Гендерное измерение религии в творчестве Ж. Батая

Междисциплинарность направления, равно как многосторонность исследовательского объекта («женщины»), взрывавшие границы между отраслями знания, были главным препятствием для создания отделений «Женские исследования» в университетах Европы. Они оставались более консервативными и скованными традициями, нежели американские, и в них «женские исследования» могли лишь временно объединять единомышленниц в рамках «проекта» или «лаборатории», не претендуя на равноправный статус с факультетами.

Довольно быстро – несмотря на все стремления к единству –  обнаружились разногласия и среди самих феминологов. Одни исследовательницы видели в «women studies» часть женского движения; другие – считали их неидеологизированным и неполитизированным именно научным направлением. В этих разногласиях коренилось зарождавшееся в те годы расхождение между феминистками-практиками и исследовательницами-теоретиками, которых первые упрекали в удаленности от конкретных проблем сегодняшнего дня. Их оппонентки, сторонницы (как они заявляли) большей объективности и меньшей политизированности, выступили против дальнейшего обособления «женских исследований» от традиционной науки. Многим из них стало ясно, что простого «добавления» женских имен, механического включения в исследования данных о женщинах недостаточно для того, чтобы изменить представления о роли женщин в целом, убедить в различности социального опыта представителей разных полов⁸.

«Женские исследования»  ширились, число их приверженцев множилось. Все чаще заявлявшие о своей независимости  и непохожести на иные науки и  принципы их преподавания, «женские исследования»  активно пропагандировали свои новые подходы к обучению, делая акцент на критике всех форм доминирования и призывая коллег-мужчин к сотрудничеству и терпимости.

Под непосредственным воздействием «женских исследований» возникли в те годы «мужские исследования» или социальная андрология. Добиваясь научного признания, они прошли те же стадии неприятия и насмешек, что и исследования женские. Андрология или «мужские исследования» были, в известной степени, ответом на усиление феминистского движения и стремление приверженцев «исследований женщин» многосторонне (но с позиций женского опыта) изучить взаимоотношения полов. Среди причин появления социальной андрологии можно также назвать переосмысление мужской гендерной роли, ее ограниченности, и стремление разрушить гендерные стереотипы – темы, обозначившиеся в общественных обсуждениях на волне развертывания сексуальной революции и успехов операций по смене пола.

Возникшее десятилетием позже  «второй волны» феминизма – то есть в 70-е годы 20 в. – мужское  «освободительное» движение (в США  его представляют «Национальная организация меняющихся мужчин», «Национальная организация мужчин против сексизма») стало со своей стороны бороться за широкий выбор стилей жизни, за более широкий спектр эмоциональных проявлений для мужчин. Подобно тому, как феминистки и примкнувшие к «женским исследованиям» исследовательницы пытались разгадать «мистику женственности», социальные андрологии задались задачей разгадать «загадку мужественности». «Мужские исследования» пытались выявить основные этапы становления концепций мужественности, возможные кризисы и девиации, особенности способов, механизмов, каналов формирования института пола.

Довольно быстро «мужские исследования» в истории и  социологии оказались востребованы не только академическим знанием, но вышеперечисленными организациями, которые показали себя такими же борцами с гендерными предрассудками и привилегиями, как и феминистки, защитниками прав геев, бисексуалов, транссексуалов, лесбиянок.

В течение десятилетия  идеи «мужского освобождения» получили распространение в Австралии и Англии, отчасти в Европе, но там – в отличие от США – мужское движение не превратилось в политическую силу. Тем не менее, как направление научных исследований андрология утвердилась и там. Особый вес, в частности, в Европе получила «история мужчин» – как дисциплина, занимающаяся изучением прошлого мужчин (по аналогии и как реакция на «историю женщин»). «История мужчин» начала развиваться с начала 80-х, сосредоточившись на том, как и почему внутренняя и внешняя политика, военное дело, дипломатия были в прошлом и остаются в настоящем мужскими сферами действия⁹.

«Исследователи женщин»  и «исследователи мужчин» на этом этапе развития гендерных исследований добились многого.

Прежде всего, «исследователи женщин» сумели реабилитировать  феминизм как политику, в основе которой лежит принцип свободы выбора; они заставили общество признать феминистскую идею личностного становления женщины как основы ее эмансипации и эмансипации общества от стереотипов.  Благодаря «женским исследованиям» возникли «мужские исследования», и их приверженцы увидели общность своих целей с феминистками. Вместе со специалистами в области социальной андрологии, социальные феминологи и андрологии 80-х активно участвовали в переориентации социального знания от изучения крупных социальных общностей и групп к изучению отдельных людей (т.е. участвовали в так называемом «антропологическом повороте» современного социального знания); идя навстречу друг другу с разных «полюсов», феминологи и андрологи сумели придать гендерный ракурс биографическому и автобиографическому методам, обратив внимание на несходство мужской и женской индивидуальной и коллективной памяти, особенностей фиксации и осмысления увиденного и примеченного. Их исследования способствовали росту значимости качественных методов в социологии, «устной истории» в науках о прошлом и этнологии, благодаря чему в круг изучаемых вопросов оказались введены такие темы как, например, сексуальная автобиография, инвалидность, «нетипичность». Феминологи и андрологи поставили как особую научную проблему исследование тела и телесности социальными науками в ее гендерном аспекте. Через анализ властных отношений, отношений господства мужчин и подчинения женщин, был показан механизм и пути превращения индивидов (женщин и мужчин) из «героев» общества и истории в их «жертв».

Размышляя о взаимодействии понятий «мужественности» и «женственности», андрологи и феминологи практически одновременно пришли к выводу о необходимости координации своих исследований и направлений работы. К концу 80-х в науке появилась тенденция именовать все исследования, касающиеся вопросов пола, гендерными – какого бы содержания они ни были и с какой бы теоретической платформы они ни писались. Понятие «гендерные исследования» оказалось более конформным и приемлемым для научного сообщества, нежели термин «женские исследования». Гендерологами оказались согласны именовать себя и некоторые мужчины, которые не нашли в себе в прошлом мужества назваться специалистами в области «женских исследований», а тем более феминистами¹⁰.

1.3 Третья стадия и четвёртая стадии развития гендерных исследований: объединения и размежеваний (конец 1980-х – наше время) 

От анализа патриархата  и свойственных ему политик подавления и дискриминации (женщин, сексуальных меньшинств) гендерологи 80-х сочли возможным перейти к анализу гендерных систем – то есть выявлять и анализировать разные аспекты социальности и культуры в их гендерном измерении. Новая концепция «гендера» перестала связывать его исключительно с женским опытом. Под гендером стали пониматься система отношений, которая является основой стратификации общества по признаку пола.

Однако перспективы объединительных  тенденций в гендерных исследованиях радовали далеко не всех их приверженцев. В частности, уже в конце 80-х многие из работ, написанных на основе гендерного подхода к анализу социальных явлений, подверглись критике за нечувствительность к расовым различиям (поскольку исследователи обращались в основном к проблемам белых образованных европейских и американских женщин среднего класса). Эта тенденция была связана с усилением позиций «цветного феминизма». С другой, несколько неожиданной стороны, гендерные исследования стали объектом порицания за скатывание к гетеросексизму (акцентирование гетеросексуальных отношений как «нормальных» и малое внимание к социальному опыту гомосексуалистов и лесбиянок, который перестал рассматриваться как «отклоняющийся», но стал оцениваться как «другой, тоже нормальный»)¹¹.

Развернувшиеся дебаты совпали  с новым этапом в развитии мирового социального знания – этапом разочарования в структуралистских и модернистских концепциях, господствовавших до начала 90-х.

Вместо попыток находить и анализировать социальные истоки гендерной асимметрии и дискриминации (которые ранее осмыслялись на основе концепций структурного функционализма и социального конструктивизма), гендерологи задались задачей создания метатеории, раскрывающей отношений между Наукой, Властью и Гендером. Для этого им необходимо было убедить пересмотреть многие привычные представления и научно-доказанные «истины», в частности усомниться в самой возможности создания «абсолютно объективного», свободного от пристрастий и субъективной заинтересованности, научного исследования. Обсуждая эти вопросы, гендерологи 80-х так и не пришли к единому мнению о том, можно ли считать себя примкнувшим к данному направлению научного знания, не разделяя феминистских идей и феминистской идеологии. При этом убежденные феминистки выступали на этом этапе с резкой критикой так называемой «ложной теории гендера» (прикрывающей обычные исследования полового диморфизма и приверженность биологическому детерминизму с его теорией половых ролей), а вместе с ним – многих примкнувших к гендерным исследованиям ученых, не разделявших и не разделяющих феминистских взглядов¹². Дискуссии и споры привели, во-первых, к большей поляризации позиций радикальных и либеральных феминисток. Во-вторых, расхождения между сторонницами «феминизма равенства» (сходства мужского и женского типов субъективности) и «феминизма различий», (или, как чаще пишут сами гендерологи, «различений» между мужским и женским типами субъективности и идентичности) развели по разным сторонам американскую науку и науку европейскую, особенно – французскую. Среди американских гендерологов больше сторонников феминизма равенства (хотя в США можно отыскать представительниц всех течений в феминизме), а среди европейских – больше сторонниц феминизма различий.

В последнее время гендерные  исследования стали признанным направлением развития гуманитарного знания не только в США и Западной Европе, но и в странах Африки, Азии, Восточной Европы, России, на постсоветском пространстве. Это связано с ростом внимания к проблемам женщин, имеющим международный характер. Регулярные международные летние и зимние «школы», «институты», конференции, конгрессы, проводимые при поддержке женских организаций, собирают сотни слушателей. Образовательные программы приобрели глобальную ориентацию, в особенности те из них, которые ориентированы на страны третьего мира. Они делают акцент на политических вопросах, проблемах дискриминации женщин и сексуальных меньшинств на рынке труда, на проблемах милитаризма, беженцев, репродуктивных прав, семьи.

Несмотря на то, что единой идеологической позиции, которая бы объединяла большинство гендерологов нет, все большее значение приобретают «Международные сети гендерных исследований» – списки адресов электронной рассылки, которые позволяют объединиться исследователям во всем мире, изучающим определенную тему или вдохновленных одним проектом. Одна из самых известных таких Сетей в Восточной Европе поддерживается Фондом Дж. Сороса и связана с Программой «Гендер и культура» Центрально-Европейского университета в Будапеште. Самая же крупная и мощная из сетей организована при Гендерном институте Лондонской школы экономики в 1996. В числе своих задач она перечисляет следующие: поддерживать проекты гендерных исследований; развивать теории этики, справедливости демократии с учетом гендерного фактора; расширять перспективы социальной политики, включая в круг ее внимания тех, кто был несправедливо обойден защитой (в том числе не только женщин, но и сексуальные меньшинства). Среди проектов лондонской Международной сети гендерных исследований – «Гендер и социальная философия», «Коллективные идентичности и гендер», «Равные возможности и образование в течение всей жизни». Основной принцип деятельности – триединство этики, теории и практики¹³.

Принципы современных  гендерных исследований основаны на открытом признании личной ангажированности ученого, его вовлеченности в  движение за гендерное равенство. Основная и наиболее влиятельная часть  гендерного сообщества начала 21 в. полагает, что причисление того или иного ученого к гендерологам – означает его ясно выраженное согласие с феминистской перспективой. Среди задач, которые ставят те, кто использует гендерный подход к анализу социальных явлений, можно выделить: преодоление андроцентризма, категорический отказ от «смешения» мужских и женских нарративов при реконструкции жизни отдельных этносов; неформальное внимание к гендерным различиям, раздельное изложение жизненных практик мужчин и женщин, отдельное документирование мужских и женских жизней и практик при анализе образа жизни любого этноса; специальное исследование всех видов социальных практик женских сообществ и позиционирование женщин как «ключевых информаторов»; особое внимание – анализу женского/мужского опыта с точки зрения самих его носительниц/носителей, их жизненной перспективы, взгляд на респондентов «снизу» и «изнутри», а не «сверху», с позиций умудренного носителя высших истин; концептуализация женского/мужского поведения как влияния разных социальных и исторических контекстов; умение прислушиваться к собственным эмоциональным реакциям, сопоставлять свой жизненный опыт с опытом информатора (проблема «доверия» своим эмоциям, а не элиминации их); фиксация аспектов, которые не всегда ставятся (или вовсе не ставятся) традиционными исследователями (роль дочери в семье, практики женской повседневности в гигиене и лечении женских болезней, социальный опыт транс- и бисексуалов, лесбиянок и гомосексуалистов, механизмы отторжения обществом немужественных мужчин и т.п.); нацеленность на оптимистическую перспективу и преодоление практик виктимизации (попыток представить объекты своего изучения – например, немужественных мужчин или мужеподобных женщин – бессильными жертвами); обучение «изучаемых объектов» методам анализа их собственных жизней, формулированию целей и жизненных задач, связанных с устранением неполноправия; неавторитарный характер выводов и в этом смысле уход от стандартов традиционных исследований, в которых важно убедить – при сохранении критической нацеленности работ против биологического детерминизма и представлений о том, что есть нечто заданное природой, а потому неизменное¹⁴.

Гендерные исследования конца 20 – начала 21 вв. оказались замеченными  официальными властями (по крайней  мере, в США). Под их непосредственным влиянием возникают такие направления  деятельности местных, федеральных  и центральных властей как  гендерная экспертиза законодательства, активизма политических деятелей и  т.п.

1.4 Феминистская теология и гендерные стереотипы в христианстве

Гендерология рассматривает  религию в ее отношении к поло-ролевой  дифференциации общества. Религия выступает  одной из культурных практик, которая  трансформирует биологический пол  и культурные конструкты «мужественности» и «женственности». И они для адептов религиозного сознания наделяются значением сакральности, непогрешимости. В этом смысле религиозные институты оформляют неравномерное распределение властных ресурсов между полами и способствуют их удержанию в системе властных отношений и социальной иерархии.

Предметом феминистской теологии является категория «женского» в  области религии, духовных практик и ритуалов. Она изучает гендерные стереотипы, гендерные идеалы, гендерную иерархию социальных ролей, представленные в дискурсе традиционных вероучений и религиозной философии. Ее целью является деконструкция гендерного неравенства в фокусе религий с позиций феминистской критики и теории власти.

Феминистская теология зародилась в 60-х годах XX в. в академических  кругах еврейского и христианского  толка. Ранние теологи-феминистки, идентифицируя опыт «женщины» как отличный от опыта «мужчины», исследовали пределы мужского богословия и возможность его расширения в женской перспективе. В то же время черные и латиноамериканские теологи критиковали богословие из «белой» перспективы. Что касается афроамериканских женщин, то, с их точки зрения, они имеют тройную опасность притеснения: расы, класса и пола. Говорящие по-испански женщины также не разделяют наследие западного христианского просвещения. Лесбийские теологи претендуют на создание новой теологии. Это богатое разнообразие голосов вынуждает признать, что нет универсального образа «женщины». Разнообразный женский опыт, формирующий новые женские идентичности. Представление о том, что часть женщин (например, белых, относящихся к среднему классу) не могут экстраполировать свой опыт на опыте женщин других классов и рас, утверждает принцип равенства в различиях, сакральное доверие к инаковости.

Переосмысление основных христианских символов и доктрин, восстановление «истинной» природы Церкви и развитие феминистской этики – три основные темы в западноевропейской и американской теологии. Обозначим некоторые имена и оригинальные идеи Второй Ватиканский собор способствовал развитию католической феминистской теологии. Р. Рушэр посвятила свои работы экотеологии, новому женскому пониманию Бога как гендерно ней трального, исследовала язык Божественного начала в женской перспективе. Э. Шусслер-Фиоренца одна из первых ввела категорию политического в изучение Библии, предложив «герменевтику подозрения. Афроамериканская писательница Аудр Лорд опубликовала женскую Библию для цветных женщин. С ее точки зрения, только сама черная женщина может рассказать о том, какую роль она играет в системе «черного патриархата». Алиса Уолкер ввела термин «вуманизм» по аналогии с феминизмом для обозначения этноспецифических исследований¹⁵.