Предупреждение терроризма

Определенными особенностями отличается поведение жертв террористических актов. Изучение психологии жертв террористических атак – относительно новое направление в виктимологии – является довольно сложной задачей, поскольку исследователи сталкиваются с рядом объективных трудностей: а) в результате совершения актов и индивидуального, и рассеянного терроризма пострадавшие (помимо погибших) получают, как правило, тяжелые ранения, что делает невозможными и неуместными какие бы то ни было психологические изыскания «по горячим следам»; б) позднее жертвы террористического акта преимущественно не хотят вспоминать и говорить о произошедшем. Однако некоторые закономерности психологии поведения жертв террористических актов выявлены российскими учеными.

В частности, Н.Н. Пуховский, проводивший психологическое обследование жителей г. Буденновск сразу после террористического акта, осуществленного в 1995 г., пишет: «... атмосфера растерянности и страха (террора), царившая в городе в первые дни после нападения, быстро сменилась на двойственную, внутренне противоречивую атмосферу бессильной, беспомощной подверженности чужой злой воле, ожидания вреда и ущерба, с одной стороны, и оскорбления достоинства, настороженности и повышенной готовности к отражению угрозы, с другой. Все это проявлялось расстройствами поведения и деятельности – почти полным падением трудоспособности, концентрации внимания на психотравмирующих событиях, пандемическим распространением слухов. Широкая распространенность расстройств сна (бессонница), изобилие жалоб на плохое самочувствие... сопутствовали подспудному чувству вины в форме самоупрека за испытываемое чувство радости и облегчения, что миновала чаша сия» [9, с.123].

Большой интерес представляют также результаты исследования, проведенного Д.В. Ольшанским. Он утверждает, что среди захваченных людей наблюдалось поведение трех типов:

«1) агрессия с примерной инфантильностью и автоматизированным подчинением, депрессивное переживание страха, ужаса и непосредственной угрозы для жизни;

2) стеническая активно-приспособительная реакция (демонстративная покорность, стремление заложника «опередить приказ и заслужить похвалу» со стороны террористов);

3) хаотические протестные действия, демонстрация недовольства и  гнева, постоянные отказы подчиниться, провоцирование конфликтов с террористами.

Понятно, что разные типы поведения наблюдались у разных людей и вели к разным исходам ситуации для них. Третий тип поведения отличал одиноких людей, мужчин и женщин, с низким уровнем образования и способностью к рефлексии. Второй тип был характерен для женщин с детьми или беременных. Первый тип был общим практически для всех остальных заложников» [9, с. 205].

Анализ вышеуказанных типологий в виктимологии терроризма, проведенных видными учеными, а также собственные исследования, показали, что типичной жертвы терроризма как таковой не существует, однако можно предположить, что пострадавшими в основном являются мужчины зрелого возраста (24-60 лет), с преобладанием возрастной группы 30-45 лет, со средним или выше среднего достатком, причем многие потерпевшие имели определенные связи с криминалитетом, с характеризующими признаками: пренебрежение к интересам общества, жестокость и хладнокровие по отношению к сотрудникам, повышенная обидчивость и злопамятность, отсутствие чувства сострадания, склонность к злоупотреблению спиртными напитками и употреблению наркотических и токсических веществ, криминальный опыт борьбы с конкурентами.

Не менее существенным для понимания сущности терроризма является изучение личности самого террориста. Борьба с терроризмом предполагает всестороннее изучение данного социально опасного проявления и, в том числе, детальное исследование и познание самого субъекта данного вида преступлений против общественной безопасности. Именно личность террориста на протяжении многих лет привлекала к себе внимание криминологов, поскольку определение типических личностных характеристик субъекта преступлений террористического характера является основой эффективной предупредительной деятельности со стороны общества и государства. Данная проблематика остается актуальной и сегодня.

Проблема достаточно сложна, так как в сферу террористической деятельности вовлекаются представители самых различных социальных, конфессиональных, возрастных и прочих групп, не поддающиеся четкой квалификации и типизации по их ментальному уровню и социально-политической принадлежности, под воздействием подчас неожиданных и непредсказуемых факторов.

Личностные особенности террористов определяются многообразными факторами, а именно: мировоззренческими, этнопсихологическими, социально-демографическими, религиозными, криминологическими и иными чертами личности террориста (например, наличием предшествующего преступного опыта, профессионализмом, иерархическим положением в структуре группы), формами и видами террористической деятельности, превалирующими в конкретном регионе, характером функционирующих в регионе террористических групп и т. д.

Некоторые специалисты пытаются установить прямую связь субъекта индивидуального террора с «бедными и отчаявшимися в социальной справедливости» людьми. Такова, в частности, позиция большинства международных организаций, базирующаяся на резолюции 40/61 Организации Объединенных Наций, в которой отмечается, что коренные причины терроризма и актов насилия проистекают «из нищеты, безысходности, бед и отчаяния... побуждающих некоторых людей жертвовать человеческими жизнями, включая и свои собственные, в стремлении добиться радикальных перемен». VIII Международный конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 1990 г.) к криминогенным факторам, толкающим целые социальные группы к практике устрашения и подавления политических противников насильственными мерами, отнес бедность, безработицу, неграмотность, нехватку доступного жилья, несовершенство системы образования и подготовки кадров, отсутствие жизненных перспектив, отчуждение и маргинализацию населения, обострение социального неравенства, ослабление семейных и социальных связей, недостатки воспитания, негативные последствия миграции, разрушение культурной самобытности, нехватку объектов культурно-бытового назначения, а также распространение средствами массовой информации идей и взглядов, ведущих к росту насилия, неравенства и нетерпимости. Подобные взгляды отражены и в последующих конвенциях ООН, например в п. 26 резолюции Организации Объединенных Наций 1996 г. «О мерах борьбы с международным терроризмом».

Однако члены вооруженных ультралевых группировок «Красные бригады», «Фракция Красной Армии» и пр. принадлежали к обеспеченным слоям населения; Усама бен Ладен – сын мультимиллионера, а Карлос «Шакал» (Ильич Рамирес Санчес) – сын богатого венесуэльского адвоката. Таким образом, подавляющее большинство «знаковых» фигур терроризма – получившие элитное образование выходцы далеко не из «городских трущоб». Таким образом, зависимость между эскалацией терроризма и обнищанием определенных социальных групп населения не является прямой. Экономическая и социальная обездоленность скорее представляет только «питательную среду» для терроризма.

Неоднозначны, по нашему мнению, и наблюдения С.С. Галахова, который считает, что совершение преступлений террористической направленности свойственно преимущественно мужчинам в возрасте 25-35 лет [29, с.46]. Однако, как свидетельствует история, весьма сомнительную славу на этом поприще снискали себе и представительницы «слабого» пола – В. Засулич, С. Перовская, Д. Бриллиант, Т. Леонтьева, Ф. Каштан и многие другие. В последнее десятилетие в области индивидуального и рассеянного террора женщины используются все более активно. Так, непосредственными исполнителями террористических актов, совершенных 29-30 марта 2004 года в Узбекистане, являлись женщины-«смертницы».

Более того, идеологи и практики терроризма обратили внимание и на наименее психологически стойкую и защищенную часть социума -детей и подростков. В частности, многие палестинские террористы-шахиды – подростки 14-16 лет, а «Армию бога» - мятежное этническое вооруженное формирование в Мьянме (Бирма), которое 24 января 2000 г. захватило в заложники и удерживало в течение 24 часов 700 человек в госпитале Ратчабури, - возглавляют 12-летние близнецы Джонни и Лютер Хту. «В совершенно нормальной семье может родиться преступник и наоборот, - утверждает С.Н. Лазарев, -... кем бы ни был человек: коммунистом, национал-социалистом, то есть фашистом, или просто человеком, для которого его желания стоят выше жизни другого, это зерна, которые потом дают ростки преступлений. Неправильное мировоззрение рождает преступное мышление, оно в свою очередь рождает преступные действия. Идея, в которой оправдано убийство, будет притягивать к себе все больше смертей и превращается в программу самоуничтожения».

Таким образом, можно, как нам кажется, согласиться с мнением Г.Й. Шнайдера, который считает, что «типичного террориста не существует» и вряд ли возможно создать единый портрет террориста и говорить об определенных социологических и психологических чертах, свойственных лицам этой категории [32, с.442]. В данном случае, по-видимому, можно выделить только наиболее часто встречающиеся характерные особенности террористов. В частности, С. Рощин предлагает три психологические модели личности субъекта преступлений террористического характера:

«Первая – психопат-фанатик, т.е. человек, который руководствуется своими убеждениями и искренне считает, что его действия, независимо от их конкретных результатов, полезны обществу.

Вторая – модель фрустрированного человека, которая базируется на бихевиористской теории фрустрации – агрессивности. Чувство фрустрации, порожденное невозможностью для человека по каким-то причинам достичь жизненно важных для него целей, неизбежно порождает у него тенденцию к агрессивным действиям.

Третья модель – человек из ущербной семьи. Жестокое обращение родителей с ребенком, а отсюда его социальная изоляция, дефицит добрых отношений могут привести к формированию озлобленной личности. Люди такого психологического склада легко могут стать инструментом террористической организации» [9, с.120].

В современной криминологической литературе предпринимаются попытки создания типологии исполнителей террористических актов. Достаточно удачной, по нашему мнению, является классификация В.В. Смирнова и Н.И. Сазонова, которые выделяют следующие категории (типы) террористов.

Террорист-фанатик – специфичен в основном для этно-конфессиональных течений, отличается идейной одержимостью, непредсказуемостью и осознанным самопожертвованием. В наименьшей степени поддается воздействию предупредительных мер.

Террорист-романтик – данный психологический тип в основном связан с индивидуальным терроризмом и характеризуется ощущением святости идеалов, убежденностью в спасательной миссии своего жертвенного пути, абстрактным пониманием справедливости.

Политический авантюрист отличается своей беспринципностью, непостоянством взглядов и убеждений, зачастую одержим манией величия. Риск и опасность – его позиция, своего рода «искатель острых ощущений»

Террорист-уголовник, как правило, индифферентный к идеологической составляющей своей преступной деятельности, наделен специфичными чертами криминального профессионализма.

Общепризнанной является констатация, что террорист – личность не то чтобы не вполне нормальная, а акцентуированная. Террорист в целом – клинически и психологически – нормальный человек, однако определенные черты личности у него выражены необычно сильно, ярко, не вполне нормально [9, с.127].

В криминологической литературе на основе обобщения эмпирического материала разработаны различные классификации и типологии терроризма, террористов и террористических организаций. При этом в качестве критерия классификации и типизации преимущественно используются ведущие мотивы, которыми руководствуются террористы.

В соответствии с организационно-структурным обеспечением терроризма выделяют одиночный и групповой террор, террор преступных организаций [33, с.46].

Одиночный террор может быть как инициативным, именуемым в специальной литературе «индивидуальным», и одиночным – исполнительским.

Инициативный («индивидуальный») террор – это совершение террористического акта отдельным лицом по собственной инициативе и для достижения собственных целей. По мнению специалистов, «индивидуальный» террор с психологической точки зрения является выражением субъективного протеста, не обоснованного рационально и идеологически; это личное восстание против общества, чаще всего сопряженное с психической травмой [34, с.27]. К преступлениям этой группы могут быть отнесены: попытка покушения на Генерального Секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, предпринятая 22 января 1969 г. С. Ильиным; покушение на М.С. Горбачева, совершенное 7 ноября 1990 г. А. Шмоновым. Ярким примером такого типа личности, являющегося как бы универсальным и обнаруживаемого почти во все времена и во всех странах, из современного зарубежного опыта может служить Ли Харви Освальд – убийца президента Кеннеди.

Под одиночным исполнительским террором понимается совершение террористического акта по чьему-либо заказу исполнителем-одиночкой без соучастников [33, с. 7-9].

В настоящее время одиночный террор, как инициативный, так и исполнительский, встречается крайне редко. Террористические акции в подавляющем большинстве являются результатом деятельности членов организованных преступных групп и формирований, существующих нелегально или полулегально в различных странах мира. Для обеспечения максимальной эффективности в подготовку и осуществления террористического акта вовлекается группа людей. Это определяется тем, что современные террористы противостоят не отдельно взятому человеку, а организациям, в том числе и таким мощным, как государство или те или иные межгосударственные объединения. Для противодействия сложно организованной групповой деятельности необходима аналогичная организация террористической деятельности, что предполагает соответствующие требования структуре террористических формирований и к личности террориста.

Многие современные террористические организации и формирования имеют сложную, широко разветвленную структуру, включающую не только руководящий состав и боевые формирования, но и подразделения, ведущие обучение и подготовку боевиков, а также организационно-пропагандистскую работу среди своих сторонников и сочувствующих, в том числе на территории иных государств [33, с.27].

Большое значение для выявления и пресечения преступной деятельности групп и организаций, не исключающих применение террора для достижения своих целей, имеет классификация данных формирований на основе идеологических установок, которыми последние руководствуются. На основании указанного критерия выделяют право- и лево-экстремистские террористические группировки и организации [34, с.19-23].