Педагогическая антропология И. Канта

В своих самых содержательных этико-педагогических, этико-философских выкладках И. Кант далек от назидательности, философ против примитивных форм наставничества, т.к., по его убеждению, каждый человек способен и должен пользоваться своим нравственным разумом, являясь частью морально-нравственного универсума. Но он настойчиво проводит также идею о необходимости нравственного совершенствования личности, что обуславливается, как это явствует из его произведений (и, в частности, из трактата «О педагогике»), двумя факторами. Во-первых, способность личности к нравственному росту зависит от ее воспитания с раннего возраста в рамках той социальной и образовательной среды, в которой она оказывается. Тем самым подчеркивается значимость педагогической деятельности воспитателей и адекватности методов воспитания в родительской семье. И, во-вторых, нравственное совершенствование личности является прямым следствием ее персональной активности в этом направлении, ее самосовершенствования, этической саморефлексии, что становится возможным лишь при условии «окультуривания» человека, т.е., действенной, активной рецепции им культурных ценностей, а также развитии нравственной культуры.  

В своей работе «Наблюдения над чувством возвышенного и прекрасного» (1764 г.), Кант исследует эти чувства, используя метод философского наблюдения. «Дело философии — расчленять понятия, данные в смутном виде, делать их развитыми и определенными», - пишет он в работе «Исследование степени ясности теологии и морали» (1764 г.) [77, c.121].        Из смутных и неясных многие понятия под пером мыслителя становятся конкретными и определенными. Так, он подчеркивает, что оба чувства (возвышенного и прекрасного) относятся к категории более тонких чувств, нежели, например, чувство удовольствия от сытного обеда, охоты, получения прибыли и проч. и предполагают «некоторую возбудимость души, делающую ее способной к добродетельным порывам; или же» … свидетельствуют «о талантах и превосходстве духа, тогда как названные выше чувства бывают и при полном отсутствии мыслей» [77, С.127]. Очевидно, что чем чаще человек испытывает подобные высокие чувства, тем более чувствительным,                    а, следовательно, способным к «добродетельным порывам», он становится, тем более, следуя объективной мысли Канта,  развиваются в нем таланты, тем в большей степени статуируется в нем истинное «превосходство духа».

 Оба чувства, относясь к разряду высоких, отличны  друг от друга своим объектом, а также характером: «Высокие  дубы и уединенные тени священной  рощи возвышенны, цветочные клумбы, низкая изгородь и затейливо  подстриженные деревья прекрасны. Ночь возвышенна, день прекрасен» [77, С.128]. Чувство возвышенного связано  с ощущением душевного волнения, изумления, грусти, иногда даже –  страха, в тот время как чувство  прекрасного – с чувством умиротворения, радости, подчас – веселья. «Возвышенное  всегда должно быть значительным, прекрасное может быть и малым. Возвышенное должно быть простым, прекрасное может быть нарядным  и изысканным» [77, С.129]. Иллюстративными  примерами философ воспитывает  в нас культуру этих чувств. Церковь св. Петра в Риме великолепна, утверждает он, но элементы декора  так искусно распределены в  ее убранстве, что чувство возвышенного  при созерцании церкви преобладает  над чувством прекрасного. Это  достигается посредством воссоздания  образа величественности и простоты  – золото и мозаика идеологически  работают на главную идею церковного  устройства. «…Замок правителя —  великолепен, загородный дворец  — красив и наряден», - пишет  он, - в соответствии с чем они  и вызывают у нас различные  чувства.  Приобщение к миру  искусства – это всегда также  и очищение и совершенствование  эмоционально-чувсвтенной сферы  более благородными и возвышенными  внутренними переживаниями. «Трагедия, на мой взгляд, отличается от  комедии главным образом тем, что первая возбуждает чувство  возвышенного, а вторая — чувство  прекрасного, - замечает И. Кант, - …зритель тронут и ощущает благородство своей собственной натуры» [77, С.131]. Приводимый им далее анализ литературных образов и сюжетных коллизий создан в той удивительной манере, когда читатель словно бы «заражается» интересом к самому исследовательскому методу автора и его способом прочтения и видения текста – с такой отчетливостью, психологизмом и глубиной понимания характера философ преподносит материал.

Но человек не только способен испытывать данные чувства – многие человеческие чувства, свойства, черты характера сами по себе возвышенны либо прекрасны, продолжает размышление философ.  «Ум возвышен, остроумие прекрасно. Смелость возвышенна и величественна, хитрость ничтожна, но красива». [77, С.130]. К разряду благородных мыслитель причисляет не только смелость, правдивость и честность, но и, например, «бескорыстное служебное рвение». Действительно, при отсутствии корыстного карьерного мотива, подобные устремления могут быть продиктованы развитым чувством долга, чувством преданности своему делу, радением за успех начинания, коллектива, значимыми социальными и общечеловеческими мотивами (стремление не на словах, а на деле служить людям и проч.). Все вышеназванное относится, несомненно, к благородной личностной мотивации.

Что же в нас видится И. Канту прекрасным? Это, например, «утонченность и вежливость», остроумие, вкус. «Возвышенные свойства внушают уважение, прекрасные же — любовь» [77, С.130]. Некоторые люди, отмечает Кант, настолько превосходят нас, что внушают удивление, их ценят слишком высоко, чтобы мы могли их любить, могли «приблизиться к ним с интимным чувством любви». Это утверждение содержит, на наш взгляд, очень тонкий воспитательный момент – наблюдения показывают, что современная молодежь с крайней легкостью снимает внутреннюю дистанцию между объектом своего интереса и своей личностью, что зачастую оборачивается массой неприятных последствий для целого ряда людей. Да и сам интерес поразительно легко оборачивается у многих чувством любви и близости к явно дистанцированному от них по целому ряду показателей индивидууму (будь то исполнитель, актер, политик и проч.), что не только вводит в заблуждение инициатора чувства, отвлекает его от саморазвития, но и приводит к неадекватным поступкам и проявлениям. Понятна и естественна любовь студентов к преподавателю как к старшему, надежному, более опытному товарищу и наставнику, но молодое поколение понимает это чувство слишком расширительно – многие его представители сразу начинают «любить» все, что воздействует на их мировосприятие, все, обращенное к ним с неким социально значимым дискурсом. Новомодная молодежная тенденция посредством чувства любви адаптировать к себе социальную среду, приблизить и освоить ее наиболее яркие феномены в лице известных, либо выдающихся личностей, таит в себе опасность измельчания любви как таковой и выхолащивания ценностного содержания этого чувства. Такая позиция говорит о неразвитой личностной культуре чувств – ведь неэтично даже внутри себя переступать барьер взаимодействия с другой, тем более, отличной от нас своими талантами и достижениями, персоной. Этот психологический настрой приводит молодое поколение  к душевной лености, нежеланию мыслить и осуществлять духовную активность: «Зачем нам думать о данной личности, ее деятельности, творчестве, поступках и проч., выносить свою индивидуальную оценку – пусть этим занимаются специалисты, мы же ее «любим» (в большей или меньшей степени) и принимаем во всех ее проявлениях». Во многих случаях как раз душевная и духовная леность прикрывается декларацией чувства любви и псевдогуманизма. Нередко за отсутствием культуры чувства скрывается реальный порок – стремление культивацией, демонстрацией своего «псевдочувства» обескуражить объект своего интереса и использовать его в качестве средства для достижения своих сторонних, зачастую, корыстных, целей.

И. Кант в своей аналитике чувства прекрасного и возвышенного обучает культуре дефиниций тонких чувств, не стремясь при этом устранить нравственные пороки личности, если таковые имеются. Почему человеку следует стремиться культивировать в себе благородные, возвышенные, утонченные чувства? «…Способности души столь связаны между собой, - пишет философ, - что по проявлениям чувств можно очень часто судить о способностях ума. В самом деле, тому, кто обладает многими интеллектуальными достоинствами, эти способности были бы ни к чему, если бы он в то же время не имел сильного чувства того, что истинно благородно или прекрасно, поскольку именно такое чувство должно быть побудительной причиной надлежащего и правильного применения упомянутых умственных дарований» [77, С.147]. Итак, развитое чувство возвышенного и прекрасного побуждает личность по назначению применить свои интеллектуальные качества – на наш взгляд, это бесспорное утверждение, следовательно, развивая одно, мы способствуем развитию другого качества, а именно, умственных способностей. 

Не только во внутренних свойствах и чувствах человека можно найти проявления возвышенного или прекрасного, но даже во внешнем облике людей – философ учит нас видеть их во всей природе, понимаемой им как вся совокупность бытийственного вообще, весь общекосмический универсум. «Облик тех, кто нравится своей внешностью, затрагивает то одно, то другое из названных чувств», - высказывает он свое наблюдение. Ближе к полюсу возвышенного, по его мнению, высокий рост, черный цвет глаз, почтенный возраст, к полюсу прекрасного – светлый оттенок волос, голубой цвет глаз, менее внушительный рост, юный и молодой возраст. Бесспорно, многие дефиниции философа имеют воспитательное значение. Его аналитический экскурс в сферу эстетики преследуют, кроме научно-философского, также  практическую цель  (возможно, и не декларируемую философом прямо) – побудить реципиента к исследованию с этических и эстетических предпочтений своей собственной личности, своего внешнего облика, сделать его более наблюдательным и мыслящим по отношению к внешнему миру. И. Кант хочет сказать, что весь духовный, а также морально-нравственный  «инструментарий» содержится в сфере разума и чувства индивидуума, и, при условии духовного развития, личность становится этически и эстетически более компетентной, автономной и независимой, а значит, более свободной и ценимой обществом. При известной духовной работе не потребуется, например, брать уроки стилиста, чтобы иметь адекватный, гармоничный и непротиворечивый с окружающим внешний облик: «Люди высокого роста со статной фигурой должны соблюдать в своей одежде простоту или — самое большее — великолепие, люди маленького роста могут быть нарядными и разукрашенными» [77, С.133]. Духовное лицо должно одеваться «с наибольшей простотой, государственный муж — с наибольшим великолепием» [77, С.133]. В то время как «солидному возрасту подобают более темные цвета», для молодежной аудитории более естественной является светлая и яркая цветовая гамма.

Параллельно с философским наблюдением над чувством возвышенного и прекрасного, произведение Канта (как и вся его критическая философия), содержит структурные компоненты, методические приемы и философемы, способствующие также совершенствованию культуры размышления.           «В человеческой природе никогда не бывает достойных качеств, отклонения от которых не переходили бы через бесконечные оттенки в самые крайние несовершенства», - подмечает он диалектичную закономерность, свойственную также миру человеческих чувств, как и всему природному целому [77, С.133]. Это происходит потому, что, согласно его философской позиции, на каждый индивид действует причинность двоякого рода – причинность «через природу», когда наша чувственно-эмоциональная сфера, а также наша телесная организация принадлежит миру определяемых внешним «феноменов» или явлений, и причинность «через свободу», когда каждый индивид функционирует как автономный «ноумен», посредством трансцендентальной активности сам определяющий направление и характер развития событий. Природа воздействует на нашу эмоционально-чувственную сферу, фактически определяя ее, вследствие чего она приобретает черты антиномичности. Но мы в состоянии своей духовной активностью не только ослабить степень этого влияния, но и вовлечь сферу чувства в ноуменальный мир, возвысив и усовершенствовав ее.

 В качестве  иллюстрации приведенной выше  мысли Кант использует размышления  о феномене богатства и сопровождающих  его негативных явлениях. Он высказывает  следующее предположение: «Богатство, хотя бы и без заслуг, почитается  даже людьми бескорыстными, потому  вероятно, что с представлением  о нем связываются мысли о  великих деяниях, которые посредством  него могли бы быть совершены» [77, С.133]. Действительно, богатство, как  проявление некоей бытийственной  силы, подразумевает философское  значение возвышенного, связываемое  в общественном менталитете с  благородными деяниями, благотворительностью, меценатством и проч. Однако  «это  уважение выпадает заодно и  на долю некоторых богатых  мерзавцев, которые подобных деяний  никогда не совершат и не  имеют никакого понятия о благородном  чувстве, которое единственно могло  бы придать богатствам какую-то  ценность», - справедлив философ  в своей оценке.

Что происходит в случае, если подобного рода чувства становятся чрезмерными, если сфера возвышенного и прекрасного начинает приобретать новые смысловые оттенки? «Когда возвышенное или прекрасное превосходит меру, их обыкновенно называют романтическими», - определяет Кант [77, С.133]. Однако нередко мы сами, стремясь поразить кого-то своим, как нам представляется, развитым чувством прекрасного или оказать серьезное воздействие возвышенным спектром чувств, теряем чувство меры, получая в результате далекое от эстетики, нелепое зрелище. «Тягостная искусственность», которая возникает при желании пленить своим умением, красотой или талантом, крайне утомительна, подмечает философ: «Старание пленять вызывает неприятное и мучительное ощущение» [77, С.132]. Подобным образом обстоит дело и с  чувством возвышенного: «Устрашающе-возвышенное, если оно совершенно неестественно, приобретает причудливый характер» [77, С.133].

Приводимый Кантом очерк человеческих слабостей и недостатков (как он сам отзывается об этом) изобилует психологически точными деталями и яркими, четкими характеристиками, наподобие цитируемой ниже: «…старый фат— самое презренное существо в мире, так же как молодой чудак — самое противное и несносное» (Фат его в трактовке – это человек с извращенным чувством прекрасного и отсутствием благородства) [77, С.134].  «Класс фатов чаще встречается в большом свете. …С ними можно хорошо провести время и вдоволь посмеяться. И тем не менее в этой карикатуре один часто корчит другому рожу и своей пустой головой ударяется о голову своего собрата» (там же). Интересно с точки зрения глубины анализа и уровня психологизма также следующее наблюдение: «Тот, чьи речи или поступки не забавляют и не трогают, скучен. Скучный человек, если он тем не менее пытается развлечь и заинтересовать, пошл. Пошлый же человек, если он еще и чванлив,— дурак» [77, С.134].

Тонкие дефиниции чувства прекрасного и возвышенного, описание Кантом их градаций и оттенков, яркие иллюстративные примеры из литературных произведений, творений искусства, человеческих характеров и поступков приобретают сегодня особую актуальность для воспитания культуры чувства молодого поколения. На наш взгляд, наряду с видимым усложнением визуально-образной сферы, приобретением эстетических предпочтений молодежи характера экстравагантности, необычности, вычурности и тенденциозности, наряду с приростом ее некоторых интеллектуальных качеств, как то – остроумие, скорость мышления и проч., эстетическая и этическая сферы молодежи, школьников и студентов понесли известный урон – налицо упрощение эстетического вкуса, оскудение лексикона, насыщение его сленговыми элементами и жаргонизмами, ослабление интереса к русской культуре, и, как яркое тому подтверждение, – к текстам русской литературной классики и к русской словесности вообще. Данные явления обусловлены рядом причин социально-экономического, социологического, личностно-психологического характера (это и болезненный для страны переход к рыночной экономике, слом старых социальных парадигм и установление новых, изменение статуса института семьи, падение уровня общественной культуры, престижа образованности и интеллектуальных сфер деятельности в корреляции с коммерческими формами успеха и проч.). Пожалуй, нельзя в этом случае говорить о бездуховности – однако молодежная духовность принимает причудливые, нередко – болезненные формы (молодежная субкультура, политизированные группировки). Но, как учил И. Кант, причудливость, вычурность и нелепость – следствие потери чувства меры в сферах возвышенного и прекрасного. Возможно, данные устремления и формы самореализации молодежи – изнанка постмодернистской эстетики и философии «слишком красивого»,  пришедшей на смену модернистской эстетике. Однако мы убеждены, что просвещение, инновационные формы и методы воспитательной деятельности, снабженные таким богатым теоретическим арсеналом, как этика и философия И. Канта, ее актуальное прочтение и уместное применение в педагогической теории и практике – это действенной способ обогатить духовный мир и усовершенствовать внутреннюю культуру молодого поколения.