Толкование норм права

Приведем пример: согласно ч. 1 ст. 188 УПК РФ свидетель и потерпевший вызываются на допрос повесткой. В данной статье ничего не говорится о вызове указанных лиц телефонограммой или телеграммой, тогда как в УПК РСФСР (ст. 155) такая возможность предусматривалась. Однако опыт судебно-следственной практики показывает, что при вызове свидетелей с помощью телефонограммы нередко невозможно достоверно доказать факт их уведомления о вызове на допрос, а следовательно, решить в дальнейшем вопрос о применении к ним привода или мер юридической ответственности. Это дает основание предполагать, что законодатель не случайно умолчал в новом УПК РФ о таком способе вызова свидетелей и потерпевших, ограничившись одним, но зато более надежным - вызовом повесткой. Таким образом, социологическое толкование данной нормы подкрепляет правомерность ее буквального (в данном случае нераспространительного) толкования.

Социологическое толкование помогает делать и более масштабные выводы. Так, например, буквальное толкование презумпции невиновности, т.е. положения о том, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ), приводит к формально-логическому заключению, что все участники уголовного процесса, в том числе прокурор, следователь и т.д., обязаны считать обвиняемого невиновным. Однако это не так. Предъявляя обвинение, составляя обвинительное заключение, поддерживая обвинение в суде, представители стороны уголовного преследования, напротив, считают обвиняемого виновным в совершении преступления. По данным статистики, около 70-80% лиц, привлекаемых в качестве обвиняемых, в дальнейшем признаются судами виновными. Это значит, что социологически (фактически) презумпция невиновности в ее буквальном понимании не подтверждается, следовательно, она нуждается в ограничительном толковании.

§ 4. Виды толкования правовых норм в зависимости от его результатов

С точки зрения результатов  следует различать буквальное, распространительное, ограничительное, исправляющее, изъяснительное толкования правовых норм:

1. Буквальное толкование

Буквальное толкование имеет место тогда, когда в результате применения перечисленных выше способов толкования устанавливается, что содержание нормы полностью соответствует ее словесному смыслу. Это наиболее благоприятный результат толкования, поскольку в идеале предполагается, что закон должен читаться так, как он написан, и именно на буквальном толковании следует останавливаться правоприменителю, если истинный смысл нормы представляется ему установленным вполне достоверно.

Вместе с тем следует  признать, что буквальное толкование есть и наиболее неустойчивый вид интерпретации правовых норм. Если оно не дает немедленного достоверного вывода, а логическое, систематическое, доктринальное, историческое толкования указывают на иной результат, то именно этим видам должно быть отдано предпочтение. Причина этого, на наш взгляд, состоит в том, что словесная оболочка нормы не всегда совершенна, а содержание нормы иногда недостаточно согласовано с содержанием других норм.

Так, например, буквальное толкование ч. 2 ст. 171 УПК РФ не требует в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого приводить ссылки на доказательства, подтверждающие обвинение. Буквальное толкование данной статьи УПК РФ приводит на практике к тому, что в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого доказательства никогда не указываются. Однако это положение находится в противоречии с общим требованием о необходимости мотивированности постановлений (ч. 4 ст. 7 УПК РФ), т.е. письменного анализа всех оснований принимаемых решений в самом их тексте. Но важнейшим элементом оснований для привлечения в качестве обвиняемого являются доказательства обвинения (ч. 1 ст. 171 УПК РФ). Отсутствие ссылок на доказательства обвинения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не только ущемляет право на защиту, но и противоречит международно-правовому праву обвиняемого "быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения" (п. 3"а" ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод человека от 4 ноября 1950 г.). Подробное уведомление об основаниях обвинения означает ознакомление с доказательствами (подчеркнем, что именно их ч. 1 ст. 171 УПК РФ считает основанием обвинения). Без уведомления об обосновывающих обвинение доказательствах сторона защиты не может полноценно выполнять свою функцию. Если лицо знает лишь то, в чем его обвиняют, но не знает на основании чего, оно не может полноценно оспаривать аргументы своего процессуального противника. Это не только не способствует подлинной обоснованности обвинения, но и нарушает равноправие сторон как элемента состязательности (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, ст. 15 УПК РФ), предоставляя незаслуженное преимущество обвинителю.

Учитывая приоритет  международно-правовых и конституционных  норм перед отраслевым законодательством, следует, на наш взгляд, признать обязанность следователя указывать основные доказательства обвинения в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого.

Другой пример. Буквальное толкование ч. 2 ст. 29 и ст. 182 УПК РФ позволяет прийти к неверному, на наш взгляд, выводу, что только личный обыск и обыск в жилище производятся по судебному решению (ч. 3 ст. 182 УПК РФ), а все прочие виды обыска в этом не нуждаются. Закон не содержит и требования о необходимости получать санкцию прокурора на какой-либо вид обыска. В то же время процессуальные нормы и гарантии следует рассматривать с учетом их целей, причем так, чтобы их буквальное толкование не приводило к абсурдным выводам. Следует учитывать, что обыск по меньшим основаниям и более существенно ограничивает права граждан, нежели выемка. В то же время, отдельные виды выемки требуют судебного решения (выемка документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, - п. 7 ч. 2 ст. 29, выемка документов, содержащих охраняемую законом тайну, - ч. 3 ст. 183). Но если исходить из буквального толкования закона, в тех же случаях обыск производится без всякого разрешения, к тому же не на достоверном (как это требуется для выемки), а всего лишь на вероятном основании. Если принять выводы, следующие из такого, буквального, толкования, особое предварительное разрешение выемки теряет какой-либо смысл. Действительно, к чему обосновывать в суде необходимость выемки банковских документов, если вместо этого следователь может произвести обыск в кредитном учреждении и изъять их без какого-либо разрешения? Это противоречие дает основание для распространительного толкования норм, содержащихся в п. 7 ч. 2 ст. 29 и ч. 3 ст. 183 УПК РФ. Согласно ему принудительное изъятие (не только при выемке, но и при обыске) документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, требует судебного разрешения*(60).

2. Распространительное и ограничительное толкования

Если выяснится, что  действительное содержание нормы не отвечает ее словесному смыслу, результаты исследования по объему могут быть классифицированы на распространительное  и ограничительное толкования.

Распространительное толкование применяется тогда, когда действительный смысл нормы, который пытался вложить в нее законодатель, шире буквального смысла составляющих ее слов и выражений. Это случается, если законодатель употребил недостаточно общие слова и выражения, которые не охватывают его мысли.

Так, в ч. 2 ст. 415 УПК РФ говорится, что поводами для возбуждения производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств могут быть, в частности, сообщения граждан. Однако мы прибегаем к распространительному толкованию данной нормы, выходя за пределы слова "граждане", ибо совершенно очевидно, что законодатель при этом имел в виду не только лиц, имеющих российское гражданство, но и лиц без гражданства, а также иностранцев. Другой пример. В п. 2 ч. 1 ст. 107 УПК РФ установлен запрет при избрании такой меры пресечения, как домашний арест, получать и отправлять корреспонденцию. Эта норма требует распространительного толкования. Согласно Федеральному закону от 17 июля 1999 г. N 176-ФЗ "О почтовой связи" (ст. 2) к корреспонденции относятся только простые и регистрируемые письма, почтовые карточки, секограммы (сообщения для слепых), бандероли и мелкие пакеты. При домашнем аресте дополнительно может быть ограничено получение и отправление всех почтовых и телеграфных отправлений (собственно корреспонденции, посылок, прямых контейнеров, телеграмм), а также ограничение на пользование иными услугами связи (кроме осуществления почтовых переводов денежных средств).

В ч. 1 ст. 42 УПК РФ говорится о причинении потерпевшему вреда лишь преступлением. Термин "преступление" нуждается здесь в распространительном толковании. Дело в том, что потерпевшим лицо признается и при производстве о применении принудительных мер медицинского характера, которое может вестись не только по поводу преступлений, но и в отношении деяний, совершенных невменяемыми лицами (ч. 1 ст. 433 УПК РФ). Кроме того, буквальное толкование термина "преступление" означало бы, что потерпевший может появиться в процессе не ранее постановления обвинительного приговора, что не соответствует действительности. То есть на момент признания лица потерпевшим причинение ему вреда может быть установлено не только с достоверностью, но и предположительно. При наличии оснований лицо может быть признано потерпевшим по делам не только об оконченных преступлениях, но и по делам о приготовлении к преступлению или покушении на совершение преступления.

Ограничительное толкование, напротив, уместно тогда, когда действительный смысл нормы уже ее словесной  формы, что случается, если законодатель употребил в тексте закона слишком  общие выражения.

Согласно тексту ч. 2 ст. 2 УПК РФ положения УПК РФ применяются при производстве по уголовному делу о преступлении, совершенном на воздушном, морском или речном судне, находящемся за пределами территории Российской Федерации под флагом Российской Федерации, если указанное судно приписано к порту Российской Федерации. Однако данную норму следует толковать ограничительно. В действительности в соответствии с нормами ряда международных договоров она может применяться только в тех случаях, когда: 1) преступление совершено на российском военном судне; 2) преступление совершено на российском судне в открытом море; 3) российское судно использует право мирного прохода через чужие территориальные воды без захода в воды внутренние; 4) российское судно хотя и находится во внутренних водах иностранного государства, однако согласно международному договору преступление, совершенное на борту российского судна, подпадает под юрисдикцию России.

По мнению С.Г. Пишиной, не подлежат расширительному или ограничительному толкованию: общая норма; специальная норма, регулирующая исключения из действия общей нормы; норма уголовного закона; норма закона, ослабляющего ответственность по сравнению с предыдущим законодательством или ликвидирующего ответственность; санкция; исключение из общего правила; термин, определенный легальной дефиницией; исчерпывающий перечень. Не подлежат расширительному или ограничительному толкованию исчерпывающие перечни (например, отягчающих наказание обстоятельств - ст. 63 УК РФ)*(61). Данное мнение представляется, однако, слишком категорическим. Так, нормы общего и специального характера, легальные дефиниции и другие вполне могут подвергаться расширительному и ограничительному толкованию, если за счет этого мысль законодателя получит более адекватное выражение и т.д.

Например, государственного обвинителя УПК РФ (п. 6 ст. 5) определяет, в частности, как "поддерживающее от имени государства обвинение в суде по уголовному делу должностное лицо органа прокуратуры". То есть по буквальному содержанию данного легального определения полномочия по поддержанию государственного обвинения в суде якобы предоставлено, помимо прокуроров, следователям Следственного комитета при прокуратуре РФ и работникам аппарата соответствующей прокуратуры, в том числе работникам, не занимающим должности прокуроров и следователей, так как исходя из положений Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" от 17 января 1992 г. N 2202-1 (п. 3, 4 ст. 40.5) они также считаются должностными лицами органов прокуратуры (работники аппарата соответствующей прокуратуры, не занимающие должности прокуроров и следователей; научные и педагогические работники научных и образовательных учреждений прокуратуры, а также иные работники указанных учреждений). Ясно, однако, что под должностными лицами органов прокуратуры уголовно-процессуальный закон на самом деле понимает здесь лишь прокуроров, т.е. должностных лиц органов прокуратуры, участвующих в уголовном судопроизводстве и наделенных соответствующими полномочиями Федеральным законом о прокуратуре.

Согласно приказу Генеральной  Прокуратуры Российской Федерации  от 3 июня 2002 г. N 28 "Об организации работы прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства" предписывается обеспечить участие именно прокуроров в судебном разбирательстве всех уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения (п. 1.2).

3. Изъяснительное (декларативное), расширительное и узкое толкования

Изъяснительное, или декларативное, толкование (interpre-tatio declarativa - лат.) является результатом устранения двусмысленности  нормы, неточности и неясности ее словесного выражения. Исправляя эти недостатки, правоприменитель может придавать норме более широкий или более узкий смысл. Однако, в отличие от распространительного или ограничительного толкования, он при этом не выходит за пределы ее словесного содержания. В первом из указанных случаев можно говорить о расширительном толковании, во втором - о суживающем, или рестриктивном (от лат. restrictus - узкий), толковании, т.е. толковании в узком смысле слов.

Так, специальным условием избрания и применения заключения под  стражу является обвинение (подозрение) в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок более 2 лет (ч. 1 ст. 108 УПК РФ). Однако данное условие нуждается в суживающем толковании. Заключение под стражу может применяться только тогда, когда реально возможно назначение наказания в виде лишения свободы, как правило, более чем на 2 года. Например, наказание за покушение на совершение преступления не может превышать трех четвертей максимально возможного (ч. 3 ст. 66 УК РФ). То есть если максимально возможное наказание составляет 2 года лишения свободы, то реально возможное - 1,5 года. Следовательно, при обвинении лица в покушении на совершение такого преступления заключение под стражу по общему правилу невозможно. Конституционный Суд РФ подчеркивает, что "не допускается заключение под стражу... если лицу не может быть назначено наказание в виде лишения свободы"*(62). В этом примере словам "может быть назначено наказание" придается более узкий смысл, предусматривающий не установление санкцией статьи УК РФ соответствующего наказания, а реальную возможность его назначения по данному делу.

В ч. 2 ст. 252 УПК РФ установлено так называемое правило о недопустимости поворота обвинения к худшему, являющееся гарантией права обвиняемого на защиту. При этом по буквальному содержанию этой нормы изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим: 1) не ухудшается положение подсудимого; 2) не нарушается его право на защиту. Но, строго говоря, нарушение права на защиту также означает ухудшение положения обвиняемого. Поэтому понятие ухудшения положения обвиняемого следует толковать в узком смысле, в рамках которого ухудшение положения обвиняемого заключается лишь в изменении обвинения на более тяжкое.