциям протеста. Поддерживают проведение забастовок в первую очередь студенты. Так, в 2010 году, по данным «Левада-центра», всего 16 процентов респондентов считали, что забастовка - единственный способ добиться удовлетворения своих требований. Говорят о забастовке как о единственном способе добиться удовлетворения своих требований чаще всего безработные (34 процента), учащиеся и студенты (30 процентов), специалисты (19 процентов), россияне моложе 25 лет (24 процента), со средним образованием (19 процентов), низкими доходами (24 процента), проживающие в сельских населенных пунктах (21 процент) и провинциальных городах с населением более 500 тысяч человек (18 процентов). Мнение, что забастовкой ничего нельзя добиться, наиболее характерно для специалистов и служащих.

О недопустимости забастовок чаще других заявляют жители Москвы.

Впрочем, не все в России так плохо с протестными акциями. Работодатели тут, в отличии от Германии и некоторых других стран Северной и Центральной Европы, не имеют права увольнять сотрудников за проведение забастовок.

Заместитель директора Института управления социальными процессами Высшей школы экономики Ирина Козина в своем исследовании «Забастовки в современной России» утверждает, что с 2005 года в стране бастовали работники «не с самыми низкими зарплатами, трудившиеся в хороших условиях на успешных предприятиях». В связи с этим, Козина отмечает появление «наступательных» забастовок, в отличие от «оборонительных», проходивших в начале 90-х годов.

«На первый план выходят требования повышения заработной платы, направленные на перераспределение увеличивающихся доходов в пользу наемных работников», — пишет Козина. По ее мнению, уровень конфликтности является (при прочих равных условиях) показателем социальной напряженности на предприятии, в регионе, в обществе. В исследовании также отмечается, что забастовки являются довольно эффективным способом принудительного формирования более выгодных условий трудовых контрактов.

«Чем больше забастовки носят законный характер, тем большее количество людей воспринимает это как обыденный способ борьбы за свои права и осознает себя гражданами, которые объединяются, чтобы цивилизованно защищать свои права», — пишет Козина.

Центр социально-трудовых прав (ЦСТП) в своем исследовании, опубликованном на сайте организации, утверждает, что число забастовок в первом квартале 2012 года стало наибольшим за последние пять лет.

Центр социально-трудовых прав (ЦСТП ведет соответствующую статистику с 2008 года. Согласно данным ЦСТП, в январе—марте 2012-го в России состоялась 61 забастовка. С января по март 2008 года в РФ было зафиксировано 11 забастовок и стачек, за аналогичный период 2009-го — 27, в январе—феврале 2010 года — 22, в 2011 году прошло 53 протестных мероприятия.

В стране, по мнению ЦСТП, также выросло и число так называемых стоп-акций, во время которых частично или полностью останавливаются работы — с пяти в первом квартале 2008 года до 23-х в начале 2012-го. В настоящее время в ЦСТП прогнозируют рост числа забастовок в России до 40–45 в месяц.

По итогам 2011 года ЦСТП насчитал в России 262 трудовых конфликта, за 2010-й — 205, за 2009-й — 272, а за 2008 год — всего 93 стачки и забастовки.

Для создания отчетов исследования анализируются, главным образом, сообщения из интернет-ресурсов, содержащие информацию о трудовых протестах. С помощью контент-анализа из сообщений выделяется информация о регионе, отрасли, причинах, форме проведения результатах и др. параметрах акции протеста, которые затем вносятся в базу данных, обрабатываются и анализируются.