Толкование норм права

Толкование норм права

Введение

Искусство толкования правовых норм составляет самую суть юриспруденции  и основу профессиональной подготовки юристов. Между тем, начиная с  советского периода, в нашей юридической  литературе этой проблеме, на наш взгляд, уделялось недостаточно внимания, что было связано с упрощенными представлениями о законности как точном и неуклонном следовании предписаниям норм позитивного права, воплощающих волю господствующего класса. Такой подход ставил под сомнение правомерность каких-либо интерпретаций содержания этих норм по воле правоприменителя.

В настоящее время необходимость  в активизации исследований в  сфере толкования норм права назрела, что объясняется рядом причин. Прежде всего, необходимо отметить, что правовая реформа, развернувшаяся в России, привела к широкомасштабной смене законодательства по всем отраслям права. Исторически краткие сроки таких изменений, неизведанность и сложность задач, стоящих перед законодателем в принципиально новых социально-политических условиях, неизбежно приводили к снижению качества принимаемых законов как с точки зрения их технико-юридической формы, так и правового содержания; к возникновению коллизий и пробелов в законодательном материале. Следствием этого явились возрастание роли правоприменения, объективная необходимость в навыках квалифицированного и научно обоснованного толкования правовых норм.

Вместе с тем непростой, противоречивый, но неуклонный процесс совершенствования  нового российского законодательства, сопровождающийся его приведением в соответствие с общепризнанными принципами и стандартами международного права, прямым действием норм Конституции Российской Федерации, имел своим результатом формирование сложной правовой системы, требующей от правоприменителя системного юридического мышления. Его неотъемлемым атрибутом является способность правоприменителя ориентироваться в системе и иерархии правовых норм, умение интерпретировать и применять к конкретной жизненной ситуации общие правовые предписания, не ожидая их казуистической детализации в законодательстве.

Однако существующие на данный момент теоретические представления  о толковании правовых норм имеют  значительные пробелы, затрудняющие его  практическое использование. В советское время богатые традиции в области толкования правовых норм, созданные российскими правоведами в дореволюционный период, во многом оказались забыты. Лишь в последнее десятилетие были переизданы некоторые из работ русских правоведов, посвященных данной проблеме*(1). Будучи подлинной сокровищницей знаний о толковании права, они были написаны на материале дореволюционного русского законодательства и потому сегодня могут иметь относительно ограниченное применение. Число работ советских авторов, непосредственно посвященных толкованию норм права, невелико*(2). В последние годы научное исследование проблемы толкования правовых норм интересовало авторов в основном в специальном или отраслевом аспектах, что нашло отражение в работах, посвященных официальному и неофициальному толкованию норм права*(3), эффективности актов юридического толкования*(4), правоприменительному толкованию*(5), интерпретационной деятельности органов конституционной юстиции*(6) и судебных органов*(7), специальным приемам или конкретным видам толкования*(8). Лишь работы А.Ф. Черданцева и В.А. Петрушева*(9) непосредственно посвящены проблеме толкования правовых норм в целом.

Таким образом, подавляющее  большинство названных трудов посвящено  либо исследованию отдельных видов  толкования, либо освящению лишь тех или иных его сторон. В работах же по правореализации данная проблематика рассматривалась как смежная, причем роль толкования сводилась к юридической аргументации в правоприменительном процессе. Как правило, различные виды (или способы) толкования рассматриваются изолированно, а вопрос об их взаимодействии и приоритетах в значительной степени остался открытым.

Отмечая определенную степень  научной проработанности отдельных  аспектов этой проблематики, вместе с  тем следует констатировать, что в юридической науке недостаточно исследованы вопросы: о конкретных приемах и правилах толкования норм права; соотношении, очередности и приоритетности тех или иных видов толкования; возможности формулирования новых норм права в ходе толкования правовых норм и соотношении толкования норм права со способами восполнения пробелов в законодательстве - аналогией закона и права, судебным прецедентом и правовым обычаем.

Данная работа призвана отчасти восполнить этот пробел. Она  ставит перед собой следующие  задачи:

- сформулировать понятие  толкования правовых норм, определить  его признаки и функции;

- исследовать содержание  различных видов толкования правовых  норм, провести их систематизацию  и на этой основе обосновать  логико-концептуальную модель классификации видов толкования правовых норм по различным критериям;

- обобщить имеющиеся  в научной литературе воззрения  о правилах толкования правовых  норм и на этой основе сформулировать  правила толкования применительно  к различным его видам;

- дать авторскую концепцию о соотношении, очередности, правилах взаимодействия и системных связях различных видов толкования;

- обосновать возможности  и пределы толкования правовых  норм в сопоставлении с дискреционным  усмотрением в правоприменении  и способами восполнения пробелов в законодательстве.

Глава I. Понятие и сущность толкования правовых норм

§ 1. Понятие толкования правовых норм и его функции

Толкование правовых норм - это уяснение подлинного содержания права, раскрытие его внутреннего  смысла. Но оно является еще и  неотъемлемой частью процесса реализации норм права, в первую очередь применения их государственными органами и должностными лицами. Вместе с тем и частным лицам, участвующим в судопроизводстве, конечно, не заказано уразумение смысла законов с целью правильного использования или соблюдения правовых норм.

А.С. Пиголкин рассматривает толкование как "деятельность органов государства, должностных лиц, общественных организаций, отдельных граждан, направленную на установление содержания норм права, на раскрытие выраженной в них воли социальных сил, стоящих у власти"*(10). А.Ф. Черданцев под толкованием права, или закона, понимает, "с одной стороны, определенный мыслительный (познавательный) процесс, направленный на объяснение знаковой системы, а с другой - результат этого процесса, выраженный в совокупности высказываний естественного языка, придающих указанной системе определенное значение (смысл)"*(11). Толкование служит средством конкретизации воли законодателя путем более детального объяснения общей нормы права применительно именно к каждой отдельно взятой ситуации, подлежащей юридическому разрешению, что и облегчает в свою очередь понимание и применение нормы права. Правильность толкования норм права является необходимым условием для их реализации и, как следствие, для соблюдения законности. А.Ф. Черданцев рассматривает толкование как совокупность ряда процессов:

- толкование - опосредованное  познание;

- толкование - процесс,  подчиненный законам логики;

- толкование - объективный процесс;

- толкование - диалектический  процесс познания;

- толкование - субъективный  процесс познания.

По традиции иногда полагают, что потребность в толковании вытекает не из сущности правореализации, а из технического несовершенства внешней формы части правовых норм, их неясности или двусмысленности. Безусловно, дефекты формы могут затемнять содержание, которое по этой причине нуждается в разъяснении. Более того, исторически толкование правовых норм возникло именно из необходимости в процессе правоприменения восполнять их несовершенство, которое выражалось, прежде всего, в казуистическом характере древнего права, что можно приравнивать к его недостаточной ясности, ибо казуистически сформулированные нормы оставляли неурегулированными многие общественные отношения. Другими словами, основная историческая задача толкования первоначально состояла в том, что оно позволяло восполнять бреши в казуистическом правовом регулировании и в этом смысле "творило" право. Таковы, например, комментарии Законов XII таблиц древнеримскими юрисконсультами, способствовавшие формированию классического римского права (толкования средневекового обычного права глоссаторами и легистами с позиций рецепции норм римского права (прецеденты английских судов, явившиеся главным источником common law (англ.) - общего права и т.д.). Однако в условиях современного, более совершенного законодательства функции толкования изменились. Основным его назначением является теперь реализация достоинств права, а не компенсация недостатков изложения правовых норм (хотя последняя функция толкования также сохраняется, но не в качестве обычной, повседневной, а лишь экстраординарной). Чем совершеннее закон с точки зрения юридической техники, чем более он нормативен, насыщен емкими юридическими понятиями, тем большее значение имеет деятельность по "переводу" конкретных жизненных случаев на язык этих понятий (правовая квалификация), что, главным образом, и вызывает необходимость интерпретации обобщенных правовых категорий, или толкования права.

Например, ст. 19 Конституции РФ устанавливает общий принцип равенства всех перед законом и судом, независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Если ограничиться лишь абстрактным объяснением этой нормы, исходя из наличного содержания соответствующих правовых предписаний, то можно прийти к выводу о том, что равенство всех перед законом означает, во-первых, равенство прав и свобод человека и гражданина (равноправие); во-вторых, равенство юридических обязанностей граждан; в-третьих, равные основания юридической ответственности за нарушение закона; в-четвертых, равенство перед судом.

Однако интерпретация (толкование) данной конституционной нормы применительно  к некоторым конкретным жизненным  ситуациям позволяет взглянуть  на нее также и с другой стороны. Так, реализация начала равенства всех перед законом в таких сферах, как социальное обеспечение, семейные, трудовые правоотношения, где, казалось бы, существуют многочисленные изъятия из принципа равенства, выявляет более глубокое содержание данного принципа, нежели это позволяет сделать его простой юридический анализ. Интерпретация общего принципа равенства всех перед законом при реализации на практике ряда конкретных норм названных отраслей позволяет понять, что он вовсе не исключает наличия специальных прав, льгот и преимуществ для отдельных категорий лиц, которые как раз и направлены на преодоление имеющегося фактического неравенства людей, обеспечение социальной защищенности лиц с возрастными, физиологическими и другими особенностями (малолетние и несовершеннолетние, женщины, больные, инвалиды, престарелые, малоимущие и т.д.). Вместе с тем подобная интерпретация (толкование) принципа равенства позволяет выявить такие нормы, которые действительно являются из него изъятиями. Например, исключения из правила о равенстве всех перед законом и судом установлены Конституцией РФ и некоторыми другими федеральными законами в отношении неприкосновенности и ответственности Президента Российской Федерации, членов Совета Федерации, депутатов Государственной Думы, судей и др. (ст. 91, 98, 122 Конституции РФ, ст. 447-452 УПК РФ и т.д.). Эти изъятия направлены на защиту публичных интересов, будучи гарантиями осуществления такими лицами государственных функций, иной профессиональной деятельности в интересах всего общества, в целях оптимизации действия других важнейших принципов (суверенитета государства, разделения властей, независимости судей и др.).

По-видимому, в самой природе правовой нормы имманентно заложена необходимость ее интерпретации. Следуя принципу законодательной экономии, законодателем создается максимально емкий и краткий нормативный текст. Но из теории информации известно, что по закону всеобщей энтропии всякая передача информации сопряжена с неизбежной потерей некоторой ее части. В интересах повышения надежности информация кодируется с определенным запасом, поэтому ее носитель обычно является более объемным, нежели это диктуется объемом самой передаваемой информации. Но исключение из этого правила, в силу принципа законодательной экономии, составляют правовые нормы. Текст правовой нормы всегда недостаточен для извлечения всей содержащейся в ней информации, которая поэтому должна быть раскрыта иными средствами, в частности посредством интерпретации, или толкования*(12).

Таким образом, толкование норм - это  не только и не столько их понимание  и объяснение как таковых, сколько  интерпретация с точки зрения диатомии "право - факт", т.е. потребностей юридической оценки конкретных фактических случаев. Именно в интерпретации правовых предписаний состоит, на наш взгляд, ординарная функция юридического толкования.

Но было бы несправедливо рассматривать  толкование права как исключительно  технико-юридическую процедуру. В современном мире определяющее влияние на истолкование смысла норм внутреннего права имеют общепризнанные мировым сообществом принципы гуманности, уважения прав человека и справедливости, действующие посредством конституционных и международно-правовых механизмов. Интерпретация правовых норм в свете этих основополагающих принципов (то есть своего рода гуманизация норм) - ныне также одна из главных функций юридического толкования. В качестве примера подобной интерпретации можно привести определение Конституционного Суда РФ по делу об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гончарова Н.С. на нарушение его конституционных прав положениями статей 5, 89, 93, 143, 154, 221, 247 и 378 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. По приговору Калужского областного суда от 26 мая 1982 г. гражданин Н. С. Гончаров был осужден за совершение ряда преступлений к лишению свободы сроком на один год и три месяца. В связи с зачетом в срок наказания времени содержания под стражей он был освобожден из-под стражи в зале суда.

25 сентября 1991 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации по протесту Председателя Верховного Суда Российской Федерации отменил данный приговор ввиду односторонности и неполноты исследования обстоятельств дела, а также в связи с допущенными в ходе предварительного следствия нарушениями уголовно-процессуального закона и направил дело для дополнительного расследования. 15 марта 1993 г. производство по делу было прекращено на основании п. 3 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР (в связи с истечением срока давности).

Поскольку Н.С. Гончаров возражал против такого решения, следователь, ссылаясь на ч. 5 ст. 5 УПК РСФСР, вновь предъявил ему обвинение в совершении тех же преступлений, и по завершении расследования уголовное дело вместе с обвинительным заключением было направлено в суд. При этом как в стадии предварительного расследования, так и в суде к Н.С. Гончарову применялись меры пресечения, в том числе заключение под стражу.

Конституционный Суд  РФ указал, что "ни в перечисленных, ни в каких бы то ни было других статьях УПК РСФСР не содержится специальных норм, предусматривающих повторное предъявление обвинения и судебное рассмотрение дела в отношении лица, которое по тому же обвинению уже было осуждено и отбыло наказание. Согласно же пункту 7 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и пункту 1 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, являющимся составной частью правовой системы Российской Федерации, никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и Уголовно-процессуальным кодексом". Из приведенного примера видно, как Конституционный Суд РФ, опираясь на нормы международного права, интерпретировал положения российского уголовно-процессуального закона, которые нечетко определяли право человека non bis in idem, в подлинном духе этого гуманистического правового принципа.