Ученица и последовательница
К. Д. Ушинского - Е. Н. Водовозова, внеся
огромный вклад в теорию дошкольного воспитания,
как и Ушинский, считала народные сказки
эффективным средством эстетического
воспитания детей. В ее книге «Умственное
и нравственное воспитание детей » ею
представлена целая серия народных сказок,
доступных и полезных для воспитания детей
дошкольного возраста. Выделяя значение
сказки в эстетическом воспитании, Е. Н.
Водовозова отмечала, что сказка опирается
на детские знания и наблюдения, развивает
богатую детскую фантазию, способствует
обогащению детской речи, помогает в живых
выразительных образах усвоить красоту
речевых оборотов и народных выражений.
Литературное произведение, является
конструирующим, стержневым, обеспечивая
реализацию триединой дидактической цели:
образовательной, развивающей, воспитывающей.
[3, с.90]
1.2 Воспитательное
значение сказок для детей дошкольного
возраста
«Под влиянием знакомства с
миром сказок… - как отмечает Т. В. Кудрявцев,
- в дошкольном возрасте складывается
всё, что делает человека универсальным
строителем».[7, с.21]
Такие нравственные категории,
как добро и зло, хорошо и плохо, можно
и нельзя, целесообразно формировать своим
примером, а также с помощью народных сказок.
Сказки помогут показать,
как дружба помогает победить
зло. («Зимовье зверей»).
Как добрые и миролюбивые побеждают
злых и коварных. («Волк и семеро козлят»).
Что зло наказуемо. («Кот, петух
и лиса», «Заюшкина избушка»).
Положительные герои в сказках,
как правило, наделены мужеством, смелостью,
упорством в достижении цели, красотой,
подкупающей прямотой, честностью и другими
физическими и моральными качествами,
имеющими в глазах народа наивысшую ценность.
Для девочек – это красная девица
(умница и рукодельница).
Для мальчиков - Иван Царевич
(смелый, сильный, честный, добрый, трудолюбивый).
Идеал для ребёнка является
далёкой перспективой, к которой он будет
стремиться, сверяя с идеалом свои дела
и поступки. Идеал, приобретённый в детстве,
во многом определит его, как личность.
Сказка не даёт прямых наставлений
детям, но в её содержании всегда заложен
урок, который они постепенно воспринимают,
многократно возвращаясь к тексту сказки.
Например, сказка «Репка» учит
младших дошкольников быть дружными, трудолюбивыми.
Сказка «Маша и медведь» предостерегает:
в лес одним нельзя ходить – можно попасть
в беду, а уж, если так случилось – не отчаивайся,
старайся найти выход из сложной ситуации.
Сказка «Теремок» учит детей
жить в дружбе, помогать друг другу.
Наказ слушаться родителей,
старших звучит в сказках «Гуси-лебеди»,
«Сестрица Алёнушка и братец
Иванушка» («Снегурочка»).
Хитрость и изворотливость
высмеиваются в сказке «Лиса и журавль».
Трудолюбие в народных сказках
всегда награждается. Этот урок можно
извлечь из сказок «Ховрошечка» («Мороз
Иванович», «Царевна-лягушка»).
Мудрость восхваляется в сказках
«Мужик и медведь» («Лиса и козёл»).
Забота о ближнем поощряется,
например, в сказке «Бобовое зёрнышко».
Одну и ту же сказку
можно, и даже нужно, перечитывать несколько
раз. Так ребенок сможет понять смысл,
заложенный в ней. Как правило, когда суть
сказки становиться ясна малышам, они
теряют к ней всякий интерес. К тому же,
каждый ребенок находит в сказке то, что
ему особенно интересно.
Рекомендации при работе над
сказкой:
- При выборе сказки для ребенка
важно учитывать его индивидуальные психоэмоциональные
качества. Таким образом, можно в зародыше
заглушить какие-то негативные стороны
его личности, и развить позитивные.
- Очень важно, чтобы во
время чтения сказок ребенка
ничто не волновало, и он пребывал
в хорошем настроении. Например,
это можно делать перед сном,
когда не нужно никуда торопиться
и можно спокойно обсудить
самые интересные события и
персонажей.
- Чтобы получить от
сказки наибольше удовольствия,
старайтесь не отвлекаться во
время чтения. В отличие от
взрослых людей, дети еще не
способны разделять добро и
зло абстрактно, им нужно опираться
на конкретные образы, фигурирующие
в сказках. Вот почему сказки так сильно
расширяют детские познания.
- Детские сказки помогают
расширить словарный запас, строить
связную речь. Также очень важно,
чтобы ребенок разговаривал не
только правильно, но при этом
еще и эмоционально, образно, красиво.
- Как правило, сказки несут
в себе многовековую народную
мудрость. Часто можно услышать
мнение, что некоторые сказки
чересчур реалистично описывают
события. При этом ребенок образно
воспринимает жестокость, и, если
он наблюдал сцены насилия
в телевизионных фильмах, ему
будет крайне затруднительно
образно их воспринимать в
сказках. Нужно разъяснить своему
ребенку, что добро всегда должно
побеждать зло.
На самом деле, типичное сказкам
конечное торжество добра является очень
важным в правильном воспитании детей.
Обладая таким убеждением, им будет значительно
проще преодолевать жизненные трудности.
Конечно, со временем их ждет много разочарований,
но на подсознательном уровне они всегда
будут убеждены в превосходстве добра.
- Не рекомендуется давать
детям книжки с картинками
во время прослушивания сказок.
Дело в том, что детское восприятие
отличается от восприятия художника,
нарисовавшего их.
- Читая несколько сказок
одну за другой, нужно разделять
их заключительной фразой. Следить
за свое дикцией, выговаривать
четко все звуки. В обратном
случае ребенок может перенять
неправильное произношение, а избавиться
от него будет крайне затруднительно.
- Малыш должен понимать, что
происходит в сказке. Если вы заметили,
что с первого раза он не совсем уяснил
ее смысл, перечитайте ее еще раз. При частом
чтении сказок у детей будет развиваться
любовь к чтению.
- С помощью сказок можно направить
детскую фантазию в положительное русло.
Для этого нужно постоянно обращать внимание
малыша на положительных героев. Воспитание
детей при помощи сказок - это всем доступное
и в то же время очень эффективное средство
развития детской психики. Оно формирует
жизненно необходимую уверенность в себе
и в своих силах.
- Сказки лучше не читать, а рассказывать,
глядя на детей, особенно это важно для
детей младшего возраста, потому что дети
должны видеть лицо рассказчика, его эмоции,
мимику. Это помогает понять содержание,
отношение к ее персонажам.
Народные сказки воспитывают
ребенка в традициях народа, сообщают
ему основанное на духовно-нравственных
народных воззрениях видение жизни. Роль
русских народных сказок в воспитании,
становлении духовного и нравственного
мира ребенка неоценима. Строятся эти
сказки по определенному ритму, тому самому,
который организовывал жизнь людей сезонными
сельскохозяйственными работами, сезонными
изменениями в жизни и годовым церковным
кругом. Русский народ бережно хранил
и передавал из поколения в поколение
не только сюжет, но и речевые обороты
сказок. Большое внимание уделяется русской
народной сказке, которая помогает детям
разобраться, что хорошо, а что плохо, отличить
добро и зло, получить информацию о моральных
устоях и культурных ценностях общества,
расширить кругозор, развить речь, фантазию,
воображение, а также духовно-нравственные
качества: доброту, щедрость, трудолюбие,
правдивость.
Сказка проникает во все виды деятельности
ребенка - дошкольника. Она лежит в основе
изобразительной, творческой деятельности,
познавательно - речевой, музыкальной
деятельности, игровой и в других видах
детской деятельности. Особым же вниманием
сказка пользуется в художественно - речевой
деятельности. Способность к придумыванию
сказок, как одна из разновидностей художественно
- речевого творчества старших дошкольников
имеет важное значение для умственного,
нравственного, эстетического развития
личности ребенка. Вероятность ее проявления
в этом возрасте достаточно велика и требует
внимательного изучения и особого подхода.
Характер, структура такого творчества
(сочинение детьми сказки) иногда лишены
четкости, логичности, системности. Но
в целом эти недостатки легко устранимы
при непосредственной организованной
работе педагога и детей.
Организация специальных занятий
по развитию речи через ознакомление детей
со сказкой в дошкольном учреждении будет
более успешной в том случае, когда у большей
части детей будет достаточно развито
зрительно-слуховое сосредоточение на
речи и не менее половины детей группы
будут владеть активной речью. Формирование
этого процесса можно успешно провести,
используя метод сказотерапии, нацеленного
на интеграцию личности, расширение сознания
и совершенствование взаимодействия ребёнка
с окружающим миром. Основной принцип
сказотерапии - духовное, целостное развитие
личности ребёнка, забота о его душе (терапия
в переводе с греческого означает “забота
о душе”).
Сказки помогают развить
в ребенке отзывчивость, доброту, делают
контролируемым и целенаправленным эмоционально-нравственное
развитие ребенка. Почему именно сказки?
Да потому, что искусство, литература –
богатейший источник и побудитель чувств,
переживаний и именно высших чувств, специфически
человеческих (нравственных, интеллектуальных,
эстетических). Сказка для ребенка – это
не просто вымысел, фантазия, это особая
реальность, реальность мира чувств. Сказка
раздвигает для ребенка рамки обычной
жизни, только в сказочной форме дошкольники
сталкиваются с такими сложнейшими явлениями
и чувствами, как жизнь и смерть, любовь
и ненависть, гнев и сострадание, измена
и коварство и тому подобное. Форма изображения
этих явлений особая, сказочная, доступная
пониманию ребенка, а высота проявлений,
нравственный смысл, остаются подлинными,
«взрослыми».
Поэтому те уроки, которые дает сказка,
- это уроки на всю жизнь и для маленьких,
и для взрослых. Для детей это ни с чем
не сравнимые уроки нравственности, для
взрослых это уроки, в которых сказка обнаруживает
свое, порой неожиданное воздействие на
ребенка.
Ребенок, воспитанный на народной сказке,
чувствует меру, которую воображение не
должно переходить в искусстве, и вместе
с тем у дошкольника начинают складываться
реалистические критерии эстетических
оценок. Ребенок дошкольного возраста
любит хорошую сказку: мысли и чувства,
вызванные ею, долго не угасают, они проявляются
в последующих действиях, рассказах, играх,
рисовании детей.
1.3 Сказка
как одно из основных средств воспитания
эстетических чувств в детском возрасте
– ее необходимость и опасности неправильных
интерпретаций
Сказка обычно считается
исключительной принадлежностью детского
возраста, при этом выдвигаются два психологических
соображения в защиту такого взгляда
«Первое — ребенок
не дорос еще до научного понимания действительности,
а потому нуждается в известных суррогатах
мирообъяснения. Поэтому он легко мирится
со сказочным столкновением действительности
и находит в нем то, что взрослый обретает
в религии, науке и искусстве, т. е. первое
объяснение и понимание мира, сведение
всего нестройного хаоса впечатлений
в единую и целостную систему. Сказка для
ребенка — его философия, его наука, его
искусство.
Второе — в развитии
ребенок, согласно биогенетическому принципу,
повторяет в сокращенном и суженном виде
главнейшие стадии и эпохи, которые проделало
человечество»[2,с.156].
Поэтому считается
необходимым на известной стадии развития
изжить эти первобытные воззрения и верования
и внести в детский мир все те представления
о чертях, ведьмах, волшебниках, злых и
добрых духах, которые являлись когда-то
спутниками человеческой культуры. Согласно
второму соображению, сказка принимается
как необходимое зло, как психологическая
уступка возрасту, по выражению одного
из психологов, как эстетическая соска.
Оба подхода глубоко
неправильны в корне. Что касается первого,
то педагогика давно отказалась от всевозможных
суррогатов, потому что приносимый ими
вред неизменно превышает возможную пользу.
Дело в том, что польза всегда временного
характера — она существует до тех пор,
пока ребенок не подрастет и не перестанет
нуждаться в суррогатном объяснении мира.
Вред же остается навсегда, потому что
в психике, как и в мире, ничто не проходит
бесследно, ничто не исчезает, все создает
свои навыки, которые остаются затем на
всю жизнь. «Выражаясь с научной строгостью,—
говорит Джемс,— можно сказать: из того,
что мы делаем, ничто не может быть совершенно
изглажено. Особенно верно сказанное в
применении к детскому возрасту, когда
пластичность и гибкость нервного вещества
достигают превосходной степени и реакции
после двух-трех раз врезываются иногда
на всю жизнь. Если в эту пору заставить
детей регулировать и направлять свое
поведение под влиянием ложных и заведомо
неверных представлений и взглядов, мы
можем быть уверены, что эти взгляды создадут
привычки действия в ложных направлениях.
И когда, по нашему мнению, наступит пора
ребенку освободиться от этих представлений
и взглядов, нам, может быть, удастся логическим
путем убедить его в неверности всех тех
представлений, с которыми мы к нему подходили;
может быть, даже морально оправдаться
перед ним в том обмане, которому он подвергался
в течение ряда лет, но нам никогда не удастся
стереть выработанные и глубоко засевшие
в ребенке привычки, инстинкты и стимулы,
которые в лучшем случае способны создать
конфликт с новыми, насаждаемыми теперь.
«Основной точкой зрения
должно остаться то, что психики без поведения
не существует, и если мы вводим в психику
ложное представление, не соответствующее
правде и действительности, то тем самым
воспитываем и ложное поведение. Отсюда
необходимо сделать вывод, что правда
должна стать основой воспитания с самого
раннего возраста, потому что неправильное
представление есть и неправильное действие.
Если ребенок с детства приучается верить
в «буку», в нищего с торбой, в волшебника,
в аиста, приносящего детей, то всем этим
не только засоряется его психика, но что
хуже — ложно определяется поведение.
Совершенно ясно, что ребенок либо пугается,
либо тянется к этому волшебному миру,
но никогда не остается пассивным по отношению
к нему, В мечтах или желаниях, под детским
одеялом или в темной комнате, во сне или
в испуге он всегда реагирует на эти представления,
реагирует чрезвычайно повышенным образом,
и поскольку система таких реакций закрепляется
на фантастической и ложной основе, постольку
у ребенка систематически воспитывается
неправильное и ложное поведение»[5,с.297].
Окружая ребенка фантастикой,
мы заставляем его жить как бы в вечном
психозе. И если только на минуту представить,
что взрослый человек вдруг серьезно поверил
бы в то же самое, чему он учит ребенка,—
какая необычайная подавленность и смятение
наступили бы в его психике. Все это надо
увеличить во много раз, когда мы переносим
мысль к ребенку, потому что его неокрепший,
слабый ум оказывается еще беспомощнее
перед этой темной стихией. Трагическое
впечатление производят психологические
анализы детских страхов: они всегда свидетельствуют
и рассказывают о тех невыразимых ростках
ужаса, которые насаждают в детской душе
своими рассказами взрослые.
Воспитательная польза,
которую дает вводимый в домашний обиход
старец с торбой, исчерпывается ближайшей
выгодой запугивания, при помощи которого
можно добиться отказа ребенка от мгновенной
шалости или исполнения отдельного приказания.
Вред, который проистекает отсюда, может
сказаться в унизительных для человека
формах поведения через много десятков
лет.
Наконец, последнее, что говорит
против традиционного взгляда на сказку,—
глубочайшее неуважение к действительности,
перевес на сторону невидимого, который
систематически воспитывает такая сказка.
И наконец, в более общей форме надо сказать,
что всякое подлаживание педагога под
детскую психику представляет с психологической
точки зрения воспитательно вредное явление,
потому что здесь никогда невозможно попасть
точно в цель. Чтобы встретиться с мыслью
воспитателя, ребенок тоже должен ломать
и коверкать свои реакции, приближаясь
к тем, которые диктуются педагогом. Проще
всего понять это на примере детской речи,
когда взрослые, разговаривая с ребенком,
стараются подделаться под его говор,
думая стать более понятными, — сюсюкают,
шепелявят и произносят «л» вместо «р».
И когда он слышит от взрослого исковерканную
речь, то совершенно теряется и старается
приблизить свою к этой исковерканной.
Большинство наших детей говорят неестественной,
исковерканной взрослыми речью, и ничего
более фальшивого, чем эта ложная речь,
невозможно вообразить.
Сюда же относится всегдашняя ложная манера
говорить с детьми в уменьшительных и
ласкательных выражениях и превращать
лошадей в лошадок, собак — в собачек и
дома — в домики. Взрослому представляется,
что ребенку все должно представляться
маленьким. А между тем, совсем напротив
— гораздо психологичнее поступил бы
тот, кто не преуменьшал бы предметы в
детском представлении, но преувеличил
их естественные размеры. Когда ребенку
про лошадь, которая кажется ему громадной
и огромной, говорят лошадка, в нем коверкают
и истинное чувство речи, и представление
о лошади, не говоря уже о том ложном и
слащавом отношении ко всему, которое
устанавливается такой системой речи.
Язык есть тончайшее орудие мысли; коверкая
язык, мы коверкаем мысль. Если бы хоть
одна воспитательница подумала, какую
эмоциональную бессмыслицу она произносит,
когда говорит ребенку: «Побьем собачку»
или «Собачка тебя укусит», то, наверное,
ужаснулась бы той умственной путанице,
которую вызывает в мыслях ребенка. И если
есть что-либо действительно отталкивающее
и невыносимое в детской литературе и
искусстве, то именно ложное подлаживание
взрослого под психику ребенка.
Другой взгляд — относительно необходимости
изживания детьми первобытных верований
и представлений в сказке — также не выдерживает
серьезной критики и падает вместе с тем
биогенетическим законом, на котором он
основан. Никто еще не показал, что ребенок
в развитии повторяет историю человечества.
Значит ли это, что сказка должна считаться
окончательно скомпрометированной и осужденной
на полное изгнание из детской комнаты
вместе с тем ложным и фантастическим
представлением о мире, которое оказывается
психически вредоносным. Не вполне. Несомненно,
что значительная часть наших сказок,
как основанных на этой вредной фантастике
и не заключающих в себе никаких других
ценностей, должна быть оставлена и забыта.
Но сказанное не означает, что эстетическая
ценность фантастического произведения
оказывается под запретом для ребенка.
Напротив того, основной закон искусства
требует такого свободного комбинирования
элементов действительности, такой принципиальной
независимости от житейской правды, что
в эстетике стирается всякая грань, отделяющая
фантастику от правды. В искусстве все
фантастично или все реально, потому что
все условно, и реальность искусства означает
только реальность тех эмоций, которые
с ним связываются. На самом деле, дело
вовсе не в том, может ли в действительности
существовать подобное рассказываемому
в сказке. Ребенку важнее знать, что этого
в действительности никогда не было, что
это только сказка, и чтобы он приучился
реагировать на это как на сказку; и, следовательно,
перестал возникать сам собой вопрос о
том, возможно в действительности подобное.
Преимущественное значение сказки базируется
на чрезвычайно понятных особенностях
детского возраста. Дело в том, что процесс
взаимодействия между организмом и миром,
к которому сводятся в конечном счете
все поведение и психика, находится у ребенка
в самой нежной и неоформленной стадии
и поэтому особенно остро ощущается потребность
в каких-нибудь организующих эмоцию формах.
Иначе огромные массы впечатлений, ложащиеся
на ребенка, с которыми он не в состоянии
справиться, подавили бы и привели в смятение
его психику. В этом смысле умной сказке
принадлежит оздоровляющее и целебное
значение в эмоциональной жизни ребенка.
«Эмоции, не реализованные в жизни, находят
выход и выражение в произвольном комбинировании
элементов действительности, и прежде
всего в искусстве. При этом надо вспомнить,
что искусство не просто дает выход и выражение
той или другой эмоции, но всегда разрешает
ее и освобождает психику от ее темного
влияния.
Это сближает психологическое действие
сказки с игрой. Эстетическое значение
игры сказывается не только в ритмизации
детских движений, в усвоении примитивных
мелодий в таких играх, как хороводы и
т. п. Гораздо серьезнее то, что игра, являясь
с биологической точки зрения подготовлением
к жизни, с психологической стороны раскрывается
как одна из форм детского творчества.
Приведенный выше закон некоторые психологи
называют законом двойного выражения
чувств — и вот этому «двойному выражению»
и служит игра. Ребенок в игре всегда творчески
преображает действительность. Люди и
вещи у него легко принимают новый смысл.
Стул для него не просто изображает поезд,
лошадь, дом, но как таковой реально участвует
в игре. И это преображение действительности
в игре всегда направляется эмоциональными
запросами ребенка. «Мы не потому играем,
что мы молоды, но нам дана молодость для
того, чтобы мы могли играть» — эта формула
К. Грооса вернее всего выражает биологическую
природу игры. Ее психологическая природа
всецело определяется тем двойным выражением
эмоций, которое осуществляется в движениях
и в организации игры. Художественная
сказка, как и игра,— естественная эстетическая
воспитательница ребенка»[2, с.156].