Отчет оп практике направления подготовки «Конфликтология» (ОДО)

— Интернет — феномен, который требует особого подхода  с точки зрения права хотя бы потому, что здесь мы имеем дело с уникальной экстерриториальной средой, не ограниченной национальными границами. Любой ресурс может быть зарегистрирован где угодно и мгновенно распространять информацию сразу на всю планету. Тот же «Живой журнал», к примеру, не является российским сайтом… Но во всем мире Интернет регулируется и должен подчиняться законам. Конечно, в первую очередь это касается недопущения пропаганды насилия, экстремизма, наркотиков, порнографии, борьбы с пиратством. Огромнейший блок правовых проблем связан с соблюдением авторских прав в Интернете, и их невозможно эффективно решить, применяя традиционное авторское право, сложившееся в доинтернетную эру.

Любой шаг в регулировании  Интернета нужно делать с максимально  широким обсуждением, чтобы избежать опасений в ограничении свободы слова и обвинений в кулуарности и предвзятости. Необходимо привлекать самых разных экспертов для работы над формулировками, благо сам Интернет дает уникальные возможности обратной связи, которые раньше были невозможны.

— Скоро федеральные выборы, и Центризбирком уже озабочен тем, как отслеживать агитацию в пользу или против тех или иных партий и кандидатов в блогах. Должна ли, на ваш взгляд, подпадать такая агитация под ограничения избирательного законодательства?

— Думаю, нужно двигаться постепенно. Сначала принять закон о добровольной регистрации электронных СМИ, и сформировать для этого сектора Интернета цивилизованную правовую среду, а потом идти дальше. Очевидно также, что Интернет как средство общения нужно всячески поддерживать и развивать, тем более что в условиях огромной территории нашей страны это, по сути, один из самых эффективных способов информационного и коммуникационного единства страны.

— Из ваших  слов следует, что ни новой редакции закона о СМИ, ни закона об Интернете в ближайшее время не появится.

— Ближайшее время  — понятие относительное. Моя  задача как председателя комитета —  сделать максимум для того, чтобы  как можно быстрее прийти к  согласованной редакции и по одному, и по другому вопросу. Но согласование требует большого внимания к деталям и эффективного взаимодействия со всеми заинтересованными сторонами. Без всесторонней проработки социально значимые законы принимать нельзя.

— Свобода  слова — больная тема. Многие депутаты считают, что в этой части  действующее законодательство недостаточно четко прописывает ответственность журналистов и СМИ вообще. А вы?

— Здесь, по моему мнению, должно действовать правило: «все, что  не запрещено законом, разрешено». Обоснованные ограничения и даже запреты в  случае пропаганды расизма, педофилии и других подобных мерзостей должны быть жестко прописаны, причем в формулировках, не допускающих двойного толкования. А со всем остальным, включая обиды, которые могут возникать у того или иного персонажа публикаций и репортажей, — пожалуйте в суд, который разберется, было или не было нанесено оскорбление, достоверна или нет информация, и виновного накажет.

Вообще я бы хотел, чтобы большинство новаций в  вопросах, касающихся стандартов поведения, формы предоставления информации, общения  друг с другом и аудиторией, принимались бы на уровне саморегулирования самого медиасообщества. Оно гораздо лучше представляет себе все вызовы современного общества — законодательство никогда не будет быстрее жизни. Но дело в том, что и саморегулирование у нас находится в стадии самоосознания и формирования… Я очень рассчитываю в этой работе на лидеров нашего медиасообщества, которые своим авторитетом и опытом смогут мотивировать коллег на следование принципам добросовестной практики.

— Сергей Владимирович, вам не кажется странным, что в здании Госдумы, где многие депутаты — да и вы сами — не расстаются с компьютерными новинками, до сих пор нет Wi-Fi? Аппарат ссылается на проблемы безопасности…

— Сейчас почти каждый сотовый телефон является точкой беспроводного доступа в Интернет, поэтому персональных Wi-Fi-сеток в Думе несколько сотен. Что же касается создания беспроводной сети в зале пленарных заседаний, мы по поручению председателя Госдумы совместно с Комитетом по регламенту, аппаратом Думы и службами, отвечающими за безопасность, сейчас работаем над решением этого вопроса. Надеюсь, общими усилиями вскоре оно появится. Одновременно — в рамках проекта по развитию электронного парламентаризма — мы работаем над созданием версии думского сайта с доступом ко всем законопроектам, проходящим через Госдуму, для работы на мобильных телефонах и планшетных компьютерах и надеемся запустить ее в текущем году.

— Вы читаете  газеты?

— Каждое утро обязательно  просматриваю основные информационные ленты и издания. Мне, конечно, удобнее смотреть электронные версии, тем более что практически у всех газет они сейчас есть. К моменту прибытия на работу уже понимаю, что в стране и мире обсуждается, в течение дня отслеживаю основные темы. Через Интернет путем тематического поиска получаю недостающую информацию… Радио не всегда удается слушать, очень много приходится общаться в пути по телефону, благо изобрели гарнитуры, но некоторые радиодискуссии очень интересны.

— А телевизор  смотрите?

— Пытаюсь смотреть новостные  программы, когда получается. Если ток-шоу по теме, которая мне интересна, — прошу записать и потом смотрю. Опять-таки любую вышедшую программу, как правило, можно найти на сайте канала.

материал: Марина Озерова

осковский Комсомолец № 25282 от 18 февраля 2010 г., просмотров: 1753

В состоянии  российской свободы слова виноваты и власть, и журналисты

В Москве завершился национальный медиафорум, организованный Союзом журналистов России. Ведущие отечественные и зарубежные деятели медиасообщества в течение месяца ежедневно встречались в Домжуре, чтобы поделиться видением происходящего с нашей прессой. Специально для “МК” диагноз отечественным СМИ поставил экс-министр печати, секретарь Союза журналистов и кандидат на пост представителя ОБСЕ по свободе прессы Михаил ФЕДОТОВ.  
 
— Как вы оцениваете сегодняшнее состояние периодики и свободы слова в стране?

 
— Как кисло-горькое. В отличие  от кисло-сладкого, этого есть не хочется — хочется выплюнуть. Горечь придает отношение государства к свободе печати, а кислоту — пассивная позиция самих журналистов. У государства до сих пор нет понимания, что СМИ смогут выполнять свою социальную функцию только тогда, когда они будут независимыми, свободными. Я не знаю, что делать с нашей властью. Рекомендовать ей поступить на журфак, чтобы Засурский (почетный президент факультета журналистики МГУ. — “МК”) растолковал ей, что без свободной прессы не может быть в современном обществе ни демократии, ни процветания?..

 
Но и наши журналисты никак не могут определиться со своей ролью, подобрать костюм по росту. Или они  говорят: “Мы — четвертая власть”  — и ведут себя как худшие представители  любой другой власти, или, наоборот, стараются стать подручными у чиновников. И то и другое — безобразно.

 
Конечно, мы не на это рассчитывали, когда в конце 80-х годов создавали  сначала Закон СССР о печати, потом  российский — о СМИ. Эти законы стали результатом и одновременно гарантией той гласности, которую дал обществу Горбачев. А сейчас нам нужна новая гласность.

 
Президент Медведев в этом отношении  уповает на Интернет, но им у нас  пользуется от силы треть населения. Кроме того, и в Сети появилось  слишком много ограничений. К  примеру, из-за некорректного комментария от читателя на форуме могут закрыть все интернет-издание. Понятно, что когда мы писали Закон о СМИ, никакого Интернета еще у нас не было. Но очевидно, что на форуме должна действовать такая же модель правового реагирования, как и в отношении прямого эфира на ТВ и радио. Не может журналист, редактор отвечать за то, что человек говорит ему в прямом эфире. Но наши суды делают вид, что они не понимают сути онлайн-общения. А не понимают они потому, что разбирают дела, за которыми стоят политические фигуры или так называемые компетентные органы. Я ни разу не видел, чтобы газету закрыли или блоггера осудили за разжигание ненависти к библиотекарям или пенсионерам. Только к чиновникам — с погонами и без...

 
Проблема независимых СМИ идет параллельно с проблемой независимого суда. Пока нет независимого суда — не будет свободных СМИ, потому что им просто негде защищать свои права. И судье, желающему отстоять свою самостоятельность, без свободных СМИ никак не достучаться до общества. Ситуация усугубляется тем, что наши власти предпочитают реагировать на острые выступления прессы или молчанием, или обращениями в суд с обвинениями в диффамации, а то и в клевете, оскорблении, экстремизме. В 1996 году первый Президент России своим указом обязал чиновников в двухнедельный срок отвечать на критику в прессе. Увы, второй президент отправил этот указ в корзину.

 
— Наше нынешнее законодательство о СМИ неудачно по сути или оно  неправильно применяется?

 
— Путин считает, что наш Закон  “О СМИ” — один из самых либеральных в мире. Некоторые называют его одним из лучших в мире. Я, хоть и один из авторов этого закона, не стал бы высказываться столь категорично, потому что вижу в нем серьезные недостатки. Но главная беда не в законе, а в практике его применения. Например, в законе прописан простой и демократичный механизм регистрации новых СМИ. Отказать практически невозможно. В законе написано, что предъявление каких-то дополнительных требований недопустимо. Но наши чиновники дополнили эти простые правила целым административным регламентом, и получилось: если хочешь открыть газету — нужно принести целый ворох документов. А закрыть СМИ, наоборот, проще простого. В 2002 году приняли “замечательный” закон о противодействии экстремизму. Он позволяет закрыть любое СМИ, что называется, по подозрению. Там так и написано, что основанием является не только нанесение публикацией реального ущерба кому-то, но и угроза нанесения такого ущерба кому-то. То есть если прокурор полагает, что ваша публикация может повредить чьим-то интересам, — газету можно закрывать. Хорошо еще, что только через суд. Но ведь надо еще найти независимого судью. И не в Страсбурге, а здесь, в России. Абсурд! 

* * * 

 
— Союз журналистов справляется  с ролью защитника свободы  слова?

 
— Конечно, не справляется. Потому что эта роль по плечу только всему обществу. Но для этого общество должно захотеть знать правду, иметь механизмы контроля за властью. А журналисты для этого должны завоевать доверие общества. И требовать от него защиты. И здесь мы снова видим “кислую” сторону проблемы. У нас в цеху развелось очень много людей, которые являются журналистами только по названию должности. А сути своей профессии не понимают. В Законе “О СМИ” написано, что государство гарантирует журналисту защиту его чести, жизни, имущества и т.д. — как лицу, выполняющему общественный долг. Журналист служит обществу! Он — тот самый сторожевой пес демократии, о котором все время говорят на Западе. Но как мало у нас таких журналистов! И как много тех, кто согласен на роль диванной болонки. Или, наоборот, хозяйского скалозуба, готового лаять на всякого, кто не нравится хозяину: “Не трогайте моего мэра, моего президента, моего олигарха или микроолигарха”...  

 
У настоящего журналиста только один хозяин — это его читатель, зритель, общество в целом.

 
— В развитых демократиях  существуют аналоги нашего Союза  журналистов? И насколько они  эффективны?

 
— Они есть во всем мире и объединены в Международную федерацию. В  Германии, например, существуют Союз германских журналистов и Союз берлинских журналистов. Они конкурируют между собой, чтобы привлечь в свои ряды больше акул пера. А привлечь есть чем. Скажем, если берлинский журналист покупает новую машину немецкого производства — он получает скидку. Об этом договорились союз и крупнейшие автопроизводители.

 
Но там совсем не такие членские взносы, как у нас. В России они  носят символический характер, потому что большинство журналистов, особенно в провинции, зарабатывают очень  мало. А на маленькие взносы и  сделать можно немного.

 
С защитой прав журналистов в некоторых странах справляются лучше, чем у нас. Но у них там и задачи проще. Медийных скандалов, подобных тем, что были у нас в “нулевые” годы (например, вокруг НТВ), в той же Германии не было уже очень давно. Там власть не атакует независимые СМИ, а прислушивается к ним. И защита сводится в первую очередь к проведению переговоров с другими участниками медийного рынка. Например, с ассоциацией редакторов (там журналисты и редакторы сидят по разные стороны стола и входят в разные союзы) и, самое главное, с издателями. Они собираются и обсуждают вопросы условий и оплаты труда, авторских прав, обязательно — условия отдыха журналистов.

 
— А почему наши союзы  этим не занимаются?

 
— Мы хотели бы этим заниматься, и мы к этому готовы. Но не готовы другие. Где у нас ассоциация редакторов, которая имела бы право выступать от имени всех редакторов российских СМИ? Ее нет как факта. Есть клуб главных редакторов и другие неформальные организации, которые не могут стать действующими лицами на медийном рынке. То же касается издателей. Да, у нас есть Гильдия издателей периодической печати, есть Национальная ассоциация издателей. Но они не имеют права заключать договоры от имени своих членов. А в идеале должна быть единая гильдия издателей, которая от имени своих членов могла бы сесть за стол переговоров с Союзом журналистов и договориться: зарплата журналиста должна быть не ниже такой-то, отпуск — не короче... И так далее. Мы к этому придем, тем более что на некоторых других отраслевых рынках такие соглашения уже подписываются и выполняются.

 
— Какими, на ваш взгляд, должны быть “правильные” взаимоотношения  прессы и государства?

 
— Еще в 2002 году министр печати Михаил Лесин заявил, что государство  должно постепенно уходить из сферы  СМИ, а оставить себе одну газету, одну радиостанцию, один телеканал и одно информационное агентство. Все аплодировали. Произошло все наоборот. Мы можем по пальцам пересчитать независимые от государства СМИ. Все остальные зависят: либо через акционерный капитал, часть которого находится в руках государства, либо — через политические связи между владельцем издания и властями. Мы ведь родили уникальную форму монополизации, которой нет больше нигде, — политическую. Возьмем практически любой регион и увидим, что там есть несколько медиахолдингов, которые экономически между собой конкурируют. Монополии вроде бы нет. Есть конкурентная среда. Казалось бы — ура! Но при более внимательном изучении содержания местных СМИ оказывается, что все эти холдинги находятся под контролем губернатора. Да, они будут конкурировать по рекламе, по развлекательным сюжетам, но они не могут конкурировать в политике, в обсуждении социальных проблем, в новостях, потому что здесь — монополия местного царька. На федеральном уровне все немногим лучше. Существует некоторое количество самостоятельных газет и свободно мыслящих журналистов. Но разве их много?